— Ну как, добрая охота была у тех, кто соблюдает Закон джунглей? — быстро прошептал Маугли, когда Акела вышел вслед за ним на лестничную площадку.
— А то как же! Но не дёшево! Целых сто пятьдесят иен. Потом покажу. А сейчас пошли отсюда.
Взглянув на озабоченное лицо Акелы, Маугли улыбнулся и кивнул. У него снова предательски защекотало в носу, и комок подкатил к горлу.
На третьем этаже продавали кимоно и ткани. Покупателей почти не было видно. По расчёту Акелы, и уборная на третьем этаже должна была быть пуста. Он решил там провести окончательную подготовку к старту, а заодно позаимствовать всё, что нужно. Если спуститься на этаж ниже, с уборной будет больше проблем. Маугли, следуя указаниям Акелы, зашёл в кабинку и снял с вертушки на стене моток туалетной бумаги, а потом перешёл в следующую кабинку и там добыл ещё один. В женской уборной не было ни души, но всё равно ежеминутно можно было ожидать неожиданного вторжения. Поспешно оглянувшись у рукомойников, Маугли взял с полочки у раковины и сунул в узел грубую жестяную кружку, потом выбрал самый целый на вид кусок мыла из тех, что лежали у кранов, и, завернув его в носовой платок, положил в брючный карман. Хорошо было бы иметь на такой случай мыльницу, но привередничать не приходилось. В заключение Маугли открыл шкафчик, где хранились принадлежности для уборки помещения. В ведре лежали тряпки. Рядом стояли друг на друге штук десять новых рулонов туалетной бумаги. Он взял из стопки ещё один рулон, подобрал валявшееся рядом немного запачканное синее полотенчико и тоже сунул в узел.
— Операция закончена! — сказал Маугли, глянув перед уходом в зеркало над умывальником и, придя в отличное расположение духа, сам себе подмигнул. Правда, подмигивание, сколько он ни старался, получалось неважно.
Выбежав к Акеле, ожидавшему снаружи, у входа в туалет, Маугли возбуждённо зашептал:
— Доброй охоты всем, кто соблюдает Закон джунглей! Я тут много разного загрёб! Ух, удачная охота!
— Ты только не показывай, что ты в таком восторге — а то подозрительно больно. Это нехорошо. Взяли — и взяли, а теперь пошли отсюда, — нервно сказал Акела и зашагал по ступенькам вниз.
За ним, опустив голову в бейсболке и тщетно пытаясь скрыть довольную улыбку, следовал Маугли. У обоих узелки заметно увеличились в размере.
Они миновали второй этаж, спустились на первый и вышли в вестибюль у главного входа в универмаг. Дождь всё ещё лил, но уже не так сильно. Акела посмотрел на Маугли, потом перевёл взгляд на улицу, где шёл дождь, и задумался на некоторое время. Рядом в вестибюле топтались, переговариваясь, человек двадцать покупателей, покрикивали младенцы. По улице снаружи шныряли машины, проезжали велосипедисты в чёрных резиновых шляпах и прорезиненных балахонах. Такие явно не слишком страдали от дождя. Люди, выходившие из галереи торговых рядов, один за другим раскрывали чёрные, красные или тёмно-синие зонтики. Но были и такие, что шли под дождём без зонтов и без плащей.
— Ну, зонтик сейчас не очень уж и нужен — так пойдём. Постараемся держаться под навесами, где можно, — прошептал Акела стоявшему рядом Маугли и припустился бежать в том направлении, откуда они недавно пришли.
Маугли помчался следом. Чтобы попасть на вокзал, нужно было двигаться по тому же самому маршруту, что и раньше, так что заблудиться они не должны были. На бегу дождь и вовсе был почти не ощутим. От подсохшей в универмаге одежды всё чесалось, так что теперь дождь приятно охлаждал тело. Акела бежал большими прыжками, будто стараясь оправдать своё славное имя. Он будто летел, распластываясь в воздухе, стряхивая со шкуры дождевые капли. По сравнению с утренними часами народу на улице прибавилось. Акела и Маугли стремглав мчались сквозь толпы прохожих и потоки машин. Они скользили, как тени — во всяком случае, они должны были казаться тенями всем встречным. Два чёрных силуэта летели вперёд, и только ветер свистел за спиной. Акеле было неведомо, как в действительности воспринимают их окружающие. Самого главного глазами не увидишь. В своей пушистой лоснящейся шкуре со свинцовым отливом он стремительно и грациозно мчался среди обезьян. Малыш Маугли трусил за ним, изо всех сил стараясь не отстать. У человеческого детёныша нет ни когтей, ни клыков. И такой роскошной серой шкуры у него тоже нет. Несчастный голенький человеческий детёныш. Он должен всему научиться у Акелы. Сам же Акела испытывал такое чувство, которое, наверное, каждый отец в этом мире испытывает к своему ребёнку. Он, Акела, знал и чувствовал, что должен уберечь детёныша от опасностей. В этом краю оба они, Акела и Маугли, чужаки. Тем более оба должны соблюдать Закон джунглей. Здесь ведь неведомые джунгли. Дороги неизвестны, и речь здесь не та… А потому чужакам лучше помалкивать и бежать дальше по своим делам — быть бесплотными, словно тени, словно запахи.
Акела весело мчался большими прыжками под моросящим дождём.
Мчаться сквозь туманную мглу за убегающей дичью вдогон!
Рьяно стремиться в тёмные недра ночи!
К шорохам ночи и ночным приключеньям!
Эй, все сюда! Нам предстоит сраженье!
Лайте! Лайте! Лайте!
Ему припомнилась «Охотничья песня рыжих собак», и теперь он, как зачарованный, повторял её на бегу. Рыжие собаки долу — это дикие собаки, безжалостные свирепые убийцы, которые, в отличие от волков, не соблюдают Закона джунглей. Волки живут небольшой стаей, а рыжие собаки сбиваются в огромные своры голов по сто, всем скопом нападают и могут убить даже тигра или слона. Там, где прошли рыжие собаки долу, остаются только белые кости зверей. Долу, ничего не страшась, идут напролом туда, куда хотят, словно оползень в барханах, словно селевый поток, словно гигантский смерч — и ничто не в силах их остановить. Даже волки бегут от своры рыжих собак. Если они будут сражаться, их мигом обгложут до костей. Но Акела и Маугли остановят и отбросят рыжих собак, чтобы спасти охотничьи угодья стаи. Маугли применит свою человечью мудрость и хитрость, чтобы воспользоваться помощью диких пчёл, которые сумеют ослабить собачью орду. Потом волки в сумерках встретят выбирающихся из реки на берег рыжих собак, не привыкших сражаться в темноте, и навяжут им бой. Это будет великая и страшная битва, о которой останется память в истории волчьего рода. И Маугли тоже будет сражаться — но не клыками и когтями, а кинжалом. И волчицы, и годовалые братья-волчата тоже будут сражаться. Один из них погибнет, и волчица будет горестно выть над ним. А ему, Акеле, суждено пасть в той страшной битве…
Когда Акела вдруг вспомнил, что ему предстоит, ему захотелось остановиться. От быстрого бега дышать становилось всё тяжелее. Однако ноги несли его всё дальше и дальше. Вот уже осталась позади столовая, в которой они ели утром, впереди показался большой поворот. Оттуда уже по прямой до вокзала совсем недалеко.
Да, в том бою на Акелу напали сначала три рыжих пса, потом ещё шестеро. Он сумел справиться с ними со всеми, но и сам получил смертельные раны. Под конец он положил голову Маугли на колени и испустил дух.
«— Я хочу умереть рядом с тобой. Много лет прошло с тех пор, как ты голенький ползал в грязи, — говорил Акела, тяжело дыша. — Когда-то я помог тебе, а сегодня ты помог твоим братьям-волкам. Да, свет очей моих, охота окончена. Ты человек. Возвращайся к людям…
— Нет! — вскричал Маугли. — Я волк! Я из свободного народа джунглей! Я ни за что не вернусь к людям!
На это Акела сказал:
— Кончится лето, и настанет сезон дождей. За сезоном дождей придёт весна. Возвращайся сам к людям, пока стая не изгнала тебя. Если настало для Маугли время перестать быть Маугли, иди! — говорил Акела. — Иди туда, где живут люди.
— Что ж, если настало для Маугли время перестать быть Маугли, я пойду! — отвечал Маугли.
— Мне больше нечего сказать, — промолвил Акела. — Маленький братец, подними меня на ноги. Я был вожаком свободных волков.
И тогда Акела громогласно запел Песню смерти. Ту самую Песню смерти, которую всегда поёт вожак стаи на прощанье. Что же это за песня? Она разносилась по ночным джунглям, и внимали ей все звери и птицы. А когда Акела допел свою песню, он высвободился из рук Маугли, высоко подпрыгнул, приземлившись на груду дохлых рыжих собак — и так ушёл из жизни».
Перечитывая это место, Акела в детстве всегда не мог удержаться от слёз. Какая достойная смерть! Только так и пристало умереть благородному вожаку стаи. В ушах у Акелы, словно тоненький свист, звучала мелодия той Песни смерти. Даже сейчас на бегу он чувствовал, как слёзы наворачиваются на глаза. А Маугли до рассвета сидел рядом с мёртвым волком Акелой. В конце концов Маугли послушался медведя Балу и мудрого удава Каа: проливая слёзы, он покинул джунгли. Балу сказал:
