Тантрически подкованные знатоки рекомендуют фокусироваться… нет, не на партнере, а на своем теле, на его сиюминутных ощущениях. Слушать свою кожу, а не свои мысли. У них, у тантристов, и практики специальные есть, но я не стану заниматься профанацией и объяснять целую сексуальную науку «в двух словах, на пальцах». Просто хочу отметить, что дело поправимое.
Другой вид «умственных» развлечений – секс без секса. То есть два чувственных, тонко настроенных человека невероятно волнуют друг друга, но предпочитают игры сердца, воли, психики, а не тела. Одна поклонница подобных развлечений сказала мне:
«Пересып – это начало конца. Как только вы оказываетесь в постели, ваши отношения начинают стремительно двигаться к финалу. Секс конечен, а чувства могут длиться целую жизнь. Это больше, чем дружба, тоньше, чем любовь, и очень, очень возбуждает. Завладеть чужими гениталиями – невелика победа, а вот мозгом…»
Ну, я не знаю. Молодость слишком коротка, наверное, треть человеческой жизни, не больше. И как подумаешь, что у тебя еще будет впереди лет тридцать для чистейших духовных отношений, а для бурного секса не больше пятнадцати осталось… Но я вполне могу понять радость парных интеллектуальных игр, особенно для опытных бойцов, которые уже вдоволь нарезвились другими способами.
Интересный вариант мозгофилии – секс с единомышленником. Торжество взаимопонимания, совместные творческие или деловые планы, жаркие споры весь день и задушевные беседы до утра. Ну и где-нибудь между разговорами пять минут на совокупление, для закрепления пройденного материала. Такие отношения достаточно часто складываются между юными девушками и зрелыми мужчинами. Он ее духовно развивает, а она «дает ему силы». Гибнут эти союзы чаще всего по двум причинам – либо девочка взрослеет и хочет быть не просто товарищем и помощником, а любимой женщиной, которая ценна сама по себе, а не только в качестве группы поддержки своего талантливого героя; либо он находит еще одну ученицу, допустим, помоложе, и самые высокие отношения разбиваются о банальную ревность.
На самом деле, способов секса через голову не меньше, чем поз для обычного соития, тем более возможны прихотливые комбинации разных вариантов. Не возьмусь осуждать любителей умственной акробатики, скажу только, что мозг действительно очень важный, практически бесценный орган, поэтому нецелевое его использование меня не прельщает. Боюсь показаться неоригинальной, но мне вполне достаточно, что я им думаю.
Идея кризиса тридцатилетних всегда казалась мне несколько надуманной – такое впечатление, что молодым хочется иметь что-то в пику «кризису сорока лет», вот они и пристали к ближайшей круглой дате, насмотревшись сериалов.
Но однажды я заметила, что постепенно не то чтобы система ценностей поменялась, но вектор устремлений несколько изменил направление.
Как ни смешно, раньше на первом месте стояла «душа», с жирной такой буквы «Д». Казалось бы, некая возвышенность с возрастом приходит, но это не ко мне. Лет до двадцати пяти я была романтический герой похлеще Вертера. Страшно подумать, но мужчин я себе выбирала не таких, с которыми хорошо спать, а с которыми духовная близость. Чтобы рука об руку, чтобы понимал, чтобы долгими зимними ночами мог говорить, говорить, говорить… Возможно, поэтому монашеские идеалы типа воздержания и бедности казались мне весьма привлекательными. То есть либо с любимым существом в Сибирь, либо одной в монастырь.
Секс… вы понимаете, я его твердо помню, он был. Но весь какой-то очень романтический, с полетами во сне и наяву, а вот на хамски прямой вопрос: «Скока раз ты кончила?» мне было ответить сложно. Душа – пела. А тело ну не то чтобы молчало, но немузыкально подвывало.
А потом, постепенно, девочка взрослела, приоритеты менялись, и я сообразила, что для жизни духовной существует Интернет или церковь, а вот здесь и сейчас со страшной силой хочется физического (и физиологического) комфорта. Теперь я отчетливо понимаю, что речь идет о естественной гормональной перестройке женского организма, но в тот момент казалось, что жизненные ценности просто-напросто рухнули, душа молчит, плоть бушует, и вот он, кризис тридцати лет, и я уже замужем за каким-то самцом вместо романтического духовного брата.
Иногда мне кажется, что один из самых серьезных вопросов современности – это не «Кого позвать?» и «Киса, ты с какого города?», а «Давать или не давать?».
У меня-то он никогда остро не стоял, потому что если человек не мил, то и в голову не приходит, а если мил, то тем более не приходит – не успевает. Сигнал сразу идет мимо мозга куда надо. Но среди моих знакомых преобладают девушки думающие, которые хотят все хорошенько взвесить, прежде чем. И делятся, соответственно, на два лагеря.
«Дающие немедленно» считают, что это лучший способ завязать отношения, познакомиться и перейти на «ты». Тут я согласна, секс действительно сближает. Горизонтальное положение собеседников облегчает понимание – возможно, потому, что лежа все одного роста. Демократично, как круглый стол.
Опять же мужик нынче пошел застенчивый, и, если не дать сразу, может решить, что не мил вовсе, пасть духом и уйти навсегда-в-запой-по бабам. Поэтому многие предпочитают застолбить его сразу, чуть ли не с порога.
Иногда бывает, что испуганный напором мужчина не справляется с ситуацией и не столбится, хоть ты тресни. Скорее всего, после первой неудачной попытки второй не будет – от стыда перед малознакомой дамой он сбежит (навсегда-в запой-по бабам, как и собирался).
Впрочем, если даже сразу получится, долгая любовь все равно не гарантирована. К сожалению, начав отношения с секса, мы ставим общение в прямую зависимость от постели. Как только заканчивается скоропостижная страсть, диалог прекращается. Как правило. Иногда случается потом долгая дружба, но это крайне редкое явление.
«Не дающие сразу» особенно напирают на последний аргумент. Мы должны лучше узнать друг друга; секс подождет; главное – это взаимопонимание; предвкушение слаще всего; во-первых, это красиво…
Ну, я не знаю. Разумеется, долгое ухаживание ужасно романтично. И редкий мужчина, потративший на женщину полгода, бросит ее после первого совокупления (с другой стороны, мужчина, потративший на женщину полгода, вообще редкий). Страсть, подкрепленная развившимися чувствами, глубже, выше и толще, чем простое вожделение. Секс можно найти на каждом углу, а утонченные отношения на дороге не валяются. Ага. Ага.
Но, с третьей стороны, мне, например, так редко кто-нибудь нравится, что имеет смысл ловить на горячем – не его, а себя. А то ведь передумаю. И вообще, только искусство вечно, а жизнь коротка. Никто не знает, есть ли у тебя те полгода, которые ты собираешься потратить на менуэт. (Читайте же правильно – именно ме-ну-эт.) Доживем до пятидесяти пяти – попляшем, а пока, может быть, лучше все-таки сразу секс?
Короче, форсировать события или нет? Не знаю. Я тут не судья. Мне в последнее время приходится общаться с таким количеством людей, что благопристойности ради пришлось научиться знакомиться сидя. Да и мало, катастрофически мало тех, чьи сигналы я принимаю… спинным мозгом, так это назовем. И за одним из них я замужем.
Короче, внезапная страсть к посторонним мужчинам меня уже сто лет не охватывала. И если охватит – понятия не имею, как поступлю.
И почему вас это беспокоит…
Супруг мой целый день дома: плетет бубны и смотрит какое-то свое кино на ноутбуке. И вот я слышу из кухни вопль: «А, моя жена трахается с соседом! Дрянь!» – не мужа, конечно, а киношный. И отмечаю автоматически: «Рогоносец». Потом вспоминаю Мориса Дрюона, макулатурную серию «Проклятые короли», прочитанную мною во младенчестве. Помните, Людовик Сварливый едет по улице, и торговка кричит ему вслед «рогоносец», а Дрюон как-то очень грустно уточняет: «тем насмешливо-злым тоном, которым охотно говорят женщины по адресу несчастных мужей – несчастных именно по вине жен». По-человечески так, по-мужски он это пишет, на мгновение выходя из образа автора.
И я начинаю думать о точках и углах зрения. Несчастный обманутый человек – и он же недоумок-растяпа, вполне вероятно, импотент. Женщина, жертва страсти, – и шлюха, опозорившая мужа. Или там предатель, бросивший жену, – и честный человек, не пожелавший вести двойную жизнь. Стерва-любовница – и полюбившая всем сердцем «несмотря на». И т. д.
Понятно, оценка зависит от того, на какой вы стороне баррикад – любовник или муж. Но вот если сторонний наблюдатель, грубо говоря «торговка с улицы», не друг одного из потерпевших, а случайный прохожий – тогда?
Что заставляет людей так ярко окрашивать свою оценку чужих обстоятельств – немедленный перенос одной из ролей на себя? история из прошлого? гендерная солидарность или, напротив, соперничество с представителем своего пола?
