– Простыни! Простыни! Мне нужно сшить льняной мешочек из твоих окровавленных простыней! Но теперь я не смогу, – этот твой современный биологический порошок вычистит все следы крови, – рухнув подавленно на пол, он громко зарыдал.
С улыбкой открыв дверцу шкафа, Бернадетта достала корзину для белья. Подняв крышку, она вытащила простыню.
– Ты имеешь в виду вот эту?
Уилл испустил вздох облегчения, увидев засохшую на льняной простыне кровь.
– Ага, вот эту.
– А теперь, ты не против встать и рассказать мне, в чем тут дело?
Устроившись на кухонном стуле, Уилл притянул Бернадетту себе на колени, а потом объяснил ей все, что произошло за это утро. Бернадетта рассмеялась.
– Что тут смешного?
– Подумать только! Я и девственная жрица.
– Брайди как будто считает, что это сработает. Знаешь, еще она сказала, что ты очень умная.
– Забавно, продолжала Бернадетта. – Когда столько лет назад я писала диссертацию и копалась в мифологии, я даже и представить себе не могла, что встречу одну из тех богинь, о которых пишу. Я думала, они всего лишь символы. А теперь я сижу на коленях у супруга кельтской богини, и вот-вот меня трахнет его огромный татуированный член.
Когда они начали долго и глубоко целоваться, Уилл был в тайне благодарен своему организму за способность восстанавливать свои силы. Бернадетта расстегнула пуговицы блузки, чтобы открыть голую – на сей раз никакого бюстгальтера – грудь. Уилл завел руку ей под юбку, пальцы его запутались в подвязках, потом быстро нашли свободную от трусов пизду. Заведя руку за спину, Бернадетта ловко расстегнула юбку, потом соскользнула с колена Уилла, чтобы дать ей упасть на пол.
Глядя на ее ноги в чулках, Уилл снова вспомнил тот первый раз, когда он ее увидел. Столько всего произошло с тех пор! И все же он чувствовал, что ему никогда не надоест это тело. Подняв руки, он легонько сжал ей грудь. И когда они снова начали целоваться, Бернадетта потянула за пуговицы его ширинки. Когда член Уилла был освобожден из своей хлопчатой тюрьмы, Уилл вновь притянул Бернадетту себе на колено. Она села, раскинув ноги по обе стороны его коленей, и слабо вскрикнула скользя вниз по хую. Они трахались по всему дому, уиллов хуй раз за разом доводил ее до оргазма. Очертания комнат словно растворялись в бесконечный дробящийся ландшафт, когда они наслаждались телами друг друга. Наконец они оказались в уединенном, укрытом деревьями убежище садика Бернадетты. Шары Уилла казалось готовы были разорваться, и пизда Бернадетты была натерта воспалена от переупотребления.
– Трахни меня еще раз, – сказала она. – Трахни меня снова в зад.
Она стала на карачки в траве, широко раскинула ноги и вздернула высоко вверх изящный зад.
– Давай же, мудак. Трахни меня! – взмолилась она.
Иного поощрения Уиллу не понадобилось. Когда он смазывал прибор с соком из ее мохнатки, конец уиллова хуя был твердым и блестящим, как голыш на морском побережье, выглаженный бесчисленными веками приливов, и он прижал его к ее дыре. Она раскрылась, чтобы принять его, и он медленно вошел до самого конца. Волны чистейшего удовольствия прокатывались по их телам, и оба знали, что до того, чтобы кончить им остается один лишь вздох. Дробящиеся папоротники клубились повсюду, и тела их согревало летнее солнце, когда сперма Уилла изверглась в зад Бернадетты, и природа забрала их обоих…
* * *
Пока Уилл и Бернадетта в последний раз наслаждались телами друг друга, собранная с бору по сосенке армия экстра-зеленых начала рисовать повсюду руну Брайди. Похоже, это был мощный символ, нота сопротивления, гордый манифест и обещание, слитые воедино. Большинство солдат той армии лишь смутно сознавали, что за огромные силы они помогают выпустить на волю, но еще до конца дня стальное заграждение, тянувшееся от Хэкни до Лейтон и за ними, было из конца в конец покрыто геральдическими древоподобными знаками.
На следующее утро, крепко проспав ночь, Уилл и Бернадетта поднялись поздно, позавтракали кофе, фруктами и хлебом. Разрезав свою залитую кровью простыню, Бернадетта сшила что-то вроде грубого мешочка. В три, как и было договорено, к дому с шумом подъехало черное такси. Забрав мешочек и подвеску-дракона, Уилл подошел к машине. На ходу он опустил приманку в льняной мешочек и крепко затянул шнурок. Он не мог этого знать, но в то мгновение, когда он проделал все это, далеко-далеко, под снежными пустынями равнинами Севера, пробудилась могучая сила, и тяжкое дурное предчувствие спустилось на землю в тех краях.
Открыв дверь такси, Уилл положил приманку на ладонь Джуди Картер и вновь предупредил ее не оставаться в понедельник в небоскребе. Убрав мешочек в карман костюма от Шанель, Джуди с улыбкой закрыла дверцу.
Машина отъехала с Розмари-гроув. Потом, вспомнив вдруг кое-что, Джуди Картер опустила окно и высунулась наружу. Оглянувшись на Уилла, она отчаянно замахала ему, а затем прокричала какие-то слова.
А прокричала она вот что:
– Это тот, кто жонглирует, Уилл! Жонглирует!
Настало утро понедельника, но сквотерам с Уэлл-стрит не понадобилось рано вставать. Все равно никто не спал в эту ночь. По всей улице люди перекрикивались с крыш домов или от дымовых труб, где кое-кто приковал себя цепями для того, чтобы попытаться остановить начавшийся снос домов. Прошлым вечером еще пара человек зацементировали себя в подвалах, захватив с собой запасов на несколько дней. Все были настроены доставить как можно больше проблем бригадам «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД».
Полицию Ретрополиса также мобилизовали с утра пораньше. Многочисленные фургоны припарковались на боковых улочках, и полицейские в флуоресцентных жилетах, пытаясь согреться на утреннем холодке, хлебали чай из канцерогенных пластиковых стаканчиках.
Подтянулись высоченные строительные краны, установленные на плоских грузовых платформах. Обычно такие задействовали дважды в год: один раз, чтобы повесить скудные рождественские украшения Хэкни в конце сентября, а другой – в начале мая, чтобы снова снять их. Но теперь им предстояла внесезонная работа – срывать с крыш неформалов.
Уилл тоже не спал. Он ушел от Бернадетты поздно ночью в воскресенье. Обоим не хотелось расставаться – как будто оба они знали, что возможно больше никогда друг друга не увидят. Никто из них не знал в точности, что уготовил им грядущий день. Трина, Джим, Лиз и сам Уилл еще раз сегодня утром прошлись по плану. Ни Жонглер, ни Шэрон не показывались, и слова Джуди Картер эхом отдавались в голове Уилла. Это тот, кто жонглирует, Уилл! Тот, кто жонглирует!
Он знал, что она имеет в виду информатора, того, кто заранее доносит полиции обо всех их планах. Но Уилл пребывал в смятении. Он не знал, кого имела в виду Джуди – Шэрон или Жонглера. Ни одного из них он не мог бы представить себе предателем, слишком через многое они прошли все вместе. Разумеется, у Джуди Картер могли быть причины лгать, она ведь из Вавилона. Но Уилл почему-то чувствовал, что ей можно доверять.
Но время сомнений уже прошло, – он отдал ей драконью приманку. Если она не подбросила ее, они все равно уже ничего не могут сделать. Снова будут сносить сквоты. Снова зеленые окажутся за решеткой, новые автотрассы разрушат общины и уничтожат духовную силу земли.
С рассвета и до утра никто ничто не двигалось с мертвой точки. Агрегат был стоял наизготовку, готовый сносить дома. И полиция была готова арестовать всякого, кто будет сопротивляться дюжим охранникам компании. Сами охранники стояли по местам, готовые подняться на краны и одного за другим посрывать неформалов с крыш.
Около восьми утра началось: под хор оскорблений и град кирпичей и бутылок охранники, вооруженные с баграми и топорами, атаковали дверь первого сквота. С их наблюдательного пункта на крыше Трине, Джиму и Лиз было прекрасно видно, как наемные громилы втаскивают их друзей из дверей и окон. Трое молодцов волокли по земле Джеза, и внезапно со звоном разбитого стекла из окна вылетел его «макинтош» и разбился о мостовую у дома. Два крана выпустили стрелы, чтобы головорезы с автогенами наперевес смогли заняться распутыванием и срезанием цепей на крышах.
Минут через сорок или около того первый дом был полностью очищен. Даже забаррикадированные окна подвала оказались недостаточным препятствием, когда подошли бульдозеры, чтобы начать снос, Трина и Лиз обменялись тревожными взглядами. Только десять домов отделяли их сквот от судьбы пристанища их друзей. Они готовы были молиться всем кельтским богам и богиням, чтобы план Уилла сработал и хоть что-то остановило работы по сносу. Оставалось только надеяться, что он не сбрендил совершенно и окончательно и не выдумал эту безумную галлюцинаторную историю о богинях, рунах и драконах.
Сам Уилл находился в нескольких милях от Хэкни. Решив, что, так как все внимание будет сосредоточено на Уэлл-стрит и протестах неформалов, незамеченным за заграждение гораздо легче будет проникнуть с восточного конца, со стороны Лейтон. Уилл с удовлетворением заметил, что руна Брайди почти непрерывной лентой вьется по железу, охватывает весь периметр заграждения.
