Рвотные позывы долго сотрясали каждого из них, сам сержант Ходов побледнел, посерел лицом, успел дойти до края поляны, и уже не сдерживаясь, упал на колени, опустошая желудок.
После ухода "безопасников" в траве остался лежать черпак с золотыми разводами на стенках, вымазанный грязью и пеплом недавнего костра.
Середина апреля 1712 года от Р.Х.. Утрехт.
Раннее утро. Город просыпался вместе с небесными птахами, весело щебечущими незатейливые переливы. Алые лучи восходящего солнца окрасили светлые фасады выбеленных домов, придали им таинственный, мистический вид.
По центральной улице бодро прошел патруль стражников: лица квадратные, как у бульдогов, одетые в оранжево-черные камзолы с мушкетами наперевес они волей- неволей вызывали должное уважение к собственным персонам и законам города соответственно, удачно "сдобренных" силовой дубиной в лице многочисленных патрулей.
Уже больше года в Утрехте решается вопрос о мирном соглашении между столпами европейской политики: Франции и Великобритании. Вообще странно слышать о стране еще недавно не существовавшей. Да-да именно о последней! Какого черта спросите вы? Мол, вот же она, повелительница морей и океанов, гроза Голландских Штатов, Испании и Франции. Но нет, как бы не кичилась Великобритания победами, они в ее истории все без исключения выглядят куцыми, слабыми и даже больше – невзрачными, все "сливки", цвет геройских побед сняла Англия. Кто бы мог подумать, что шотландский монарх когда-нибудь займет английский престол? Вот то-то же и нынешняя королева в юности об этом если и мечтала, то только плача ночью в подушку, заливая горючими слезами впустую убитую юность. Среди придворных лизоблюдов и дешевых, приторных комплементов…
Еще несколько лет и минет десятилетие, как Шотландия объединилась с Англией.
Стюарды – один из древнейших родов островов долго ждали и, наконец, получили то, к чему стремились со времен Вильяма Уоллеса. Как жестоко порой смотреть правде в глаза… Кто бы подумал, что чопорные джентльмены согласятся видеть на престоле Плантагенетов давнего заклятого врага?
Судьба видимо. От этой чертовки никуда не денешься: попадешь под пулю, угодишь на штык ретивого гвардейца, а быть может, потонешь, принимая ванну в чугунной галоше. Жизнь – штука странная – одним помогает, других бьет со всего маху. И дело не в том, что кто-то счастливчик, а кто-то неудачник, вовсе нет, мир однобок: как ты к нему относишься, так и он к тебе. Любезностью на любезность, плевком на плевок. Закон сохранения энергии, пусть даже такой непостоянной как гармония всего сущего.
Сейчас судьба сотен тысяч человек решалась в большом красивом доме города.
Недалеко от вычурного новомодного фонтана расположилась утрехтская мэрия, возле нее выделяясь яркой вывеской располагался венецианский банк. Но ни первое, ни второе здание не могли претендовать на историческую значимость – переговоры велись в доме барона де Куано, бесславно сгинувшего в этой войне и не оставившего ни одного прямого наследника. Хотя, скорее всего наследники пока еще не знают о "трагичной" для них новости.
Трехэтажный красавец-особняк с синими портьерами на окнах выделялся на общем фоне вековой мрачностью. Переговоры под стать антуражу дома проходили в тяжелой атмосфере, с долгими перерывами, "хлопаньем дверьми" и вселенскими обидами друг на друга.
Никто не предполагал, что все пойдет наперекосяк. Европейские вершители судеб хотели принять участие в новой переделке сочного пирога под названием "мировое господство", но вот беда, к праздничному столу допустили немногих, вначале их вообще было двое. Однако такие секреты долго не скроешь и слухи о переговорах между англичанами и французами становились настойчивей, живей, насыщенней.
В результате спустя два месяца после начала переговоров Великобритании пришлось уведомить союзников о начале переговоров. Первая реакция стран- союзниц оказалась вполне адекватной: ор, взаимные претензии, исчерпавшиеся после крупных преференций. Ближе к зиме страсти немного утихли, да и позиционная война недавнего европейского гегемона – Франции не могла принести пользы атакующим странам. Их бюджет и без того дырявый как одежды нищего на паперти грозил превратиться в бездонную яму с бесконечными кредитными долгами. Только банкирские дома Италии по- прежнему находились в плюсе, даже алжирские пираты не мешали им осуществлять экономическую экспансию в страны "второго эшелона".
Затевать опасные игры с Великими державами итальянцы не рисковали – армии наемников, надежно прикрывающие границы от соседей- недоростков против регулярных полков "гигантов" не годились. Так что выход из сложившейся ситуации был один – скорейшее заключение выгодного для всех стран мирного договора.
И вот в январе этого года цесарцы попытались помешать двусторонним переговорам англичан и французов. Для этого он послали на переговоры к королеве Анне принца Евгения Савойского, но с самого начала разговор прославленного полководца с английской королевой не задался. Что именно произошло – неизвестно, но в итоге цесарские посланники уплыли на материк, не добившись гарантий от Англии. Мирные переговоры продолжились…
В том же месяце в Утрехте продолжился конгресс. В нем приняли участие уже не две страны и даже не три, а все шесть: Франция, Великобритания, Голландия, Савойя, Португалия и Пруссия. Испания примиряться с врагами на выдвинутых ими условиях отказалась, благо что, вернув Гибралтар и остров Менорку, кабальеро восстановили некогда пошатнувшиеся на полуострове позиции, особенно после того как войска под командованием генерала Рамиреса захватили последний оплот мятежных дворян – Барселону.
Осада столицы мятежников с легкой подачи арагонских провинций и басков началась сразу же как только дворяне получили провиант и порох. Что- что, а воевать испанская аристократия любила, эта любовь проигрывала разве что предпочтениям к роскоши и кулуарным играм.
В течение трех недель по городу била артиллерия, но особых результатов бомбардировка не дала. Впрочем, подобному исходу генерал Рамирес не удивился: Барселона крепкий орешек и одной артиллерийской подготовкой ее не взять. Первый штурм города начался на 23 день осады за час до восхода солнца. Как в старину к крепостным стенам шли солдаты с лестницами и фашинами, несли мушкеты на плечах и с содроганием глядели на серые каменные зубцы. Где-то между ними суетились осажденные, готовящие "сюрпризы" солдатам Филиппа. Единственное что отличало идущих на штурм испанцев от своих давних предков времен конкисты так это отсутствие медленно катящегося к главным воротам тарана. Свинцовый град проредил атакующих еще на подходе, картечь вырывала из шеренг десятки воинов, но упрямые гишпанцы продолжали путь, теряя собратьев и друзей. У басков, идущих в первой атакующей волне, сильны именно семейные кровные узы, настолько сильны, что даже кровавые стычки враждующих семейств цивилизованной Испании покажутся детскими забавами по сравнению с отстаиванием чести горского племени во время кровной мести.
Осада Барселоны грозила затянуться на многие месяцы. Город- порт мог не заботиться о том что провианта не хватит: морепродукы всегда были под боком.
Единственная возможность полной блокады – наличие сильного флота на рейде и сети по периметру выхода из бухты. Но за неимением такового королевские войска, словно слепые котята раз за разом натыкались на серые холодные крепостные стены, оставляя под ними с каждым новым штурмом сотни трупов.
Сколько бы потеряли осаждающие времени и войск, неизвестно, но счет шел бы на тысячи жизней. Как бы там ни было, но в одну из безлунных ночей на городских стенах, впритык подходящих к воде разгорелся бой. Славянские наемники, отличившиеся в захвате Гибралтара, вновь показали кабальеро отличную выучку и стойкость. Никто из офицеров толком не знал, откуда появился полностью укомплектованный полк сорвиголов. По прибытию Иноземный полк [2]разделили на два батальона, по 800 человек в каждом. Второму батальону пришлось штурмовать ночью крепостные стены Барселоны так как первый батальон славян- наемников ушел в противоположную сторону – на границу с Португалией.
В первые минуты ночного боя наемники сумели оттеснить осажденных на пару сотен метров вглубь города. Продвигаться дальше они не решились: без помощи остальных полков в мятежном городе делать нечего. Теряя одного их семи солдат, славяне под огнем горожан открыли створки ворот, оставаясь на месте, они отбивали атаку за атакой до тех пор, пока им на помощь не пришла королевская кавалерия.
Раненые и уставшие воины буквально попадали без сил там, где рубились с вражескими пехотинцами, быстро ретировавшиеся вглубь извилистых городских улочек, где за время осады успели построить немало баррикад. Вот только ворвавшаяся в распахнутые ворота армия генерала Рамираса неудержимым валом пронеслась по Барселоне, сметая на пути любое укрепление, заливая ало- черной кровью мостовые, словно в отместку за последние десять лет поражений монархисты резали всех горожан, не разбирая, кто сдается, а кто сражается из последних сил.
