Он давал им команды на русском языке. Девочка вспомнила то, что ей тогда ответил старик. То самое «СДОХНИ», то её «сдохни». «Тогда и я с ним заговорю. И я помешаю ему. На сей раз моя очередь, ведь так?»
Семеро щенков ожидали команды. Внезапно девочка громко крикнула.
Она повторила команду на русском.
— Нападайте, — приказала она. — Атакуйте человека!
У неё получилось произнести: «Вперёд, атака!» Она приказала им напасть, и, кажется, по-русски. Пусть не совсем гладко, однако это были русские слова, тщательно обдуманные.
Там были семеро щенков. За несколько дней экзамена они привыкли к командам. Они начали понимать, что команды даются, когда люди что-то хотят от них. И щенки привыкли к голосу девочки. Потому что она разговаривала с ними каждый день. Она разговаривала с семью щенками, потому что это было частью её ежедневной программы.
Самый сообразительный щенок ответил на её приказ.
Он пустился бежать.
Это был номер 47. Он рванул что было мочи. Оттолкнувшись маленькими задними лапами, он понёсся со свистом. Он ускорялся, направляясь к цели. Знакомый голос громко отдал ему приказ. Вероятно, ему приказали напасть на этого человека. Бежать к нему, укусить, убить.
Он понял слова девочки и прыгнул на Оперу.
Он напал на него и продолжал атаки, пока его не отцепили, а когда старик отдал команду «Сидеть», щенок сначала обернулся к девочке.
Девочка ошеломлённо посмотрела на номер 47.
Щенок спрашивал девочку: «У МЕНЯ ВСЁ ПОЛУЧИЛОСЬ?»
Номер 47 был кобелём.
Девочка кивнула номеру 47.
Так начался их разговор. С тех пор как её привезли в мёртвый город, девочка впервые смогла установить общение с кем-либо. Её собеседник не был человеком. Это был пёс. Однако между псом и японской девочкой возникло понимание. Посредником их общения стали слепо повторенные русские слова, однако в них была лишь незначительная языковая погрешность.
За минуту, за десять минут, за час девочка осознала смысл этой атаки.
Вечер. За столом сидели Дед, Бабка, Тётка Первая, Тётка Вторая и Опера. Девочка очень чётко по-японски объявила: «Я забираю этого пса себе».
Разумеется, никто из присутствующих не мог понять, что сообщила девочка. Однако это её вовсе не заботило.
— Вы поняли меня? Я спросила разрешения, — пояснила она.
Старик что-то уловил.
— Ты что-то сообщила нам? — спросил он по-русски, но дальше разговор не имел продолжения.
Они поужинали как обычно. Овощной салат со свёклой, холодная фасолевая закуска, борщ, чёрный хлеб.
Её дневное расписание претерпело изменения. После ужина девочка вышла из дома. Она впервые вышла на улицу после захода солнца. Затем прямиком направилась к собачьему питомнику. У неё не было сомнений. Она что-то сжимала в руке. Когда старуха прибиралась на кухне и делала приготовления на завтра, она открыто взяла остатки бараньего мяса на рёбрышках. То, что осталось недоеденным за ужином.
Она стояла перед клеткой щенков.
Щенки с лаем выбежали к ней навстречу. Некоторые из них уже спали, но запах мяса их разбудил. В других клетках стали шуметь взрослые собаки. Но девочка дала еду только семерым щенкам.
Бараньи рёбрышки.
Она ждала, пока глаза привыкнут к темноте. Ведь у неё не было фонарика. Она ждала, пока сможет разглядеть семерых щенков, которые толпились возле бараньих рёбрышек.
— Эй, — сказала она им, как и обычно, по-японски. — Это баранина. Я же говорила вам и прежде? Если ешь баранину, тело согревается. Ну, что скажете? Я поэтому вам её и принесла.
Девочка взялась за дверь клетки из железных прутьев с натянутой проволочной сеткой. На ней был один засов, чтобы собаки не могли выскочить наружу. Девочка отодвинула засов. А затем вошла внутрь клетки и аккуратно взяла одного из щенков. Она прижала к себе номер 47.
— Ты будешь меня согревать, — сказала она.
Щенок не сопротивлялся.
— Пойдём ко мне в комнату. Ночью ты будешь моей грелкой.
Щенок не сопротивлялся.
Этой ночью девочка спала вместе с собакой. Спальня принадлежала ей и щенку номер 47. На кровати шириной меньше пятидесяти сантиметров она прижала к себе щенка номер 47, грубовато и сильно гладила его. Её чувства было сложно передать словами. Щенок не сопротивлялся. Он уткнулся в толстый живот девочки.
Они спали вместе, девочка и щенок, согревая друг друга.
Утром девочка проснулась. У неё уже был запланирован новый распорядок дня. Она осознавала, что нарушила заведённый ею прежде «тюремный моцион». Теперь всё только начинается. Начинается что-то новое. Она больше не человек-невидимка и не наблюдатель за Дедом, Бабкой. Тёткой Первой, Тёткой Второй и Оперой. Она теперь знала, что за ней наблюдают. И поэтому девочка решила, что она займёт вместе с собакой иную позицию, постепенно приспосабливаясь к новой ситуации.
Утром девочка встала и вышла на улицу вместе со щенком. Всего лишь в десяти метрах от здания находился туалет, она умывалась там каждое утро. Девочка справила нужду. Номер 47 справил нужду поблизости. Затем они направились к питомнику. Она не стала брать его на руки, он шёл рядом. Они остановились возле клетки щенков. По другую сторону решётки на них с недоумением смотрели братья и сёстры номера 47. Они спросили номер 47:
— ПОЧЕМУ ТОЛЬКО ТЕБЯ ВЫВЕЛИ НА ПРОГУЛКУ?
Девочка ответила:
— Это я его выбрала. Он прошёл отбор.
— ВОТ КАК? — ответили шестеро.
— Номер сорок семь — мой охранник, — сказала девочка.
Номер 47 тявкнул в ответ.
— ПОЭТОМУ ТЕБЯ НЕ БЫЛО ЗДЕСЬ НОЧЬЮ? ТАК, БРАТЕЦ? — спросили шестеро.
— Зато он будет с вами утром и днём вместе в клетке. Я возвращаю номер сорок семь. Он будет играть и учиться вместе с вами. Запомнили? Не смейте обижать сорок седьмого. А то растопчу вас всех. Раздавлю. Я серьёзно. Потому что он моя охрана, — сказала девочка и обернулась к номеру 47: — Ты станешь лучшим псом. Я сделаю из тебя настоящего пса. Понимаешь меня, номер сорок семь? Когда ты вместе с псами, ты и сам пёс. Обычная псина и должен жить соответственно. Так и живи, — сказала девочка.
Затем девочка вернула щенка в клетку.
К нему навстречу по очереди вышли шестеро братьев и сестёр и обнюхали его.
Этим утром номер 47, как и обычно, ел собачий корм. Девочка ела завтрак, приготовленный старухой. Номер 47 жадно съел «русский корм для собак», который принесли Тётка Первая и Тётка Вторая, а девочка съела ржаной хлеб и запила каким-то кисловатым напитком. А затем начался новый распорядок дня. Девочка за столом вела себя решительно. «Я ни за кем не наблюдаю, и никто не наблюдает за мной. Если хотите, пожалуйста. Я не обязана отвечать на вопросы остальных, сидящих за тем же столом».
Всё утро номер 47, как и обычно, резвился вместе со двоими братьями и сёстрами. Они дрались понарошку. Играли в догонялки. Катались по земле взад-вперёд.
Девочка, как обычно, наблюдала за ними по ту сторону клетки. Так оно лучше, решила она.
Обед.
Вторая половина дня. Девочка, не скрываясь, присутствовала на дрессировке. Это основная часть её нового распорядка. Время экзамена фактически подошло к концу, и четырёхмесячные щенки проходили первоначальный этап тренировок. Они старательно выполняли базовые задания. На учебной площадке находились Дед, девочка и Опера. Она не мешала тренировкам. Однако заставляла номер 47 повторять задания. Чтобы он не отлынивал, чтобы его внимание не рассеивалось, она говорила ему: «Хорошо», «Нельзя», «Налево», «Направо».
Давала ему команды по-русски.
Девочка начала осознанно запоминать команды на русском языке.
Щенки тренировались недолго.
Через час-другой они возвращались в клетку.
«Вероятно, Дед не хочет, чтобы они утомились», — думала девочка.
— Ты устал? — спросила она у номера 47.
По нему было видно, что учёба даётся ему легко. Однако девочка дала ему передохнуть. Так же, как давали отдых остальным братьям и сёстрам.
Интуитивно она понимала: так правильно.
Вечером того же дня девочка вновь забрала номер 47 из клетки. Чтобы спать с ним в одной комнате. Согревая друг друга, человек и собака должны стать ближе друг другу. «Ты устал?» — ещё раз спросила девочка. Пёс показал всем своим видом: «ДА, Я СИЛЬНО УСТАЛ» — и уткнулся в толстое, рыхлое тело девочки.
Ночью пёс не просто пёс.
Ночью девочка не просто человеческий детёныш.
Пёс и девочка в этом мёртвом городе существуют как некая третья форма жизни.
До самого утра.
А затем наступает утро. Вновь повторяется тот же распорядок с небольшими изменениями. Однако его содержание остаётся неизменным. Основные пункты не меняются. Девочка сама составила это расписание. В первый день, в самое первое утро она уже так всё себе и представила. Теперь день проходит гладко, как по маслу. А потом наступает ночь. Наступает утро. Наступает ночь. Наступает утро. Девочка возраста X проводит дни, которые не может сосчитать.
