– Так ты доволен своей жизнью в Тарме? Именно так все и должно быть?
Что-то было явно не по нему – никакого благодушия в его голосе не звучало. Я поторопился ответить:
– Не стоит придавать особого внимания тому, что произошло только что и всего лишь один раз.
– А почему это произошло?
Я надеялся, что это был последний и наиболее мучительный приступ судорог перед исчезновением узла, но никакой уверенности в этом у меня не было.
– Понятия не имею.
– Ага. Николай, ты приехал сюда, чтобы тебе было клево?
– Не только. Но я сильно изменился. Я стал безобидным. Наверное, это лучше, чем было.
– Но этого недостаточно.
Он замолчал.
Неприятное молчание продолжалось в течение нескольких минут. Машин совсем не было слышно – только шумел ветер да изредка доносилось мычание коровы. Это было настоящей пыткой: я знал, что сейчас что-то последует, и меня раздражало это ожидание. Наконец он нарушил молчание:
– Ты тот, кто ты есть. Ты совершил то, что совершил. И забыть об этом у тебя не получится.
– Вон как. И кто это сказал?
– Я говорю!
Я остановился и удивленно посмотрел на него. Черт возьми, что он о себе возомнил? Я отлично себя чувствую. Мне никогда не было так классно. Возможно, я не могу назвать себя счастливым, но мне и этого вполне хватало. Я не испытываю постоянной боли. Если бы боль возвращалась лишь раз в три месяца, мне было бы достаточно.
– У меня свой дом, у меня соседи, с которыми я могу поболтать. Я вызываю восхищение. А это немаловажно для меня. Это невероятно важно! – Я говорил очень самоуверенно.
– Ты не имеешь права останавливаться на этом.
– Но я теперь там, где должен быть.
Я злился. Отойдя от него довольно далеко, я подошел к лошади и погладил ее. Он тем временем терпеливо ждал. Постояв на месте, он наконец сам подошел к лошади и протянул ей листья одуванчиков. Лошадь подошла к нему и принялась жевать. Мне пришлось обернуться к нему.
– Я стал лучше. Я доволен.
– Да нет, ты не доволен. Просто ты об этом еще не знаешь.
– Я удовлетворен тем, что у меня есть. А в этом и заключается радость.
В животе у меня начало угрожающе бурчать. Это было предупреждением о подступающей боли. Надо было что-то предпринять сейчас же. Лошадь отошла от нас.
– Мне нужно, чтобы ты перестал радоваться тому, что тебя все удовлетворяет. Этого недостаточно. – Иисус говорил очень настойчиво.
– Но мне этого хватает.
– Уже нет. Если ты успокоишься, тут же потонешь.
Мое лицо исказилось от ужасной боли в животе. Так нечестно. Он должен защищать меня, а не мучить. Это привело меня в бешенство, и я заорал со всей силой, на какую способна была моя глотка, и ударил его в грудь:
– Пошел к черту! Ты придурок! И заткнись наконец! Ты ни хрена не понимаешь!
Он схватил меня за указательный палец и издевательски покачал головой. Я вырвал у него руку, отвернулся и пошел домой на Поппельвай. До дома было километра три-четыре, но за всю дорогу мы не произнесли ни слова. Перед самым домом ему все-таки удалось нанести мне еще один удар, сказав:
– Как часто ты думаешь про Сес?
Я намеренно отгонял от себя мысли о ней, так что думал о ней очень редко, почти что никогда.
– Как часто ты думаешь про Сес?
Крайне мало, несмотря на то что меня регулярно мучили ночные кошмары, связанные с ней.
– Как насчет Бриана и Алана? Ты подумал о том, что ты разрушил их жизни?
– Заткнись!
– Как часто ты плачешь по ней?
– Я изобью тебя, если ты не замолчишь.
– Ты не можешь избить меня.
Он прав. Он слишком сильный. Мы приблизились к дому, и я отошел от него.
– Что собираешься делать?
– Поссать. Ты пойдешь со мной или Мессия считает, что я сам в состоянии справиться?
Я скрылся в туалете, чтобы немного прийти в себя. Он был прав, и я это знал. Я еще не заслужил, чтобы мне было хорошо. Я взглянул в зеркало и как следует высморкался, а затем плюнул в свое отражение прямо между глаз. В дверь начали стучать.
– Николай, тебе плохо? Ты сидишь там уже полчаса.
– Нормально. Выйду через две секунды.
Сняв рубашку, я посмотрел на жировые отложения на животе – десять кило за два месяца. Почему боль стала неотъемлемой частью моей жизни, хотя при этом я могу забить на нее, жрать печенье и жиреть на глазах? Я надел рубашку и вышел. Лицо Иисуса выражало волнение.
– Ты уверен, что все нормально?
– Конечно нет! Мне хреново.
Иисус без предупреждения притянул меня к себе. Я почувствовал его напряженные мышцы, когда он прижал меня. Очень странно было находиться так близко к другому мужчине, ощущать его сильное тело рядом со своим, обрюзгшим. Я положил голову ему на грудь. Я впервые стоял в объятиях другого мужчины. Раньше, конечно, мне приходилось дружески похлопывать других мужчин по спине, но они меня никогда не обнимали, и я их не обнимал.
Вот то, что мне предстояло сделать по указанию Иисуса:
Я должен позаботиться о Йеппе, когда он приедет. Это мой старый друг, и ему нужна моя помощь. Я этого, конечно, не мог понять. Почему он должен был приехать ко мне? Но Иисус был уверен в этом. Так что, как только он объявится, он тут же попадает под мою ответственность.
Я не должен позволить бабушке умереть с бременем вины. По словам Иисуса, она испытывала угрызения совести из-за того, что давно хотела помочь нам, но не имела для этого достаточно сил. Да и сейчас у нее сил не хватает. Я должен помочь ей: если я дам ей силы, она придет мне на помощь.
Отныне я должен помогать Бриану, так как он обозлен и расстроен. Он должен заново научиться любить.
Я избил Силье, и теперь она запугана. Она боится не только меня, но всего на свете. Надо сделать так, чтобы она перестала испытывать страх. Она просила меня никогда больше не звонить ей, да я и не хотел, потому что это пугало меня самого. Но Иисус сказал, что это необходимо.
Я должен стремиться стать человеком, который мог бы понравиться мне и которого полюбят окружающие.
– И как же мне все это осуществить? – задал я Иисусу вопрос.
– Тебе не придется справляться с этими задачами в одиночку, тебе помогут твои друзья.
– Каких таких друзей ты имеешь в виду?
Но на этот вопрос он не дал мне ответа.
Я только что встал. Был первый день после визита Иисуса. Я, опьяневший от долгого сна, выглянул из окна кухни. В саду кто-то стоял, но я не мог понять, кто это, – без контактных линз я вообще ни фига не видел. Я вышел на улицу, чтобы рассмотреть человека поближе. Он молчал, но пристально смотрел на меня. Не дойдя трех метров до незнакомца, я почувствовал, как каждый мой волосок встал дыбом. Охренеть, да это же Йеппе! Я был предупрежден о его приходе. Иисус сказал мне об этом, но я все еще не мог поверить, что он, весь истощенный, стоит в моем саду.
– Привет, Николай. Не знаю, помнишь ли ты меня, – осторожно начал он.
– Конечно же помню, Йеппе.
Он закусил губу, обхватил руками голову, с силой прижал ее к впавшей груди и зарыдал. Но это было рыдание без слез. Лишь его тело все сотрясалось. Я знал, как мне надо поступить, но подошел к нему не сразу. Стоило мне только погладить его и прижать к себе, он начал дрожать, как старая сушилка. Я с трудом мог удержать его. Мы продолжали так стоять, пока он не оттолкнул меня неуклюжим движением и не отвернулся. Кажется, он взял себя в руки. Затем он резко повернулся ко мне с нарочитой решительностью, которая не скрывала его неуверенности.
– Что ты тут делаешь?
– Пришел навестить тебя.
– Я понял. Но зачем?
– Тебе это не нравится?
Он не смог скрыть страха перед моим ответом.
– Добро пожаловать. Мне просто хотелось бы знать – зачем?
Очевидно, мои слова заставляли его мучиться. Он начал подпрыгивать на месте. Он был таким тощим, что я практически мог видеть сквозь него.
– Мне захотелось с тобой увидеться.
– Ты разыскал меня через десять лет просто потому, что тебе захотелось навестить меня?
– Да. Или… нет, я не разыскивал тебя. Ты сам нашел меня.
Я видел по его искренности, что он убежден в своих словах.
– Каким образом?
– Ты послал мне свою статью. Ту, где ты рассказываешь о переезде в Тарм.
Постепенно до меня начало доходить. Естественно, он не нагрянул как гром среди ясного неба. Он решил, что та статья – это приглашение. Иисус умен. Он приманил сюда Йеппе, и теперь тот под моей ответственностью.
– Добро пожаловать. Но я не посылал статью.
– Нет?
Он был удивлен и пытался понять, не лгу ли я ему, при этом он начал подпрыгивать более энергично.
– Ну ладно, не имеет значения. Ты давно тут?
– Не знаю.
– Оставайся у меня сколько хочешь.
