Чарльз Буковски - Макулатура

— Да? — Голос был мужской. Противный.

— Китти, пожалуйста.

— Вам 21 и больше?

— Больше, — сказал я.

— Мастер или Виза?

— Виза.

— Сообщите номер и по какое число действительна. Кроме того, адрес, номер телефона, номер карточки социального обеспечения и номер водительских прав.

— Э, а почем я знаю, что вы не воспользуетесь этими сведениями в своих целях? Может, вы хотите меня наколоть? Использовать эти сведения в своих интересах?

— Слушай, друг, ты хочешь поговорить с Китти?

— Ну наверное…

— Мы даем объявления по телевидению. Мы работаем уже два года.

— Ладно, сейчас выковырю это из бумажника.

— Друг, если мы тебе не нужны, то и ты нам не нужен.

— А о чем со мной будет говорить Китти?

— Тебе понравится.

— Откуда ты знаешь, что понравится?

— Эй, друг…

— Ладно, ладно, минутку…

Я сообщил ему все данные. Потом была пауза, пока они проверяли мой кредит. Потом я услышал голос:

— Здравствуй, малыш, это Китти!

— Здравствуй, Китти, я Ник.

— У-у, какой у тебя сексуальный голос! Я уже немного волнуюсь.

— Да нет, у меня не сексуальный голос.

— Ах, ты просто такой скромный!

— Нет, Китти, я не скромный…

— Знаешь, я ощущаю такую близость к тебе! Такое чувство, как будто я свернулась калачиком у тебя на коленях. И гляжу на тебя снизу глазами. У меня большие голубые глаза. Ты наклоняешься ко мне, сейчас ты меня поцелуешь!

— Это ерунда, Китти, я сижу здесь один, сосу виски и слушаю дождь.

— Слушай, Ник, напряги немного воображение. Не стесняйся — и ты удивишься, как много мы можем сделать вместе. Тебе нравится мой голос? Он тебе не кажется немного… э-э, сексуальным?

— Да, немного, но не очень. Он у тебя как будто простуженный. Ты простужена?

— Ник, Ник, мальчик мой, какая простуда? Я вся горю!

— Что?

— Я сказала: я вся горю, какая простуда?

— А говоришь как простуженная. Может быть, слишком много куришь?

— Я курю только одну вещь, Ник!

— Какую, Китти?

— Не догадываешься?

— Нет…

— Посмотри вниз, Ник.

— Ну?

— Что ты видишь?

— Стакан. Телефон…

— А что еще, Ники?

— Туфли…

— Ник, а что это такое большое торчит, пока ты со мной разговариваешь?

— А, это! Это мое пузо!

— Говори со мной, Ник. Слушай мой голос, представь себе, что я у тебя на коленях и у меня немного задралось платье, видны мои колени и бедра. У меня длинные белокурые волосы. Они падают мне на плечи. Представь себе это, Ник, представь…

— Хорошо…

— Ну, что ты теперь видишь?

— То же самое: телефон, мои туфли, стакан, пузо…

— Ник, ты плохой мальчик! Так и хочется прийти и отшлепать тебя! Или чтобы ты меня отшлепал!

— Что?

— Нашлепать, нашлепать, Ник!

— Китти…

— Да?

— Можно я отлучусь на минуту? Мне надо в туалет.

— Ну, Ник, я знаю, что ты хочешь делать! Тебе не надо в туалет, ты можешь сделать это прямо по телефону, разговаривая со мной!

— Нет, Китти, не могу. Мне надо пописать.

— Ник, — сказала она, — можешь считать наш разговор оконченным!

Она повесила трубку.

Я пошел в туалет и помочился. И все это время слышал шум дождя. Что ж, разговор получился паршивый, но хотя бы отвлек меня от мыслей о Красном Воробье и о других предметах. Я спустил воду, вымыл руки, посмотрел в зеркало, подмигнул себе и вернулся к своему виски.

И вот на другой день я снова в кабинете. Ничего я не выполнил, и дела обстоят довольно говенно. Никуда я не продвинулся, да и остальной мир тоже. Все мы болтаемся без толку, ждем смерти и заполняем время мелкими делишками. А некоторые и мелких делишек не делают. Овощи. И я один из них. Не знаю, какой я овощ. Я ощущал себя репой. Я закурил сигарету, вдохнул дым и притворился, будто знаю, какого черта.

Зазвонил телефон. Я поднял трубку.

— Да?

— Мистер Билейн, на вас выпал выигрыш. По вашему выбору: телевизор, поездка в Сомали, 5 тысяч долларов или складной зонтик. Вас ожидает бесплатная комната и бесплатный завтрак. Вам следует лишь посетить один из наших семинаров, где мы предложим вам неограниченных размеров недвижимость.

— Слушай, приятель, — сказал я.

— Да, сэр?

— Беги воруй!

Я бросил трубку. Я смотрел на телефон. Проклятая штука. Но можно позвонить по ней 911. Неизвестно, когда понадобится.

А мне нужен был отпуск. Мне нужны пять женщин. Мне нужно вынуть серу из ушей. Сменить в машине масло. Я не заполнил налоговую декларацию. И дужка на очках для чтения сломана. В квартире у меня муравьи. Пора почистить зубы. На туфлях каблуки стесались. У меня бессонница. Кончилась страховка на автомобиль. Режусь при каждом бритье. 6 лет не смеялся. Беспокоюсь, когда беспокоиться не из-за чего. А когда есть из-за чего беспокоиться, напиваюсь.

Снова зазвонил телефон. Я поднял трубку.

— Билейн? — спросил голос.

— Возможно, — ответил я.

— Не валяй дурака, — продолжал голос, — или ты Билейн, или ты не Билейн.

— Ладно, твоя взяла. Я Билейн.

— Ну вот, Билейн, нам известно, что ты ищешь Красного Воробья.

— Да? Из каких источников?

— Из интимных.

— Мало ли что у тебя есть интимного — ты же иногда показываешь?

— В данном случае мы воздержимся.

— Ладно, — сказал я, — ближе к делу.

— Десять тысяч, и мы кладем тебе в руки Красного Воробья.

— У меня нет десяти.

— Сведем тебя с человеком, который тебе одолжит.

— В самом деле?

— В самом деле. Всего под 15 процентов. В месяц.

— Но у меня нет никакого обеспечения.

— Обязательно есть.

— Какое?

— Твоя жизнь.

— И только? Поговорим.

— Конечно, Билейн. Будем у тебя в кабинете. Через десять минут.

— А как я пойму, что это вы?

— Мы тебе скажем. Я положил трубку.

Через десять минут в дверь постучали. Громко. Вся дверь затряслась. Я проверил, в столе ли мой люгер. На месте, красавец. И обнаженный.

— Открыто, черт возьми, входите!

Дверь распахнулась. Свет заслонило огромное тело. Горилла с сигарой и в розовом костюме. При нем две обезьяны поменьше.

Я показал ему на кресло. Он сел, заполнив его целиком. Ножка кресла чуть разъехались. Обезьяны встали по бокам.

Главная обезьяна рыгнула, наклонилась ко мне.

— Я Сандерсон. Гарри Сандерсон. Эти, — он кивнул на шестерок, — мои мальчики.

— Ваши сыновья? — спросил я.

— Мальчики, мальчики, — сказал он.

— Ну да, — сказал я.

— Ты в нас нуждаешься, — сказал Сандерсон.

— Ну да.

— Красный Воробей, — сказал Сандерсон.

— Вы связаны с этой девицей и ее лошаком, которые сбежал вчера из своей квартиры?

— Ни с какой девицей я не связан, — ответил он. — Я просто ими пользуюсь для одного дела.

— Для какого? — спросил я.

— Для подтирки нижней палубы.

Обе обезьяны захихикали. Они подумали, что это остроумно.

— Не думаю, что это остроумно, — сказал я.

— Нам все равно, что ты думаешь, — сказал Сандерсон.

— Справедливо, — сказал я. — А теперь поговорим о Красном Воробье.

— 10 тысяч, — сказал Сандерсон.

— Я сказал — у меня их нет.

— А я сказал — мы найдем тебе заимодавца на выгодных условиях, 15 процентов в месяц.

— Ладно, давайте вашего Заимодавца.

— Мы — Заимодавец.

— Вы?

— Да, Билейн. Мы даем тебе деньги, ты отдаешь их нам. Потоп платишь от десяти тысяч каждый месяц, покуда полностью не выплатишь долг. Все, что от тебя нужно, — подписать бумажку. Живые деньги вообще не возникают. Мы держим их у себя чтобы не передавать туда-сюда.

— И за это вы…

— Отдадим Красного Воробья тебе в руки.

— А почем я знаю?

— Что знаешь?

— Что вы отдадите Воробья мне в руки?

— Ты должен доверять нам.

— Да, кажется, ты так сказал.

— А ты, Билейн?

— Что?

— Не доверяешь нам?

— Почему? Но лучше бы вы мне доверяли.

— Это как?

— Сперва отдайте Воробья мне в руки.

— Что? За кого ты нас принимаешь — за портновских болванов?

— Ну…да…

— Не нагличай, Билейн. Если хочешь увидеть Красного Воробья, ты должен нам доверять. У тебя нет другого выхода. Подумай хорошенько. У тебя есть 24 часа.

— Ладно, подумаю.

— Думай, Билейн. — Большая обезьяна в розовом костюме встала. — Подумай хорошенько и сообщи нам. Даем тебе 24 часа. После этого сделка отменяется. Навсегда.

— Ладно, — сказал я.

Он повернулся, и одна из его обезьян побежала открывать ему дверь. Другая стояла и смотрела на меня. Потом они ушли. А я остался сидеть. Не зная что делать. Подкинули мне задачку. А часы стучали. А, какого черта. Я вынул из стола бутылку водки. Было время обеда.