Северное солнце пока действительно светило ярко, а дни хотя пошли на убыль, но были ещё достаточно велики. Начальник штаба бригады отсутствовал двое суток. В конце первого дня по мегафону из домика академиков он прокричал, что с ним всё в прядке и он погостит там, наблюдая за нами сверху.
- А где же утки? – по прибытию его на корабль, спросил Антон.
- Я, ей-богу, сбил парочку, но там, в домике их отняли, - оправдывался начштаба.
- Бывает… - посочувствовал ему Антон. Сам же подумал: - У тебя отымешь, как же! Такой «бугай» в этом домике с голодухи мог «сбить» и побольше, чем только парочку уточек.
Вскоре они снялись с бочек, покрутились возле мыса Турий, откалибровали лаги, постреляли пузырями с водой из торпедных аппаратов, попили водички из морской глубины в триста метров и благополучно возвратились на завод в Северодвинск. Туда уже прибыли председатели государственных комиссий по приёмке кораблей от промышленности – целых четыре адмирала.
По срокам постройки в этом году впереди «Ладушки» госэкзамен держали два РПК СН - Зукова и Сергачёва, четвёртым корпусом, предназначенным к переходу на Тихоокеанский флот, шёл крейсер Лимова. Все председатели – бывшие командиры подводных лодок, вполне авторитетные, заслуженные люди. Антону и тут повезло: адмирала В. Юшкова он знал и помнил со времён, когда тот командовал дивизией. Всегда спокойный, уравновешенный, знающий всё, что касается ракетных крейсеров с момента их зарождения. С ним было приятно не только служить, но и пообщаться как с человеком умным, начитанным, музыкальным и, несмотря на пережитые тяготы службы, человеком романтичным.
- Так что тпр-у-у, приехали, власть переменилась…. Конечно, спору нет: госприемка – звучит-то как! Это вам не какая-нибудь занюханная ОТК при заводе. Это от самого государства прибыли принимать корабли от промышленности аж четыре независимых адмирала. А сколько их там всего? И главное вполне авторитетных и заслуженных…, но своё отплававших…. Или не отплававших? – пусть плывут, принимают корабли и вперёд на боевую службу!
Липовецкий как-то не совсем «въехал»: зачем тогда экипаж и его командир? Ведь и сейчас, и после «ехать» на корабле будут именно они. Зачем при заводе существует такое соединение, как бригада и её командование? Ведь тот же начальник штаба полпути испытаний уже «проехал». Он всё знает и вполне мог бы «доехать» до подписания государственного акта о приёмке корабля и передачи его флоту. И ответственность не распылялась бы….
- Тебе что, делать нечего? – останавливал размышления Липовецкого его внутренний голос, то ли совесть, то ли сознательность. У тебя вон простофиля Шохин то ли проворовался, то ли обворовали его, но согласно акту проверки части продуктов и вина недостача. – Что будешь делать? - Решай!
- Тьфу ты, господи, помоги! Ну, сколько можно «решать» и всё «нашару», всё за счёт компромиссов с той же честностью и совестью….
Сейчас на корабле наступает горячая пора: технологическое оборудование убиралось и вместо него устанавливались чистенькие каюты, мебель, настилался линолеум, пластиковое покрытие в реакторных отсеках. Трубопроводы и прочный корпус изнутри подводной лодки обклеивался крошкой пробки и всё красилось. Ответственные сдатчики бегали с актами и «дожимали», принимающих технику, флагманов и командиров боевых частей. Вот тут-то и можно было этих сдатчиков тёпленькими брать за «жабры» и в свою очередь «выжимать». Антон отлично понимал, что по прибытию на флот, в лучшем случае, вселят экипаж в пустые казармы. А там и стены серые, и серые двухъярусные железные койки, и ничего другого нет – хоть шаром покати по щелястому, со скрипом дощатому полу.
- Ну «выбью» я у начальника тыла что-нибудь получше, но ведь это капля в море вопиющего безразличия чинуш в погонах к жизни и быту тех, на кого они должны работать, - в отчаянии размышлял Липовецкий. – А так хочется, чтобы казарма стала светлым, удобным домом, в котором было бы радостно жить и служить подводникам его экипажа. В глубине души Антон хотел и уже видел этот дом не просто хорошим, таким же как у всех. Нет, он хотел чтобы жильё для моряков, да и для мичманов с офицерами (деваться-то им некуда) у него – на их экипаже было самим лучшим и самим красивым. Вот тогда моряки полюбят и свой дом, и свой корабль, и свою Родину!
Как это сделать, когда у тебя кроме бестелесной, всеобъемлющей любви «родной» КПСС ничего нет? У тебя нет ни копейки денег и заботами той же партии эти деньги если и выделены, то не тебе, а посредникам и доходят они до тебя в виде ржавых железных коек и расшатанных столов. Даже при благоразумном и честном отношении к делу тыловиков, я не хочу брать подряд то, что мне не подходит. Но денег нет – не предусмотрено. Правда, есть спирт – оторвать его не в ущерб технике немного можно. Есть богатейший завод, у которого разного добра из неликвидов навалом. Есть ответственные сдатчики, за спинами которых стоят тысячные коллективы людей, которым, ой как хочется получить премии, благодарности и прочие блага. Вот и приходится «выжимать» из сдатчиков всё - что кто имеет: сейфы, столы, столики, табуретки, стулья, фанеру, пластик, доски, оргстекло, линолеум, инструмент, «шило и мыло» - в хозяйстве всё пригодится.
Липовецкий собрал экипаж и выступил с пространной речью:
- Во-первых, поздравляю вас с окончанием первого этапа практического освоения корабля! – начал он с поздравления. – Подводную лодку мы совместно с заводом плавать научили и кое-чему научились сами. За это вам всем спасибо. Сейчас же наступает момент истины – мы должны принять корабль от промышленности целиком в готовом виде. Кроме того, хотите или не хотите, но помимо корабля поневоле предстоит решать вопрос «шкурный». С приходом в состав флота мы вселимся в пустую казарму. Чтобы чувствовать себя человеком нам будет нужна не ночлежка, а уютный дом. Кроме нас самих создать этот дом и предоставить его экипажу в готовом виде «на тарелочке» никто не захочет. Так что придётся строить, красить, изготовлять, одним словом, наш быт – а я хочу его видеть уютным, налаженным и удобным, станет реальностью только благодаря вашему желанию и труду, инициативе и наличию соответствующих строительных материалов. Только не воруйте и не тащите на корабль подряд всякую рухлядь, которая «плохо лежит». Попросите мастеров и строителей, у них на заводе всяких залежавшихся неликвидов уйма – поделятся.
- Во-вторых, вот передо мной лежит акт проверки наличия продовольствия после выхода корабля в море. Помимо перерасхода продуктов обнаружена крупная недостача вина. Мы тут с офицерами посоветовались и решили часть денег в добровольном порядке собрать и помочь мичману Шохину, как лицу материально ответственному, вино закупить и недостачу ликвидировать. Помните, что, разворовывая продукты при их погрузке, вы обкрадываете самих себя. На мичмана Шохина поданы документы на списание с корабля по причине его профессиональной непригодности. Нам нужен хороший ответственный старшина службы снабжения. Ранее на атомных подводных лодках службой снабжения по штату командовал офицер, но его наши флотоводцы сократили. Хотя все они кушают и должны бы понимать, что голодный воин с голым задом много не навоюет.
А толковый снабженец это хорошая кормёжка, своевременно полученное вещевое и денежное довольствие. Это сытый желудок у подводника, образцовый внешний вид и сухие тёплые ноги в добротной обуви. Я думаю, что при нашей всеобщей помощи, такого старшину мы будем иметь. Правильно я говорю, товарищ командир БЧ-5? - обратился Липовецкий непосредственно к механику.
- А что, разве я против? Только, товарищ командир… - начал было ставить свои условия В. Пархоменко.
- Никаких «только». Вопрос решается просто: мы все доверяем эту должность мичману Лютикову или не доверяем?
- Доверим! – дружно ответили подводники.
- Мичман Лютиков, встаньте, вот видите - весь экипаж доверяет и просит вас занять эту должность. Так что с богом, принимайте дела старшины команды снабжения.
Осенние Северо-западные циклонические ветры, играючи, закручивали волны мелководий моря в бегущие бело-серебристые барашки от чего оно и получило своё название – Белое. Когда циклоны показывали свою полную силу, то барашки уже были не столь безобидными. Штормовой ветер рвал уже бело-серые волны и море с яростью накатывалось на побережье, а дыхание уже чисто Северных холодов хрипло, зарядами водных брызг смешанных со снегом, свистело: застужу-у, заморожу-у…. Действительно, укротить разбушевавшееся море могла только стужа наступающих холодных морозов и, погодя, укрощённое ею море замерзало. Зная это, Северодвинские судостроители, опережая зимние морозы, старались построить корабли и сдать их флоту до образования на Белом море льда. Они спешили и опаздывали. Так было всегда, но не в этом году. Четвёрка ракетных крейсеров строилась строго по графику. Никаких чрезвычайных выбросов и происшествий, стопорящих строительство кораблей, не происходило.
