Огромное пространство площадью 962 300 квадратных километров, практически четверть громадной территории Индии. Там проживало 345 миллионов человек, и хотя я пытался заниматься поисками, не поддаваясь эмоциям, не мог не задаться вопросом, как же мне удастся среди них разыскать четырех своих родных людей.
Несмотря на то что мои подсчеты основывались на догадках и были слишком приблизительными, и несмотря на то что поле для поисков было огромным, я все же сузил их круг. Вместо того чтобы наугад рыться в сене, отыскивая иголку, я смог сосредоточиться на том, чтобы брать его небольшими порциями и откладывать в сторону, если ничего не находил.
Железнодорожные пути в зоне поиска не были, конечно, прямыми – они то поворачивали, то пересекались, а потом извивались, достигая в длину тысячи километров, прежде чем доходили до границы области поисков. Центром области поисков была Калькутта, единственное место, где я наверняка побывал.
Сначала я стал рассматривать станцию Хора, оглядел ряды серых рифленых крыш на платформах и все пути, расходящиеся от нее, как расползающиеся концы веревки, и тут же вернулся в свое детство, когда мне было пять лет. И я собрался заняться тем, что делал в первую неделю своего там пребывания, только на более высоком технологическом уровне: наугад «садился» на поезд, чтобы узнать, не отвезет ли он меня домой.
Я глубоко вздохнул, выбрал железнодорожную ветку и стал двигать колесико прокрутки на «мышке».
* * *
Наверное, прогресс развивался слишком медленно. Даже с широкополосной передачей данных моему ноутбуку для загрузки картинок требовалось время – сначала загружались мини-изображения, а потом разворачивалась фотография, сделанная со спутника. Я искал знакомые пейзажи, особое внимание уделял станциям, поскольку именно их я помнил наиболее четко.
Когда я впервые уменьшил масштаб, чтобы узнать, как далеко я продвинулся по железнодорожной ветке, то с изумлением увидел, что за несколько часов поисков и вращения колесика «мышки» я преодолел очень маленькое расстояние. Но я не расстроился, не стал дергаться, а поймал себя на том, что теперь твердо уверен, что найду то, что ищу, если буду действовать педантично. Меня охватило невероятное чувство покоя, когда я продолжил свои поиски. На самом деле это вскоре стало непреодолимой привычкой, я проводил за компьютером несколько вечеров в неделю. Прежде чем лечь спать, я помечал, как далеко продвинулся по определенной ветке, и сохранял результаты поиска, а в следующий раз поиски возобновлялись именно с этой точки.
Мне на пути попадались красивые сады, надземные и подземные переходы, мосты над реками и железнодорожные узлы. Иногда я перескакивал вперед, но потом, нервничая, возвращался назад и внимательно проходил отрезок пути, напоминая себе, что, если я не буду искать методично, никогда не смогу быть уверенным, что просмотрел все. Я старался не пропускать даже самые маленькие станции, следовал вдоль путей, чтобы иметь возможность увидеть все, что находилось поблизости. И если оказывалось, что я достиг очерченной границы, возвращался назад вдоль ветки к первому узлу, а потом отправлялся в другом направлении.
Помню, как однажды вечером, еще в начале поисков, следуя по железнодорожной ветке на север, я наткнулся на реку в окрестностях города. Я затаил дыхание, когда приблизил изображение. Дамбы на реке не было, но, возможно, с тех пор ее убрали? Я тут же переместил курсор вдоль изображения. Знакомая местность? Довольно зелено, но в окрестностях моего города было много ферм. Перед моими глазами разворачивался городок. Он был совсем маленьким. Слишком маленьким. Но я его видел тогда глазами ребенка… И возле станции был высокий надземный пешеходный переход! Но что это за огромные пустоты вокруг города? Три, нет, даже четыре или пять озер или прудов вблизи крошечного городка – и сразу стало очевидным, что это не то место. Никто не станет расчищать местность, чтобы вырыть пруд. И конечно, на многих станциях есть пешеходные переходы, и очень многие города, через которые пролегали железнодорожные ветки, расположены вдоль дающих жизнь рек. Сколько еще раз я буду гадать, подходят ли все эти ориентиры под описание местности, потом искать дальше, глядя на карту усталыми, воспаленными глазами, и понимать, что опять ошибся?
Проходили недели, потом месяцы, а я часами через день-два сидел за компьютером. Байрон следил за тем, чтобы остальные ночи я проводил в реальном мире, поэтому я не стал отшельником, одержимым Интернетом. На ранних этапах своих поисков я исследовал территорию Западной Бенгалии и Джаркханда, однако не нашел ни одного знакомого места, но, по крайней мере, это означало, что большую часть местности в непосредственной близости от Калькутты можно было исключить, несмотря на предположения моих друзей-индийцев, – я ведь приехал из более отдаленных мест.
Через несколько месяцев мне повезло, я встретил девушку, с которой у нас завязались отношения, и на какое-то время поиски отодвинулись на второй план. У нас с Лайзой с самого начала было не все гладко – мы несколько раз разрывали отношения, но потом сходились снова. Это означало, что мне не удавалось регулярно сидеть в Интернете до тех пор, пока у нас не наладились отношения, которые длятся и по сей день.
Я не знал другой такой девушки, которая могла бы привыкнуть к тому, что ее приятель столько времени проводит за компьютером, разглядывая карты. Но Лайза понимала, что поиски для меня очень важны, поэтому терпела и поддерживала меня. Ее, как и многих других, поразила моя история, и она хотела, чтобы я нашел ответы на свои вопросы. В 2010 году мы сняли вместе небольшую квартирку. Я вспоминал ночи, проведенные там за ноутбуком, как забаву, как будто играл в компьютерные игры. Но Лайза уверяет, что, даже когда у нас вовсю развивались отношения, я был одержим поисками. Оглядываясь назад, я понимаю, что она права.
Столько лет я мечтал найти свой дом, и вот теперь почувствовал, что напал на след. Решил, что на сей раз не буду слушать тех, кто говорит, что надо жить дальше и что невозможно с помощью компьютера найти дом в огромной Индии. Лайза никогда ничего подобного не говорила, и благодаря ее поддержке я только больше верил в успех.
Я мало кому рассказывал о том, чем занимаюсь, даже родителям не говорил. Я боялся, что они могут неправильно истолковать мои намерения: они могли бы подумать, что такие настойчивые поиски означают мое недовольство той жизнью, которую они мне обеспечивали. Еще мне не хотелось, чтобы они думали, что я попусту теряю время. Поэтому, несмотря на то что поиски занимали все больше и больше времени, я держал это в секрете. Мы с папой заканчивали работу в пять вечера, к половине шестого я возвращался домой, садился за свой ноутбук и начинал медленно продвигаться по железнодорожным веткам, рассматривая города, к которым они вели. И вот прошло уже больше года с того момента, как я начал этот поиск. Но я решил: даже если это займет несколько лет, а может, десятилетий, рано или поздно я перетряхну стог сена и, если проявить настойчивость, иголка в конечном счете найдется.
Постепенно я исключал из области поиска целые районы Индии. Я просмотрел все ветки и узлы в северо-восточных штатах и не обнаружил ничего знакомого. Я с уверенностью мог сказать, что штат Орисса тоже можно вычеркнуть. Твердо решив действовать скрупулезно, вне зависимости от того, сколько времени это займет, я начал исследовать железнодорожные пути и дальше изначально определенной тысячекилометровой зоны. Южнее Ориссы я исключил и Андхра-Прадеш, присовокупив еще 500 километров вдоль восточного побережья. Джаркханд и Бихар тоже оказались малообещающими, и когда я оказался в Уттар-Прадеш, решил, что исследую бо́льшую часть штата. На самом деле границы штатов в конечном итоге и стали границами моих поисков. Я вычеркивал штат за штатом, но появлялись новые цели, и это меня подстегивало.
Если только у меня не было срочной работы или обязательств, которыми нельзя было пренебречь, я семь дней в неделю проводил за компьютером. Конечно, мы выходили с Лайзой прогуляться, но когда возвращались, я вновь садился за компьютер. Иногда я ловил на себе ее недоуменный взгляд, как будто она считала меня сумасшедшим. Она восклицала:
– Ты опять за компьютером!
А я отвечал:
– Я должен… Прости!
Мне кажется, Лайза понимала, что должна позволить мне завершить намеченное. В то время я несколько отдалился от нее, но, несмотря на то что Лайза могла чувствовать себя одинокой, мы это благополучно пережили. И, вероятно, благодаря тому, что она поддерживала меня в этот сложный период моей жизни, наши отношения стали еще прочнее, и это становилось очевидным, когда мы, бывало, обсуждали, что это для меня значит. Мне было нелегко об этом говорить, потому что я пытался скрывать то, что все еще надеюсь на удачу, и убеждал себя, что это всего лишь приятное времяпровождение, а не крайне важное для меня дело. Такие беседы с Лайзой помогали осознать, почему это так важно для меня: эти поиски положат конец моим метаниям, я смогу понять мое прошлое и, возможно, и себя самого; я обрету надежду, что когда-нибудь смогу воссоединиться с моей индийской семьей и родные узнают, что же со мной произошло. Лайза это прекрасно понимала и не обижалась, несмотря на то что, бывало, пыталась ради моего же блага запретить мне таращиться на экран компьютера.
