Ознакомительная версия.
— Как у нас очутился этот молодой человек?
— Это история, в которую вам будет нелегко поверить, — отозвалась Лорен чуть слышно.
— Ничего, мы не ограничены во времени, — настойчиво проговорил Фернстайн, усаживаясь за нейронавигатор.
Лорен объяснила, каким причудливым образом Артур во второй раз, после того как она вырвала его из неумелых рук Бриссона, очутился в отделении «неотложной помощи» Мемориального госпиталя.
— Почему вы при первом осмотре не провели более глубокого нейрологического исследования? — спросил Фернстайн, проверяя, как работает прибор.
— У него не было повреждения черепа, сознания он не терял, нейромоторика была удовлетворительной. От нас требуют воздерживаться от дорогостоящих обследований…
— Вы никогда не соблюдаете требований, так что не говорите мне, что сегодня вдруг решили их соблюсти, я всё равно не поверю!
— У меня не было никаких причин для тревоги.
— А Бриссон?..
— В своём репертуаре, — отозвалась Лорен.
— Он позволил вам увезти пациента?
— Не то чтобы позволил…
Пол разразился нарочитым приступом кашля. Вся хирургическая бригада оглянулась на него. Гранелли покинул свой пост, чтобы похлопать закашлявшегося коллегу по спине.
— Вы уверены, что вас ничего не беспокоит, дорогой собрат?
Пол успокоил анестезиолога кивком головы и отошёл в сторонку.
— Замечательная новость! — воскликнул Гранелли — Скажу вам сугубо конфиденциально: если вы умудритесь не заразить все это помещение своими бациллами, то медицинский корпус, к которому я принадлежу, будет вам за это бесконечно признателен. Я говорю от имени бесценного пациента, который мучается от одной мысли, что вы к нему приближаетесь.
Пол, которому казалось сейчас, что его ноги облепила целая колония муравьёв, подошёл к Лорен и умоляюще прошептал ей на ухо:
— Выведите меня отсюда, пока не началась операция. Я не выношу вида крови!
— Постараюсь, — шёпотом ответила ему молодая докторша.
— Моя жизнь превращается в сплошное мучение, когда вы с ним соединяетесь. Если в один прекрасный день вы научитесь общаться хотя бы немного, как остальные люди, это меня вполне устроит.
— О чём вы? Что-то я вас не понимаю, — удивлённо спросила Лорен.
— Я-то себя понимаю! Придумайте, как меня отсюда эвакуировать, пока я не хлопнулся в обморок.
Лорен отошла от Пола.
— Вы готовы? — спросила она Гранелли.
— Большая степень готовности уже невозможна, дорогая моя, я жду только сигнала, — ответил реаниматолог.
— Ещё несколько минут, — объявил Фернстайн.
Норма навела операционное поле на голову Артура. Его лицо исчезло под зелёной тканью.
Фернстайн захотел в последний раз проверить снимки, для чего обернулся к световому панно. Оно пустовало. Он ожёг Лорен взглядом.
— Мне очень жаль, снимки остались с той стороны стекла.
Лорен отправилась за картинками ядерно-магнитного резонанса. За ней закрылась дверь операционного блока. Норма заговорщически улыбнулась Фернстайну.
— Все это недопустимо! — фыркнул тот, берясь за рукоятки нейронавигатора. — Она будит нас среди ночи, об этой операции никто заранее не предупреждён, мы едва успели подготовиться, есть же какой-то минимум процедур, который и в этой больнице необходимо соблюдать!
— Дорогой коллега! — воскликнул Гранелли. — Талант часто проявляется в спонтанности и непредвиденности.
Все лица обернулись к реаниматологу. Гранелли поперхнулся.
— Час от часу не легче!
Дверь предоперационной, где Лорен собирала последние распечатки, резко распахнулась. Появился полицейский в форме. За ним — инспектор полиции. Лорен сразу узнала врача в халате, тыкавшего в неё пальцем.
— Это она, немедленно её арестуйте!
— Как вы сюда попали? — удивлённо спросила Лорен полицейского.
— Дело как будто срочное, мы захватили его с собой как провожатого, — ответил инспектор, указывая на Бриссона.
— Я явился, чтобы присутствовать при вашем задержании за попытку убийства, препятствование врачу в выполнении его профессиональных обязанностей, похищение одного из его пациентов и угон кареты «скорой помощи»!
— Если позволите, доктор, я тоже приступлю к выполнению своих обязанностей, — прервал Бриссона инспектор Эрик Брейм.
Последовал вопрос к Лорен, признает ли она изложенные факты. Она набрала побольше воздуха и поклялась, что действовала исключительно в интересах пострадавшего. Речь шла о необходимой обороне…
Инспектор Брейм сказал, что ему очень жаль, но судить обо всём этом не в его компетенции, ему ничего не остаётся, кроме как надеть на неё наручники.
— Это так необходимо? — простонала Лорен.
— Закон есть закон! — ликующе крикнул Бриссон.
— У меня есть ещё одни наручники. Если вы вновь заговорите вместо меня, я и вас арестую за незаконное присвоение функций сотрудника сил охраны порядка! — пригрозил инспектор.
— Разве существует такой состав преступления? — осведомился врач.
— Желаете убедиться? — спросил Брейм твёрдо. Вместо ответа Бриссон сделал шаг назад, позволяя полицейскому продолжать допрос.
— Куда вы девали «скорую»?
— Она на стоянке. Утром я бы отогнала её назад.
Из громкоговорителя донёсся хрип. Лорен и полицейский оглянулись. К ним обращался из операционного блока Фернстайн.
— Вы можете мне объяснить, что происходит?
Щеки молодой женщины побагровели, она опёрлась о пульт, точно склонившаяся под тяжестью происходящего с нею. Её палец нашёл кнопку переговорного устройства.
— Простите меня, — пролепетала она, — я в полном отчаянии…
— Это полицейское вторжение как-то связано с больным на операционном столе?
— В некоторой степени, — призналась Лорен.
Гранелли подошёл к стеклу.
— Он что, бандит? — спросил он почти в восторге.
— Нет, — ответила Лорен, — это я во всём виновата, мне очень стыдно.
— Никогда не стыдитесь, — посоветовал ей анестезиолог. — Я в вашем возрасте тоже позволил себе две-три шутки, стоившие мне нескольких вечеров в обществе карабинеров. Вот только форма у них гораздо элегантнее, чем у ваших полицейских.
Его перебил подошедший к микрофону инспектор Брейм.
— Она угнала карету «скорой помощи» и похитила этого больного из другой больницы.
— Одна?! — воскликнул анестезиолог с ещё большим воодушевлением. — Сногсшибательная девушка!
— У неё был сообщник, — вмешался Бриссон, — уверен, что он тоже здесь, его необходимо арестовать.
Фернстайн и Норма поискали глазами единственного незнакомого им врача, но тот куда-то запропастился.
Тем временем Пол, забившись под операционный стол, тщетно пытался понять, как этот вечер превратился в такой кошмар. Всего несколько часов назад он был счастливым и безмятежным человеком, ужинавшим в обществе прелестной женщины, а теперь…
Фернстайн подошёл к стеклу и спросил Лорен, как её угораздило совершить подобную глупость. Его ученица подняла голову и, глядя на учителя грустными глазами, ответила:
— Бриссон его убил бы.
— Здравствуйте, профессор, — молвил их молодой коллега с деланым подобострастием. — Я намерен немедленно забрать своего пациента. Запрещаю вам начинать операцию, я его увожу.
— Сильно в этом сомневаюсь, — сердито ответил Фернстайн.
— Господин профессор, предлагаю вам предоставить действовать доктору Бриссону, — сказал инспектор полиции, тоже смущённый.
Гранелли на цыпочках вернулся к операционному столу. Он проверил состояние Артура и незаметно отсоединил от его запястья электрод. Электрокардиограф издал тревожный писк. Гранелли воздел руки к потолку,
— Ну вот! Говорим, говорим, а этому молодому человеку становится все хуже. Одно из двух: или этот человек, свалившийся нам на голову, возьмёт на себя ответственность за неизбежное ухудшение состояния нашего больного, или мы начинаем операцию, пока не поздно. Так или иначе, анестезия уже началась, он уже нетранспортабелен, — заключил Гранелли, довольный собой.
Хирургическая маска Нормы не могла скрыть её улыбку. Бриссон, вне себя от ярости, наставил палец на Фернстайна.
— Вы все заплатите мне за это!
— Отложим наши счёты на потом. А сейчас, молодой человек, выйдите отсюда, дайте нам работать! — приказал профессор и отвернулся, не удостоив взглядом Лорен.
Инспектор Брейм спрятал наручники и взял женщину за руку. За ними шёл воинственный Брисссон.
— Одно можно сказать, — проворчал Гранелли, возвращая электрод на запястье Артура, — вечерок получился весьма занятный!
В операционной установилась тишина, нарушаемая только мерным шумом приборов. Анестезирующая жидкость спускалась по перфузионной трубке и проникала Артуру в вену. Гранелли проверил газовый состав крови и сделал Фернстайну знак, что можно наконец начать операцию.
Ознакомительная версия.
