О приближении к Трубе можно было догадаться по двум характерным вещам: завываниям пьяных певцов под гитару и острому, резкому запаху мочи. Исследователи этого вопроса разделились во мнениях: часть считают что данный аромат проистекает вследствие обоссывания говнарями всех окрестностей, а другие полагают данный аромат их собственным, приобретенным с той же целью что у скунса – чтобы было противно трогать руками.
Возле Трубы по случаю хорошей погоды было очень людно – на глаз толпа насчитывала не менее пятидесяти человек, из которых минимум три четверти составляли существа мужского пола. Тут М. пришла в голову гениальная идея.
Сбив состав поплотнее и встав в двадцати метрах, друзья заорали:
- Слава России! Слава России! СЛАВА РОССИИ!!!
…после чего пятеро побежали на толпу, а несколько десятков неформалов – от них, врассыпную, с исполненным ужаса завыванием «скиныыыыыыы». М. от смеха начал икать, а Виктор чуть не выронил оба ножа из вертикальных внутренних карманов джинсовки. Проследив направление бегства неформалов, было решено проследовать ко второму подземному переходу в некотором отдалении: был шанс встретить там самых морально стойких говнарей и все-таки отобрать у них гитару.
Во втором подземном переходе очень вяло и неуверенно жались друг к дружке около десятка говнарей, среди которых горделиво сидели две фигуры в нарочито скиновском прикиде: знаменитые Кисы, Белая и Черная. Нашлась там и гитара, и пока М. со слезами умиления исполнял песню «Живи, Россия моя!», Кисы поведали нашим героям как так вышло. Кисы очень любили посещать Трубу с целью мелкой наживы: говнарей они использовали как благодарную аудиторию для рассказов о своей славе и источнике личной наживы: любые намеки на деньги Кисы отбирали безжалостно, под угрозой кровавой расправы. В рассказах Кис меркли подвиги А. и его банды: в их повествованиях выходило, что чурбанов они мочили где-то раз в два дня. Виктор имел основания полагать, что средством расовой борьбы Кисы избрали биологическое оружие: ходили упорные слухи, подтвердившиеся в последствие, о ВИЧ-инфицированности одной из них. Таким образом белые шнурки вполне могли быть заслуженными: по твердому убеждению большинства переспать с Кисой мог только вырожденец и подлинный враг расы и нации. Так вот, и эти говнари бы удрали – если бы не личное поручительство Кис что их не будут бить. Впрочем узнав что неформалов и правда не будут бить, Кисы ненадолго расстроились. Очень быстро в переходе стало весело.
Тем временем в переход спустилось три пьяно-агрессивных тела – двое русских в компании достаточно увесистого чурбана. Кто-то из них зацепил одного из говнарей, и началось веселье. Ножи змеисто скользнули в руки Виктора, а он сам – навстречу обоим представителям интеллектуального большинства, упустив из виду участь чурбана. После первого же поцарапанного предплечья оппоненты удрали, а Виктор развернулся назад, и слегка охуел от апокалиптической картины.
…Пока Виктор был занят, З. неумело но красиво провел удар в ногой голову чурбану. В отличие от таранных ударов М. это не привело к успеху: кроссовок шоркнул по щеке, и не миновать бы З. пиздюлей, если бы не несколько сильных попаданий в чурбана со стороны С., нанесенных с тыла. По причине малой массы он не мог свалить здорового мужика сразу, но смог главное – связать его и лишить маневра. В эти секунды М. провел каноничную набегающую серию – маэ, мавашка в средний уровень, и тройку руками – прямой, боковой, апперкот; все в голову. Исход боя был предрешен, и тут Виктор увидел уникальное зрелище.
Где-то в переходе З. нашел метлу – самую обыкновенную метлу, которой этот переход подметался. И когда чурбан был переведен в горизонтальное положение, подобно средневековому копьеносцу с разбегу воткнул метлу ему в ебало. И стал методично бить своим копьем, смешивая грязь с метлы, обломки веток с кровью, так как пучок острых веток превратил лицо жертвы в совершенно чудовищную кашу. З. осатанел; как всегда в таких случаях насилие захватывает разум, мешая остановиться, и в мозгу колоколом бьет одно – бить, бить, бить. Для классического сюжета «Георгий Победоносец, поражающий змея», не хватало только коня. Присутствовавшего говнаря, чья была гитара, выворачивало наизнанку, а лицо его выражало беспредельный ужас.
Оттащив З., все отступили. Кисы свалили вместе с ними.
***
Прошло наверное около часа, и уже почти стемнело. Именинник С. со всеми попрощался и отбыл до дому, а остальные продолжили прогулку. После перехода все окончательно протрезвели, а Виктора уже начало морозить – промокшее от пота поло и джинсовка особенно не грели. Он в компании еще одного их товарища сидел на каменном парапете и слушал байки Кис, которые в его системе ценностей представляли собой интерес наподобие забавных насекомых. М. и З. отчислились до парка облегчить мочевой пузырь, и веселье вроде как подходило к концу. В этот момент Виктор увидел какое-то движение в отдалении: там явно шла драка. Присмотревшись он увидел знакомые лица и моментально понял что случилось: М. и З. прыгнули на двух чурок. Тот, которого бил З., удрал, а тому, которого изловил М., не повезло, и Виктор наблюдал синий «акваскатум» и голубую кепочку З., характерно летающие над чурбаном в процессе прыжков на голове. За их добычу можно было уже не беспокоиться. Отступили М. и З. после этого, естественно, обратно в парк.
Внимание Виктора привлек беглый чурбан – тот удрал как раз в его направлении, и даже пробежал чуть дальше. Тут была замечательная возможность поглумиться.
Оставив Кис на парапете, Виктор и еще один их спутник двинулись к унылой фигуре через дорогу, зажимавшей разбитый нос.
- Эй! С тобой там чего? Кто тебя так? Ох нихуяяя…
- Ааа… Оооой… дааа! Шли с братом, да, ударили-напали, ничо не видель убежаль!
- Пиздец какой. С ровного места человека бить? Фашисты!!! Кошмар… не повезло ж тебе!
- Ыыыы… да, плохо-то как!
- А ты почему не дрался? Ваш же двое было?
- Страшно, побежаль!
- Ничо, не ссы! Нас еще двое – погнали в парк! Надо догнать тех, двоих – они точно туда удрали! Давай с нами туда!
- Не могу драться, нос больно, страшно…
- А с братом чо? Пошли хоть посмотрим!
- Ааа, не знаю, никуда не пойду, позвоню пусть миня заберут…
После еще пары минут уговоров выяснилось, что драться собеседник ни с кем не хочет, в парк он не пойдет, а на брата ему наплевать.
- Ах ты трусливый пидорас… - грустно сказал Виктор.
…Пиздюлей чурбан получил под жизнеутверждающие заряды «Трусливое говно!» и «Вот тебе за брата, сука!». Заодно и повод нашелся.
На этом вечер перестал быть томным, и наши герои отчислились по домам. Виктор шел в сторону дома, подставив лицо последним лучам майского солнышка. Вернулись привычные звуки – была слышна музыка из кафе, навстречу шли парочки с цветами. В город приходила теплая, уже почти летняя, чудесная майская ночь. Слегка саднила правая рука и ныло в спине. Уже приближались родные места, когда чуть близорукий Виктор увидел в отдалении какое-то смазанное пятно, движущееся навстречу и остановившееся. По мере приближения пятно стало хромать, а еще через несколько секунд Виктор идентифицировал хромого чурбана, удравшего от них и оставившего пакет с коньяком и закуской. Стороны узнали друг друга с первого взгляда, но моральных сил на сопротивление у чурбана не осталось совершенно, и он смирился с судьбой. Он был утащен в живописный уголок между скамейкой, киоском и стенкой детской поликлиники, где был бит с непередаваемой жестокостью. Виктор решил что если так распорядилась судьба, то эту жертву требуют суровые северные боги, а слова М.про "шнурочки" были пророчеством. Он практически размазал ебло жертвы об угол детской поликлиники, а то что осталось в очень испорченном виде впинал под лавку. Крови в процессе экзекуции натекло как на бойне, а еще Виктор сильно разбил правую руку об зубы, и к утру ее разнесло вдвое.
***
З. ту ночь провел дома, явившись как положено примерному сыну и хорошему студенту около одиннадцати. Его встретили любящие родители, накормили ужином, и перед сном они с папой пили дорогое пиво и смотрели фильм на огромной пафосной плазменной панели – З. был из очень состоятельной семьи и жил в почти трехсотметровых апартаментах. Когда его папа и мама ложились спать, в тот вечер они порадовались, какой у них хороший сын.
М. переночевал в Кировском РУВД, куда попал после какой-то отвратительной драки в стоячем гаштете рядом. Из застенков был освобожден мною на следующий день, и долго рассказывал мне события прошедшего дня, похмеляясь пивом.
С. добрался до дома, переоделся, и отправился дальше отмечать совершеннолетие – домой явился под утро, без денег, очень довольный и с разбитыми костяшками. Болел после этого он еще сутки, мучаясь от похмелья. Так С. вступил во взрослую жизнь.
