– Да-а-а, – медленно протянул я. – Точно, не видит.
– Я хочу уйти отсюда, – заныла Тесси. – Он может выстрелить сюда.
– Расслабься, – велел ей Ферди.
А потом для верности, чтобы она расслабилась, он уселся на диван и посадил ее себе на колени.
– Отстань, – сказала она, – не при всех же!
– Это же свои ребята, – сказал Ферди и принялся ее целовать.
На улице было тихо. На крышах тоже все замерли.
– Как ты думаешь, он… – начал было Биф, но я ударил его по плечу, чтобы он заткнулся.
Из дома напротив через открытое окно Дьянго были слышны голоса копов. В то время как те двое устраивали засаду перед дверью в квартиру Дьянго, Донлеви карабкался по пожарной лестнице. Он уже был на уровне четвертого этажа, поднимался тихо, как кошка.
– Так что, Дьянго? – заорал коп в коридоре.
И мы прекрасно слышали его через открытое окно Дьянго.
– Входите и арестуйте меня! – крикнул им Дьянго.
– Выходи. Выброси оружие в коридор!
– Не дождетесь, копы!
– Сколько у тебя стволов, Дьянго?
– Войдите и посчитайте!
– Два?
– Пятьдесят два! – огрызнулся Дьянго.
И его ответ здорово рассмешил меня. Я перестал смеяться задолго до того, как Донлеви добрался до пятого этажа. Там лестница делала поворот и вела на шестой этаж.
– Он собирается выстрелить Дьянго в спину, – прошептал я. Коп в коридоре вопил:
– Это только начало, Дьянго. Мы еще не начали нашу игру!
– Ваш дружок, лежащий на тротуаре, так не думает, – отвечал ему Дьянго. – Спросите его, начали мы игру или нет. Спросите у него, что испытываешь, когда в тебе сидит пуля!
Теперь Донлеви был уже на уровне шестого этажа. Он наступал на перекладины пожарной лестницы, словно шел по яичной скорлупе, и я мог видеть полицейский “спешиал”, зажатый у него в кулаке. Я ненавидел этого сукиного сына всеми фибрами своей души. Я чуть было не плюнул на него из окна. Тут он распластался по стене и стал шаг за шагом продвигаться к окну Дьянго, в то время как коп в коридоре задавал Дьянго отвлекающие вопросы, а Дьянго на них отвечал. Вот Донлеви опустился на колени, взял свою пушку в правую руку на изготовку и приготовился шагнуть на подоконник и начать палить.
– Окно, Дьянго! Окно!
Донлеви посмотрел вверх, и я увидел удивление на его лице. Тогда он начал пятиться назад, но было слишком поздно. Из окна посыпались пули, пять сряду, словно у Дьянго дома был пулемет. Донлеви закрыл лицо руками, и револьвер выпал из его руки, потом он схватился за живот, развернулся и весь оказался в крови. Он нетвердыми шагами пошел к пожарной лестнице и там рухнул на перила. Казалось, он собрался повисеть на них немного. Толпа на крышах к тому времени вопила и улюлюкала. Но тут Донлеви прошел весь путь к лестнице, а Дьянго палил без передышки из окна, всаживая пули в тело копа. А когда Донлеви стал падать вниз, улюлюканье оборвалось, как по волшебству, и установилась тишина, а потом какая-то женщина на улице начала кричать, и тогда все разом закричали.
– Он достал его! – сказал я, и глаза у меня засверкали, потому что я был чертовски счастлив. – Он достал Донлеви!
– Минус два, – подвел итог Биф.
– Они ему покажут, – сказал Айелло, и теперь взгляд у него стал озабоченным.
– Ты так это сказал, словно сам того хочешь, – сказал я ему.
– Кто?
– Дед Пихто! А кто же еще, как ты думаешь?!
– Я не хочу, чтобы Дьянго взяли.
– Тогда кончай молиться.
– Я вовсе не молюсь, Дэнни!
– Тогда ни один живой коп не сможет взять Дьянго, – поведал я ему.
– Можешь повторить, – сказал Ферди с дивана, где весь вспотел.
Тесси больше ничего не говорила. Она решила, что лучше подчиниться, или Ферди рассердится, а ей было прекрасно известно, что у Ферди в кармане есть финка.
В доме напротив стал звонить телефон. Это был единственный звук, который слышался во всем доме, этот телефонный звонок. А потом Дьянго на секунду высунул голову из окна и помахал рукой. Он не смотрел на нас, он не смотрел на кого-то определенно, просто выглянул, потом крикнул: “Спасибо!” – и его голова исчезла.
– Ты спас ему жизнь, Дэнни, – сказал Ферди.
– И он это оценил, парень, – ответил я.
– Конечно, но что они теперь предпримут? – спросил Айелло, и по его тону я понял, что ему бы хотелось, чтобы они бросили на Дьянго танк “Шерман”.
– Слушай, зануда, – сказал я ему, – держи свою пасть закрытой. Ты слишком много болтаешь!
– А какого черта? Дьянго мне никто! – огрызнулся Айелло.
– Эй, – вмешался Ферди, – как вы думаете, копы не полезут сюда, чтобы нас арестовать?
– Какого черта? Они же не знают, кто крикнул. Это мог сделать любой с крыши.
– Ага, – сказал Ферди и поцеловал Тесси.
После поцелуя Тесси села прямо и одернула юбку, и я должен был признать, что Ферди знает, как выбирать себе девчонок, хотя она все равно не идет ни в какое сравнение с Мэри. Тесси прошла в другую комнату, а Ферди подмигнул мне и пошел за ней. И я решил, что мы теряем хорошего человека для своих дел. Ну что за чертовщина! Теперь в комнате остались только мы с Бифом да Айелло. Мы смотрели в окна, и тут до меня дошли слова Айелло.
– Что ты имел в виду, когда высказался, что Дьянго тебе никто?
– Это и имел в виду, – ответил Айелло.
– Ай, – сказал я ему, – ты напрашиваешься, чтобы тебе башку пробили?
– Я ни на что не напрашиваюсь. Какого черта! Он же убийца! Его разыскивает полиция!
– И что с того?
– Просто он мне не брат. Вот и все. Я лично никого не убивал.
– Он – наш сосед, – сказал я, пытаясь вложить в эти слова угрозу, но Айелло ее не почувствовал.
– Не моя вина, что от такого соседства дурно пахнет.
– “Дурно пахнет”! – Я отошел от окна и подошел к Айелло. – Кто сказал “дурно пахнет”?
– Ну, это ведь не Сатто-Плейс!
– Это еще не означает, что тут дурно пахнет.
– Ну, парни, такие, как Дьянго…
– А что Дьянго?
– Он.., ну, он.., нам ни разу не помог.
– Не помог нам чем? О чем это ты?
– Да ничем! От такого соседства дурно пахнет… Я был готов отвесить ему оплеуху, но тут на улице снова началась стрельба.
Я бросился к окну. Выстрелы доносились с улицы, Дьянго на них не отвечал. Казалось, все полицейские в мире стреляли в его окно. Люди на крышах легли – кому охота схлопотать шальную пулю? Я высовывался из окна лишь потому, что мы находились на противоположной стороне улицы.
– Видишь его? – спросил Биф.
– Нет. Он сидит тихо.
– Нельзя, чтобы человек спокойно ходил по улице после того, как убил человека, – сказал Айелло.
– Заткнись, Ай, – посоветовал я ему.
– Но это же правда!
– Заткнись, голова садовая! Да разве ты что-нибудь понимаешь в этом, черт тебя подери?!
– Я понимаю, что это не правильно. Кого он убьет следующего? А что, если он убьет твою мать?
– Да за что ему убивать мою старуху? Ты говоришь, словно газету читаешь…
– Я хочу только сказать, что от такого парня, как Дьянго, дурно пахнет.
– Я с тобой потом разберусь, псих! – пообещал я. – Дай мне спокойно посмотреть!
Копы теперь стали метать баллоны со слезоточивым газом. Два баллончика ударились о кирпичную стену дома и взорвались, их осколки упали на тротуар. Они бросили еще пару баллонов, и один зацепился за подоконник, словно вот-вот упадет в комнату, но сорвался. Четвертый влетел в окно, но снова оттуда вылетел, и я прошептал:
– Ну и молодец этот Дьянго!
Тут полетел еще один баллон и попал прямиком в окно. Думаю, Дьянго не успел выбросить его вовремя, потому что копы в коридоре открыли огонь. Теперь внизу появились пожарные машины, по всей улице растянули пожарные рукава, и я уж было подумал, не собираются ли они выманить Дьянго, подпалив ему хвост. Газ клубился из окна Дьянго и рассеивался на улице, и я сам нюхнул запах цветущих яблонь. Газ действительно напоминал запах цветков яблони и был довольно приятным, но я знал, что Дьянго в своей квартире вряд ли что видит. Он подошел к окну и попытался вдохнуть свежего воздуха, но коп на улице принялся стрелять, стараясь попасть в него, и мне стало чертовски жаль беднягу.
Тогда он открыл огонь и стал выбрасывать из окна всякие вещи – стулья, лампу, электрический утюг, и копы отступили на несколько секунд, а Дьянго удалось вдохнуть свежего воздуха, но не слишком много, потому что полицейские опять принялись бросать баллоны с газом, а в придачу стреляли. И, судя по выстрелам, можно было сказать, что у них пулеметы, потому что ни один тридцать восьмой и ни один карабин не могут так стрелять.
