— Успокойтесь.
Он смягчается. И правильно делает, так как я не пошла бы ни на какие уступки!
Хирург приводит Жози. Присутствие моей подруги меня немного успокаивает. Хирург решает говорить с ней. Ко мне он больше не обращается. Я — больное тело, а Жози будет головой, с которой можно вести разговор. Жози понимает. Она говорит об этом хирургу. Он тоже должен понять, что мы в самом разгаре съемок. В одном из фильмов, где она снималась, у одной актрисы была такая же проблема. Через час все было в порядке.
Когда Жози говорит эти слова: «Через час все было в порядке», — спокойствие возвращается ко мне. Я поставлю Жози памятник, как только выберусь из этой ловушки!
— Можно сделать ей рентген? — спрашивает белый халат у Жози.
Жози поворачивается ко мне. Она советуется со мной перед тем, как ответить хирургу.
— Сильви, согласна на рентген?
— Окей.
Жози передает белому халату ответ больного тела. Это согласие на рентген. Хирург поворачивается к светло-зеленой девушке.
— Господин Планьо еще здесь? Я хотел бы, чтобы он сделал рентген.
Молодая медсестра выходит, чтобы осведомиться. Вернувшись, она говорит, что рентгенолог уже ушел. Я чувствую, что буду освобождена.
— Позовите господина Рюелона. Пусть сделает УЗИ.
Нет. Я не буду освобождена так быстро. Этот мужчина — хитрая бестия. «Нет рентгенолога? Хорошо. Сделаем УЗИ». Молодая медсестра быстро исчезает.
Мы с Жози остаемся одни с хирургом. Он решил совсем ко мне не обращаться. Он задает вопросы Жози.
— У нее стресс?
— Ну… Нет. Да… Не больше не меньше, чем у любого другого, — отвечает она, бросая на меня взгляд, чтобы видеть, согласна ли я с этим.
Я согласна.
— Она ест хорошо?
— Ну… Ну да. У нас есть столовая на съемках, там хорошо кормят.
Жози бросает на меня второй взгляд. С этим я тоже согласна.
Белый халат продолжает задавать вопросы Жози. Вопросы, могущие прояснить причины закупорки кишечника, которая меня мучает. Ничто в моем режиме питания или в психическом состоянии, или в чем-либо еще не позволяет найти причину моего заболевания.
— Было бы разумнее оставить ее здесь, — делает хирург еще одну попытку.
Я смотрю на Жози. Что она ответит? Моя судьба в ее руках. На этот раз Жози не смотрит на меня. Отвечает хирургу.
— Она не хочет оставаться, — говорит она спокойно и твердо.
Два памятника Жози, когда я выйду!
Завтра меня будут ждать в 7:10 в холле отеля для нового дня съемок. Я не хочу, чтобы за мной заезжали в больницу.
Мы с Жози ждем УЗИ. Жози больше не улыбается. Прошло уже два часа, а ничего не наладилось. Мы спрашиваем, где можно выкурить сигарету. Хирург снова озадачен. Больное тело нанесло ему удар, если и голова собирается тоже… Однако он нам показывает, где можно перекурить. По дороге мы прихватываем ассистентку. Она тоже хочет курить.
Мы едва успели затянуться дымом, как молодая медсестра светло-зеленого цвета пришла за нами.
И вот я снова лежу на смотровой кровати. Доктор наносит тонкий слой голубого геля на мой живот. Мы все в маленькой комнатке. Хирург, Жози, ассистентка и я. Специалист по УЗИ улыбается. Он тоже доволен, что находится в такой хорошей компании. Он берет необходимые для обследования инструменты. Он спрашивает:
— На съемках все идет хорошо?
Мы отвечаем вместе:
— Да, да.
— Вам в наших местах нравится?
— Да, да.
— О, здесь маленькая деревушка. Вы не очень скучаете?
— Нет, нет.
— Ночуете, наверно, в Эксе?
— Да, да.
Местная газета уже все о нас рассказала. Специалист по УЗИ читает местную газету. Он продолжает:
— Пробудете здесь еще долго?
С меня достаточно, Жози это надоело тоже. Она притворяется, что не поняла вопроса:
— Ждем вашего заключения, затем вернемся в отель отдыхать. Очень устали, — отвечает она.
Послание получено. Специалист по УЗИ не задает больше вопросов. Он ставит мне на живот свою машинку, похожую на увеличенный в размере сканер штрих-кодов. Воцаряется тишина. Все глаза устремлены на экран компьютера. Там вырисовываются какие-то формы. Доктор несколько раз кивает головой.
— Хорошо закупорено, — говорит он.
Я чувствую себя все лучше и лучше! Я надулась от стыда. Я жду, когда все это кончится. Сканер штрих-кодов гуляет по моему животу. Иногда специалист по УЗИ останавливается в каком-нибудь месте. Затем продолжает прочесывание. Сканер движется равномерно. Мои внутренности выставлены всем напоказ.
Специалист по УЗИ нажимает. Сканер замирает на несколько секунд на моем животе. Нажимает сильнее. Если он нажмет еще сильнее, то тоже сделает мне больно. Специалист по УЗИ встает со стула. Он подходит к экрану. Чтобы лучше видеть. Он передвигает сканер немного вправо, а затем немного влево.
— Хм? Но что это такое? — говорит он вдруг.
О, черт, думаю я. Он обнаружил какую-то гадость.
Специалист по УЗИ продолжает двигать своей машинкой.
— Но что это такое? — повторяет он.
В комнате все затаили дыхание. Напряженное ожидание достигло своего пика. Мы ждем приговор. Загнусь или не загнусь этой ночью. Специалист по УЗИ нажимает клавиши своего компьютера. Картинка меняется. Квадрат из зеленых точек выделяет изучаемую зону. Подобно пианисту, играющему последнюю ноту своего сольного концерта, специалист по УЗИ ударяет размашистым жестом по одной из клавиш.
— Что же это такое? — говорит он еще раз.
Мы все одновременно это обнаруживаем.
Маленькая черная корзинка, в которой спит ребенок.
Никто не дышит. Все придвигаются к экрану.
— Что это такое? — говорит Жози.
Я думаю, что поняла, но все-таки спрашиваю в свою очередь:
— Что это такое?
На экране мы ясно видим ребенка, удобно устроившегося в гнездышке. В моем животе спит ребенок.
— Вы беременны, девушка, — говорит специалист по УЗИ.
— Я немедленно спускаюсь, — отвечаю я Оскару по телефону.
На съемочную площадку сегодня отвезет меня Оскар. Он меня предупреждает, что ждет у стойки администратора отеля. Он не хочет, чтобы мы опоздали. У меня рандеву ровно через две минуты. Оскар знает манеру знаменитых актрис заставлять долго ждать тех, кто предпочел бы не опаздывать. Он предпочитает одернуть меня, пока еще не поздно.
После моего красного чемодана, крепкого кофе и «хуже волка» я больше не хочу добавлять бедняге Оскару подобных впечатлений. Я не хочу ломать его спину, наводить на него ужас и нарушать ему пищеварение.
Последний взгляд в зеркало. Я поднимаю свою футболку: как там мой живот? Плоский. Внутри спит ребенок? У меня это плохо укладывается в голове. Как долго этот ребенок спит в моем животе? Что произойдет через восемь недель? Я начну съемки с весом пятьдесят килограммов, а закончу с весом шестьдесят? Это девочка? Мальчик? Что я скажу режиссеру? Должна ли я его предупредить? Боюсь, что когда я приеду на съемочную площадку, вместо своего персонажа он увидит беременную женщину. Его взгляд отдалит меня от моей роли. Но я хочу быть его персонажем. Я не скажу ему сразу. Я немного подожду.
Так много вопросов толпится в голове. Что скажет мой парень? Как ему об этом сказать? Наш узкий круг разрастается. Куда поведем мы наш семейный корабль? Не будем же мы жить, как дикие обезьяны? Я боюсь слова «ОТВЕТСТВЕННОСТЬ». Я боюсь, что наше будущее совсем не будет похоже на наше прошлое. Комок тревоги поднимается от солнечного сплетения. Я его чувствую. Он округляется, он тяжелеет.
Присоединяюсь к Оскару в холле отеля. Он доволен. Я пунктуальна. Я щажу его желудок. Обращаю внимание на его спину, когда он открывает передо мной дверь машины. Не слишком ли она сутулая? Ну да. Да, да. У молодого Оскара сгорбленная спина. Но как это могло случиться? Это ведь не из-за моего чемодана?
Сажусь в машину рядом с Оскаром. За всю неделю съемок он везет меня впервые. Оскар — ключевая фигура на съемках. Иногда шофер, иногда второй ассистент, иногда помогает по хозяйственной части. Когда он завхоз, то делает для актеров покупки.
— Кому нужны сигареты?
— Мне.
— Кому журналы?
— Мне.
Я всегда вписана в его список покупок. Ему, наверное, надоело видеть мое имя, вписанное в каждой позиции заказа.
Сегодня он меня везет. Я поворачиваю голову немного влево. Смотрю на Оскара. Да. Его спина сгорблена. Ее верхняя часть не касается спинки сидения. Черт побери! Надеюсь, это не из-за моего чемодана? Это не мой чемодан. Если бы это был мой чемодан, он бы просто сразу сломал ему спину. Нет, нет… Чтобы сгорбиться в такой крюк, спина гнется годами…
Наша машина въезжает на объездную дорогу на исходе ночи.
— Я слышал, ты вчера вечером была в больнице?
Это удар.
— Ну… Да. Совсем недолго. У меня… немного… болел живот… Но все прошло, — бормочу я.
