На углу мне попалась на глаза афиша анонсов ретрофильмов с Верой Холодной, и я, как дурища, всхлипнула: «Почему я не стала одной из них? Такой, как Вера Холодная, Александра Коллонтай, Орлова или Терешкова... Я ведь тоже женщина!»
В пять утра над Плющихой висела красная луна, и я вдруг почувствовала, что мое одиночество иллюзорно. Я стала оглядываться в надежде увидеть маньяка в кустах неподалеку и уронила чемодан себе на ногу. Через пару минут меня обогнали две бабки – Жужжалина с Моргалиной, неугомонные труженицы по вязанию носков.
– А мы в церковь решили с утра смотаться... У тебя глаза сверкают в темноте, ты освещай ими дорогу! Может, ты кот? – наперебой загалдели бабки.
Котом меня еще никто не называл, и я спросила:
– А вы случайно не знаете, сестры были замужем?
– Были, – горячо закивали бабки. – Все трое за феерическими ублюдками! Каждая в свое время. Не нашлись они?
Я покачала головой.
– Найдутся, алкашки, – уверенно переглянулись бабки. – Им пропасть, как нам пообедать!
– Ваши слова да богу в уши, – обронила я, глядя им вслед.
А у ресторана я нос в нос столкнулась с гравером Носальским, похожим в утреннем туманце на худого прозрачного кальмара в сиреневой рубашке. Он, оглядываясь, подошел ко мне, поцеловал руку и сообщил:
– Люди – очень хрупкие существа. Вот тот же холод, да? А между планетами вакуум – ни подышать, ни погреться. А в воде утонуть хочется. Странно, что мы выжили и живем зачем-то... И есть постоянно хочется, и выпить, и любви... Странно...
Я стояла и слушала, пораженная... Мое наитие снова вибрировало, как струна.
– Знаешь, Свет, можешь не верить, но я по секрету скажу все-таки. – Носальский обнял меня за плечи и по-дружески чмокнул, как самый настоящий кальмар. – Тут неподалеку есть место силы или – дырка в землю. В общем, так... – Носальский лихорадочно поблуждал глазами и выудил из-за пазухи проволочную штукенцию, в которой я угадала простейшую биолокационную рамку, она в его руке начала быстро вертеться, пока не указала на меня.
– И что из этого следует? – устало пробормотала я.
– Ты можешь узнать свое будущее, – хохотнул гравер. – Я вот спросил и узнал. Только не спрашивай, что меня ожидает, хорошо? – поморщился он.
– А где эта дырка? – спросила я, перестав удивляться со вчерашнего дня.
– В подвале под рестораном «Ганнибал». Сходи, когда будет время. – И Носальский, махнув рукой, пошел по своим биолокационным делам.
Я занесла в комнату над рестораном чемодан, отдышалась и решила не откладывать дело в долгий ящик...
Обнаружив аварийную лампочку на входе в подвал, я перекрестилась и вошла, невольно вспомнив про маньяка, который топил в привокзальном туалете Дракина одиноких бабок, заходивших туда ночью по нужде. В подвале удушливо пахло мочой, а по стенам висели опутанные пыльной фольгой трубы в белых разводах.
– Разве тут зарядишься положительной энергией? – ворчала я. – Только такая наивная сволочь, как я, и могла поверить в это, – в сердцах пробормотала я и тут увидела, как низенькая дверь в углу подвала зашевелилась, и на меня оттуда посмотрел лысовато-седоватый добродушный фантом с красным лицом. Я вскрикнула и в ту же секунду описалась от страха, струйка мочи потекла меж моих ног на кирпичный пол.
Фантом удрученно вздохнул, глядя мне на ноги, потом кашлянул и смачно выругался, а я поняла, что передо мной обыкновенный «сантехникус вульгарис». Манипулируя гаечным ключом, он вдумчиво чинил бачок старого унитаза.
– Ты кто? – спросил он, не отвлекаясь от работы. – Если проститутка, то имей в виду – это служебное помещение, так что выметайся отсюдова на фиг, мля...
– Меня тут нет, – согласилась я, не раздумывая, но все-таки решила спросить, уповая на чудо: – А вы случайно не знаете, где находятся две бывшие балерины Хвалынские?
– Знаю, конечно, как мне не знать, – сантехник снова беззлобно выругался.
– Где же? – воодушевилась я. – Двести рублей хотите?
– А вот в этом бачке. – Сантехник плутовски взглянул на бачок, поманив меня пальцем, и добавил: – По справедливости.
Под его хриплый смех я выскользнула из подвала на улицу и попала на служебный дворик ресторана, заросший бурьяном у забора. Он пахнул банальной смрадной помойкой.
– Ты поглупела, Света! – громко сказала я себе и вернулась в служебный подъезд.
Я поднялась наверх, чтобы попробовать уснуть на трех стульях, поставленных рядком в своем бывшем магическом кабинете. Какое-то время я дергалась от каждого шороха, боясь увидеть фантом колдуна Шульги, но, вероятно, вечный дед махнул на меня рукой и в это время спал где-нибудь на чердаке.
«Какой прок ему теперь меня пугать? Тем не менее мы славно пообщались... И не раз», – засыпая, думала я.
Мое ободранное ухо почти зажило.
Придет же такое в голову...
«Скажи мне, о чем ты мечтаешь, и я скажу, что ты за идиот» – так говаривал мой сосед Коля Пылинкин, пока не утонул.
Я приехала в Москву, чтобы трудиться гадалкой... Повальное обращение к оккультизму в наши дни – весьма смешное оправдание моей, не буду скрывать, алчности. Ведь магия – это абсолютная, многозначительная дремучесть. Вывод: из миллиона шансов я выбрала самый убогий, просто шанс-калеку. И что в итоге? Меня, предварительно излупив по носу тростью и ободрав уши, выгнал из негласного магического круга разгневанный фантом колдуна Шульги, заклеймив «меркантильной стервой». А я не стерва, отнюдь. Я заблудившаяся женщина, без жилья, между прочим, и с истрепанными нервами.
Я чихнула и чуть не упала со стульев, на которых дремала.
– Не жалей о том, что сделала, и положись на свою счастливую звезду, – словами из песни примирила я себя с этим миром и попыталась уснуть, хотя было почти семь часов утра, и какой уж тут сон.
А разбудил меня мой приятель Бениамин Баблосов, он исступленно тряс меня за плечо и дышал прямо в лицо чесноком.
– Вот ты где, Света, вот ты где! – обрадованно повторял он. – Как хорошо, что ты тут спишь на стульях, я ведь тебя обыскался...
Я отпрянула, чеснок с утра – явно не моя диета.
– Чудная погодка, сказочный денек, Света! Так ты решила вернуться на работу? – торопливо выспрашивал Бениамин Маркович, блестя глазками. – Я заходил к тебе вчера днем, звонил-звонил, а никто так и не вышел!
Надо мной смешно возвышался все тот же маленький хромой бухгалтер, с которым я приятельствовала пару месяцев. Все было по-прежнему.
– Привет. – Я села и от души зевнула.
Бениамин Маркович отвел от меня взгляд и, усевшись в соломенное кресло, пожал плечами. Так мы и сидели некоторое время.
– Света, – внезапно сказал Баблосов. – Света, – повторил он и замолчал, выразительно глядя на меня...
– Все хорошо, все замечательно! – торопливо перебила я, потому что вдруг представила, что этот смешной и жалкий человек начнет признаваться мне в любви. Придет же такое в голову...
– Я узнавал про работу, так вот, наклевывается нечто. Думаю, что позвоню тебе завтра, – Баблосов кивнул, заулыбавшись. – Боюсь спугнуть удачу!
– Спасибо тебе, – поблагодарила я. – Но я сама как-нибудь, Бень...
– Возьму тебя под свое крыло, – пообещал тем временем Баблосов.
– Зачем? – испугалась я, вспомнив тарахтящий мопед Бениамина Марковича, на котором он ездит.
– Чтоб не съели, – хохотнул мой смешной покровитель. – Поужинаешь со мной?
«Вообще-то, ужин – слишком личная история», – подумала я и сделала встречное предложение:
– Я сегодня еду в Дракино к мировому судье и могу позавтракать с тобой, если хочешь...
– Пошли, – сразу же согласился Баблосов. – Я только забегу к себе и одеколоном сбрызнусь, а то чеснока с утра наелся!
Спустя четверть часа мы спустились с ним в ресторан, заказали по омлету и водке.
– В Дракино, значит, едешь? А я как раз читал про Дракино. – И Бениамин Маркович вытащил из кармана мятый еженедельник «666 – Черные силы планеты». – Забавный городок, – добавил он.
Я краем глаза пробежала заголовок репортажа: «В раскопках неподалеку от города Дракино найдена стеклянная пустышка, возраст которой оценивается в миллиарды лет... Парадокс или правда?»
– Похоже, пустышка-то из прошлого? – Бениамин Маркович вздохнул, корочкой вычищая тарелку. – А что, вполне возможно – пустышки всегда нужны...
Я задумчиво ела омлет. «В городе испокон века находили что-нибудь эдакое...» – безразлично думала я.
Омлет был съеден, и мы с Бениамином Марковичем тепло простились, я даже чмокнула его в лысину за предложение отвезти на мопеде до вокзала.
Почти все дома в городе стоят на погребальных курганах... Как такое могло произойти? А в жизни вообще много необъяснимого, но вроде бы давным-давно здесь жили скифы, и мы, жители Дракина, их далекие потомки... Раньше это место называлось Капище, а Дракино городом стал всего сорок лет назад. Назвали в честь местного уроженца Вадима Львовича Дракина, прославившегося на ниве дипломатической каторги. В придачу к погребальным курганам город стоит на тектоническом разломе, и археологические плановые экспедиции сменяются десантами любителей биолокации – их очень легко узнать по рамкам в руках, сверкающим глазам и худобе, как всех фанатиков...
