Капитан Шоу уверенной рукой держал штурвал своей «Маски» еще довольно долго, однако годы шли, и всем вокруг становилось ясно: меняются не просто детали — в прошлое уходит эпоха. Если сперва Шоу умудрился увеличить тираж журнала аж в пять раз, то к середине 1930-х он потерял почти все, чего достиг. «Маска» выпускалась в количестве жалких шестидесяти с чем-то тысяч экземпляров.
Интерес публики был уже не тот, что прежде. Какое-то время инвесторы еще надеялись на чудо, но его так и не случилось. Шоу пришлось покинуть кресло редактора, а через год журнал был продан концерну-конкуренту. Новая редакторская команда попыталась начать все с нуля. Были наняты авторы с именем, проведена массированная рекламная подготовка. Никто не хотел понимать очевидного: дело совсем не в «Маске» — просто наступили совсем иные времена.
Раньше у журналов не было альтернативы, но теперь-то она была. Даже две альтернативы: радио и кино. Самые простые потребители (те, кому хотелось от чтения лишь скоротать вечерок) утекли в том направлении сразу. Какой смысл водить глазами по строчкам и пытаться вообразить, что там имеет в виду автор, если в кино тебе покажут все это уже в виде движущихся картинок, да еще и угостят попкорном? Редкие чудаки, продолжавшие читать и после появления кинотеатров, выглядели теперь вроде как интеллектуалами. А интеллектуалам иметь дело с палп-журналами на желтой бумаге было совсем не к лицу. Эти люди читали уже не журналы, а романы в бумажных обложках.
Лицо индустрии стремительно менялось. Раньше издатели могли устанавливать на свою продукцию копеечные цены — все покрывал тираж. Теперь копеечные цены на свои услуги устанавливали кинотеатры — именно туда переместились миллионы потребителей, которые прежде толклись у газетных ларьков. А романы теперь были вроде как предметом престижа: именно по наличию книжки под мышкой в толпе можно было узнать по-настоящему культурного человека. И предмет престижа никак не мог стоить десять центов. То, что выделяет тебя из толпы, должно стоить не меньше двух с половиной долларов. Именно столько теперь и стоили романы в цветастых обложках.
К началу 1950-х «Черная Маска» закрылась окончательно. Этого никто не заметил. На самом деле она была мертва задолго до этого, а моду на рынке детективов устанавливали совсем другие ребята. Сперва это был Росс Макдональд. Потом Мики Спиллейн. Когда-то капитан Шоу призывал своих авторов писать так, чтобы читатели узнавали в их книгах окружающий мир. Но теперь ни о каком правдоподобии речь больше не шла. И у Макдональда, и у Спиллейна «круто сваренный» детектив превратился в такой же окостенелый и вычурный жанр, как «классический» детектив у поздних клонов Агаты Кристи.
Сам Шоу умер через год после закрытия «Маски». До самых последних дней он носил широкополую фетровую шляпу и верил, будто изобретенный им литературный жанр еще можно вернуть к жизни. Он не знал, что жанры долго не живут: век, полвека, а в основном пара десятилетий — и всё. Умер Шоу прямо за письменным столом, читая присланные ему рукописи.
Еще год спустя умерла тогдашняя жена Реймонда Чендлера. Только ей как-то еще удавалось держать в узде его алкоголизм, но теперь джин вырвался из бутылки. И не только джин: виски, водка, мартини, — из бутылки вырвалось вообще все. Чендлер пил девять месяцев не переставая, а потом попытался покончить с собой. Его откачали, он завязал, потом снова развязал, потом снова завязал… Когда он наконец умер, хоронить его пришло всего семнадцать человек. Причем девять из них даже не были лично с ним знакомы.
Глава VIII
Издательство DC и приход комиксов
Окончательно литературная индустрия погибла в 1929-м. Удар был нанесен с той стороны, откуда не ждали. В четверг 29 октября на Нью-Йоркской фондовой бирже было продано что-то около тринадцати миллионов акций. Все продавали, никто не покупал, биржа обвалилась, за ней рухнули и другие, банки стали лопаться, будто мыльные пузыри, банкиры полетели из окон небоскребов, как осенние листья, экономика перестала функционировать, — на Америку, а за ней и на остальной мир навалилась Великая депрессия.
Уже через полгода без работы остался каждый пятнадцатый взрослый американец. Через год — каждый восьмой. Таких катастроф мировой капитализм не видывал с момента возникновения. Длиться Депрессия будет больше десяти лет и преодолеть ее финансисты смогут лишь начав Вторую мировую. А литература не смогла преодолеть ее и вовсе никогда.
Для литературных журналов все было кончено. Пресса — развлечение богатых обществ, а западный мир вдруг скатился к ужасающей бедности. В начале 1930-х рынок рекламы коллапсировал, газеты разорялись и закрывались, индустрия умирала. Даже выжившие издатели не понимали, за что хвататься. Закрытие печатных цехов приводит к проблемам с профсоюзами. Простой машин стоит денег. Медиамагнаты делали все, что могли, чтобы продлить агонию хотя бы на месяц… ну, ладно, пусть не на месяц, а на неделю… чтобы хоть как-то сохранить индустрию, но та все равно умирала. И тут их взор обратился на бесплатные издания.
Компания Eastern Color Printing занималась печатью буклетов и рекламных плакатиков. Она не была ни крупной, ни важной, и может быть, ее вообще не стоило бы упоминать, но у компании был очень толковый директор. Звали его Гарри Уайлденберг. Буквально накануне того, как все рухнуло, компания потратилась: закупила станки для цветной печати. Отбить вложения теперь ей не светило. Цветная печать стоила раза в три дороже, чем черно-белая. И разумеется, те газеты, которые выжили, ни о каком цвете и слышать не желали. Гарри бегал как подорванный, лез ко всем вокруг со своими прайс-листами, объяснял, как здорово смотрится цветная реклама на фоне убогой черно-белой. Все было бесполезно.
Уболтать первого клиента ему удалось лишь полтора года спустя. Как он прожил эти восемнадцать месяцев, совершенно непонятно. Но в 1932-м нефтяные олигархи из компании Gulf Oil Company все-таки согласились выложить деньги на бесплатный журнальчик, который распространялся бы на принадлежащих олигархам бензоколонках. Не ахти что: всего четыре странички, но для фирмы Уайлденберга этот заказ был спасательным кругом, за который он мог зацепиться и начать понеможечку выгребать в сторону берега. Издание назвали Gulf Comics Weekly («Еженедельные Комиксы От Компании Gulf»). Идея состояла в том, что, пока машину заправляют, водитель мог полистать незамысловатое издание, поржать над карикатурами и пробежать глазами рекламные объявления.
После полуторагодового простоя печатные станки Уайлденберга впервые были запущены. Гарри был на седьмом небе от счастья.
В 1930-м комикс вовсе не был новинкой. История этого вида искусства насчитывала уже несколько десятилетий: комикс имел свои традиции, своих героев и своих звезд. Просто существовало все это немножечко на отшибе, немножечко в стороне от остальной литературы.
Самым первым комиксом в истории был «Желтый Малыш» Ричарда Фелтона-Отколта. Именно там художник впервые стал использовать выплывающие изо рта у персонажей воздушные шары с репликами. Коротенькая история о забавном беспризорнике впервые появилась аж в 1895-м в газетах, принадлежащих медиамагнату Джозефу Пулитцеру. То есть комикс, как жанр, появился все-таки позже детектива, но здорово раньше фантастики.
Первые комиксы были коротенькими и смешными. Потому их и называли «комикс» (комические истории) или «funnies» (забавные картинки). Вскоре после появления «Желтого Малыша» собственными рисованными полосами обзавелись и все остальные медиамагнаты. Самыми популярными героями 1910—1920-х были Моряк Поп-Ай, Мэтт с Джеффом и Семейка Катценджаммера. Публиковали их в самом подвале газет, и состояли они из двух рисованных строк по четыре-шесть кадров в каждой. Во Франции на этом месте газеты обычно печатали «фельетоны» (романы с продолжением), но в Штатах уровень образования был пониже, и тут нишу литературы для самых бедных заняли именно комиксы.
Художники, которые рисовали забавных уродцев, уже в конце 1910-х объединились в синдикат и гребли бабки лопатой. Система была отработана до мелочей. По будним дням комиксы печатались в газетах в черно-белом и очень кратком варианте. Зато в уик-энд истории занимали по полполосы и печатались в цвете. Доходы от рекламы и продажа прав на производство мультфильмов приносили синдикату золотые горы.
Когда Уайлденберг начал выпускать свой бензоколоночный журнал, то первое время вынужден был платить за комиксы как раз синдикату. Он, как Чичиков, объяснял, что делает им в кайф: платит деньги за мертвые души, за отработанный товар, за никому не нужные, уже публиковавшиеся истории. Однако синдикат стоял на своем, как Собакевич, и предоставлять скидки отказывался. Купить настоящих звезд Уайлденберг так и не смог. В первых номерах читателю предлагали, честно сказать, лежалый товар: комикс про ковбоев «Фургон Без Крыши» и детскую историю «Кудряшка и Ребята».
