Она оглядывалась по сторонам, не понимая этого, поскольку всюду видела лишь белый свет, каким представляла его в детстве, когда кто-нибудь из родителей читал ей вслух книжку, герои которой шли по белу свету, куда глаза глядят. Она таким и представляла этот свет тогда, и теперь пыталась пойти по нему, перебирая ногами. Но разве можно оттолкнуться от света? Его же нет, он — лишь обман зрения. Мы видим мир таким, каким его представляет наш мозг, а не таким, каков он в действительности. Да и что такое действительность? Как человеку судить о ней? Как понять, что существует, а что ему лишь пригрезилось? Принято считать, что движется поезд, а не телеграфные столбы за его окнами, но ведь глаза видят именно стремительно летящие навстречу столбы. Если человек стоит в центре Вселенной, то даже солнце движется по орбите вокруг него, а в космосе, чтобы понять, что вокруг чего движется, нужно ведь в первую очередь выбрать точку отсчёта. Два космических корабля, летящих рядом с одной скоростью, относительно друг друга покоятся на одном месте.
Белый космос вокруг, сон о незрячей пустоте, смесь ужаса и восторга, нужно только закрыть глаза и забыть обо всём на свете. Забыть свет. Забыть о движении и покое, о музыке и тишине.
Наташа спала, и весь мир вращался вокруг неё, как в сказке. Начавшийся день шумел за окнами, напоминая о неуклонном движении времени.
Антонов некоторое время молча смотрел на Саранцева, ожидая развития сообщённой тем новости. Игорь Петрович сначала упорно изображал спокойствие духа, затем отложил бумаги в сторону и коротко изложил случившееся ночью. Он ждал от главы администрации в первую очередь деловой поддержки, хотя не отказался бы и от проявления живого сочувствия.
Тот непонимающе смотрел в лицо шефа, словно ожидая продолжения и разъяснений. Не каждый день в его жизни начинался с подобного диалога. Точнее, таких рабочих моментов в его биографии до сего момента не встречалось вовсе. Выслушивая историю похождений президентской дочери, Антонов сразу испытал сосущее чувство тревоги под ложечкой, затем мелькнула предательская мысль: пора спрыгивать с подножки. К концу монолога Саранцева шеф его администрации преодолел себя и начал размышлять всерьёз, хотя предпочёл бы заниматься простой повседневной текучкой.
— Дела… — протянул Сергей, выражая сочувствие и не слишком выдавая свои эмоции.
— Как сажа бела, — раздражённо буркнул президент. — Нужно как-то выходить из положения.
— Как там Светлана? Ирина?
— Отбиваюсь от них, как могу. Кажется, удалось привести в чувство. Надеюсь, глупостей не натворят. Не знаю, спала Светка ночью или нет, но утром мне их обеих пришлось брать за цугундер. Совсем распустились. Ирина сцену устроила. Боится, что я предам дочь ради спокойствия.
— А ты не собираешься?
— Я не хочу подставляться без причины. От Покровского дуриком не увернёшься, но плясать перед ним на задних лапках из-за дочерней глупости и слабости я не собираюсь.
Сергей молчал несколько минут, вызвав у своего шефа заметное беспокойство, затем неожиданно спросил:
— Как его зовут?
— Кого? — искренне не понял Игорь Петрович.
— Ну этого, погибшего?
— Понятия не имею. Какая разница?
— Думаю, следует подготовиться к любому развитию событий, в том числе неблагоприятному. Только осторожно. Расширять круг осведомлённых не стоит.
— Так зачем тебе его имя? — всё ещё не понимал Саранцев, желавший постигать все существенные истины, встававшие на его пути к власти.
— Можно осторожненько продумать официальное сообщение в ответ на возможное появление публикаций. Ты говоришь, покойный нарушил правила движения?
— По утверждению ФСО, да. А к какому выводу придёт следствие — понятия не имею.
— И он погиб сразу, на месте?
— Насколько я понимаю, да.
— Значит, если бы Светлана и вызвала «скорую», он всё равно бы не выжил?
— Предположительно, да. Говорю же, если верить сведениям ФСО. Ты считаешь, это облегчает ситуацию?
— Юридически — да. Но в смысле пиара — всё равно катастрофа.
— Почему? Он нарушил правила, произошел несчастный случай, и Светка уже никак не могла его спасти.
— Я и говорю — для суда подойдет. Но он — простой человек, и он погиб. Значит, общественное мнение будет горой на его стороне. У него осталась семья?
— Не знаю. Нужно будет с Дмитриевым переговорить. Или не только с Дмитриевым? Наверное, через Покровского и ФСБ уже вошло в курс дела, а Муравьёв — и подавно. Нет никакого смысла играть в прятки.
— Ни в коем случае, — встрепенулся Антонов. — Ни в коем случае не выходи на МВД, ни прямо, ни через посредников. За оказание давления на следствие тебя лишний раз возьмут на карандаш. А ФСБ — пусть себе будет в курсе. Они следствием не занимаются, во всяком случае пока, вот и продолжай взаимодействовать с ФСО. Но пусть они тоже не пытаются официально выходить на МВД! Ни в коем случае! Никакого компромата, придерживаться исключительно личных связей — думаю, они у них найдутся.
Саранцев задумался, откинувшись на спинку кресла, запрокинув голову и прикрыв глаза. Ему казалось чудовищным само обсуждение способов построения отношений со структурами, которые вроде бы должны ему просто подчиняться. Несправедливость сложившегося положения заставляла его раздражаться и мешала думать. Необходимость изобретать способы ухода от юридической процедуры приводила его в глухое бешенство. Можно подумать, он не президент, а мелкий уголовник, случайно проведавший о неприятных планах властей на его счёт. Такое не должно происходить, но теперь не пройдёт бесследно.
— Ты уже звонил Покровскому или Дмитриеву? — прервал чересчур растянутую паузу Антонов.
— Нет. Мне казалось, нужно производить как можно меньше движений.
— Согласен. Но пора готовить и следующий шаг.
— Какой именно? Можно подумать, я всю жизнь выпутываюсь из подобных ситуаций.
— Я сам толком не знаю. Их нужно припугнуть нашими контрмерами в ответ на нападение. Знаешь, принцип гарантированного взаимного уничтожения.
— Я думал о том же. Придумал только список друзей и хороших знакомцев Покровского, чей бизнес процветает не без участия государственных структур.
— Этот список уже тысячу раз опубликован и растиражирован во всяческих видах, и в электронном, и в бумажном. Во-первых, друзья и знакомые должностного лица — не родственники, им можно заниматься предпринимательством и получать доходы любым законным образом. Если докажем коррупционную составляющую, там всё равно будет замешан не Покровский, а чиновники сильно пониже рангом, и они, ради собственного блага, возьмут всю вину на себя. Во-вторых, финансовые разоблачения народу давно надоели, потому что за ними почти никогда не следует суд и приговор. В-третьих, ты уверен, что среди твоих друзей, знакомых и бывших одноклассников никто не занимается успешным бизнесом?
— Почему ты выделил одноклассников в отдельную категорию?
— Потому что как раз сегодня они тебя ждут. Уже забыл? Тебе к двум часам в Мытищи.
Саранцев вспомнил. Месяц назад ему позвонила из Новосибирска мать и сообщила, что с ним желает связаться Мишка Конопляник, с которым Игорь проучился в одном классе все десять школьных лет. Они приятельствовали в детстве, поскольку оба учились по преимуществу на «отлично» и соперничали в этом отношении только с несколькими девчонками. По окончании школы не виделись и никак друг с другом не связывались, и внезапное желание Мишки пообщаться, почему-то не возникавшее даже в течение трёх с лишним лет президентства Саранцева, его несколько озадачило. Если Конопляник нуждается в помощи, ситуация сложилась бы неловкая, поскольку разлука длилась втрое дольше, чем детская дружба. Тем не менее, он позвонил по сообщенному матерью телефону и переговорил с каким-то совершенно незнакомым голосом в телефонной трубке, обратившимся к нему на «ты» и изложившим необычную просьбу.
Незабываемая и неповторимая классная руководительница двух приятелей, Елена Николаевна Сыромятникова, принявшая их четвёртый класс молоденькой выпускницей пединститута, двадцати двух лет от роду, и выпустившая их спустя семь лет в мир, многие годы живёт и работает не в Новосибирске, а здесь, совсем неподалёку, в Мытищах. По-прежнему преподаёт, хотя переросла даже пенсионный возраст, не только учительскую выслугу лет, но вступила в непосильный конфликт со школьной администрацией и теперь нуждается в помощи. Игорь Петрович тогда представил свой звонок министру образования с просьбой разобраться с ситуацией вокруг учительницы одной из мытищинских школ и то ли улыбнулся, то ли поморщился. Собственно, может получиться недурная картинка внимательного отношения главы государства к обращениям граждан.
