Я, как в детстве, громко, по слогам, прочитал название на обложке: «НЕБИ В НЕБРАСКЕ». Я стал торопливо листать комикс, одну из первых работ дяди Рыфкы, вспоминая приключения мальчика, описанные на этих страницах.
Падишах поручил маленькому Неби представлять мусульманских детей на Всемирной выставке в Чикаго. А краснокожий мальчик по имени Том, с которым Неби знакомится в Чикаго, рассказывает ему, что с ним приключилась беда, и они вместе уезжают в Небраску выручать Тома. Белые положили глаз на земли, где деды Тома столетиями охотились на бизонов, и теперь они спаивали племя Тома, а юношам из племени, склонным к беспутствам, дарили пистолеты и бутылки коньяка. Неби и Том раскрывают безжалостный заговор: белые хотят напоить миролюбивых краснокожих, спровоцировать их на восстание, а потом подавить его силами федеральных войск и выгнать их с этих земель. Богатый хозяин отеля и бара, который пытался столкнуть в пропасть Тома, падает туда сам и гибнет. Так детям удается спасти племя.
Джанан листала комикс «Мари и Али», потому что название показалось ей знакомым. В нем речь шла о приключениях стамбульского мальчика в Америке. Он прибывает в Бостон на пароходе, на который он сел у Галатского моста, гонимый жаждой приключений; в порту он знакомится с рыдающей Мари, которая в слезах смотрит на Атлантический океан, потому что мачеха выгнала ее из дома; и они вместе отправляются в путешествие на Восток, чтобы найти ее отца. Они проходят по улицам Сент-Луиса, напоминавшего рисунки из комикса «Том Микс»; проходят белоснежные леса Айовы, где дядя Рыфкы нарисовал тени волков в уголках рисунков; и в конце концов попадают в солнечный рай, оставив позади всех бродячих ковбоев, всех разбойников, грабивших поезда, и всех индейцев, нападавших на караваны повозок. В зеленой, залитой солнцем долине Мари понимает, что счастье не в том, чтобы найти своего отца, а в том, чтобы постичь традиционные восточные суфийские добродетели — Покой, Смирение и Терпение, о которых она узнает от Али; а после этого, повинуясь чувству долга, она возвращается в Бостон к брату. А Али говорит сам себе: «На самом деле несправедливость и плохие люди существуют везде!» И, глядя на Америку с борта парусника и тоскуя по Стамбулу, он размышляет: «Важно жить так, чтобы сохранять добро в душе».
Как я предполагал, Джанан, вместо того чтобы грустить, развеселилась, листая пахшие чернилами страницы, напомнившие мне холодные и темные зимние вечера моего детства. Я сообщил ей, что тоже читал в детстве эти комиксы. Почувствовав, что она не уловила сарказма в моих словах, я добавил, что это еще один штрих, объединяющий меня с Мехмедом (то бишь Нахитом). Думаю, что я вел себя как навязчивый влюбленный, который, не получая ответной любви, полагает, что его возлюбленная ни о чем не догадывается. Но мне совершенно не хотелось говорить, что автор этих комиксов — близкий мне с детства человек, дядя Рыфкы. А вот дяде Рыфкы хотелось рассказать нам, читателям, почему он решил придумать эти истории и этих героев.
«Милые дети, — писал он в маленьком предисловии к одному из первых своих комиксов, — где бы я ни увидел вас с этими ковбойскими журналами в руках — у школьных ли дверей, в вагонах электричек или на улицах моего скромного квартала, я знаю, что вы читаете о Томе Миксе или Билле Киде. Я, как и вы, тоже люблю приключения этих честных, смелых ковбоев и техасских рейнджеров. И я подумал, что вам понравится, если расскажу вам о приключениях турецкого мальчика среди ковбоев Америки. К тому же вы познакомитесь не только с христианскими героями — благодаря приключениям ваших отважных турецких соотечественников вы крепче полюбите мораль и национальные ценности, завещанные нам отцами. И если вам понравится читать о том, что парень из бедного стамбульского квартала так же проворно владеет оружием, как Билли Кид, и что он такой же честный, как Том Микс, то ждите следующих историй».
Долго, терпеливо и внимательно, не говоря ни слова, словно Мари и Али, смотрящие на чудеса Дикого Запада, мы с Джанан рассматривали героев черно-белого мира, созданного дядей Рыфкы, его тенистые горы, страшные леса и города, где царят странные порядки и существуют таинственные предметы. В кабинетах адвокатов, в заполненных шхунами портах, на далеких железнодорожных станциях, на стоянках золотодобытчиков мы встречали головорезов, передававших приветы самому падишаху и всем туркам, чернокожих, спасшихся от рабства и обратившихся к Исламу, вождей индейских племен, учившихся у тюрок-язычников из Средней Азии строить юрту, простодушных и добрых, как ангелы, фермеров с детьми. После нескольких страниц кровавых приключений, где стрелки безжалостно убивают друг друга, где добро и зло сбивают с толку героев, меняясь местами, а мораль Востока смешивается с рационализмом Запада, добрый смельчак наконец получал предательский выстрел в спину и на рассвете, перед смертью, находясь на грани между двумя мирами, он чувствовал, что там, на этом рубеже, он обязательно встретится с Ангелом. Но дядя Рыфкы Ангела никогда не рисовал.
Я сложил стопкой несколько журналов, в которых рассказывалось о приключениях Пертева из Стабмула, подружившегося с Питером из Бостона и перевернувшего всю Америкиу вверх дном, и стал показывать Джанан свои самые любимые места: малыш Пертев с помощью Питера выводит на чистую воду карточного шулера, ободравшего как липку жителей города с помощью специально настроенных зеркал, и вместе с обманутыми жителями, зарекшимися играть в карты, выгоняет его из города; Питер, сказав просветительскую речь в духе Ататюрка, проникнутую идеями вестернизации, которой научил его Пертев, успокаивает жителей деревни в Техасе, в церкви которой вдруг забила нефтяная струя. Люди, разделившись на два лагеря, чуть не перегрызли друг другу глотки и едва не попались в сети нефтяных магнатов и благочестивых, набожных эксплуататоров. Но этим их выдающиеся дела не заканчиваются. Пертев наталкивает маленького Эдисона, тогда еще зарабатывавшего себе на жизнь торговлей газетами в поездах, на мысль о создании электрической лампочки, рассказав Эдисону, что ангелы сделаны из света и светятся благодаря волшебному электричеству.
Но именно в комиксе «Герои железной дороги» нашли отражение неиссякаемый энтузиазм дяди Рыфкы и его привязанности. Из этой истории мы узнавали, как Питер и Пертев помогали инициаторам строительства железной дороги, которая должна была связать Восток и Запад Америки. Железная дорога, которая соединила бы страну от побережья до побережья, была для Америки вопросом жизни и смерти, как, впрочем, и для Турции 1930-х годов, но множество людей — от владельцев автомобильной фирмы «Уэллс Фарго» до представителей нефтяной компании «Мобил»; от священников, не желавших, чтобы по их землям проходила железная дорога, до международных врагов страны, например России, — пытались подорвать просветительские усилия энтузиастов, провоцируя индейцев на бунты, подстрекая рабочих к забастовкам и заставляя молодежь резать сиденья в поездах ножами и бритвами, — совсем как в стамбульских электричках.
«Если строительство железной дороги закончится крахом, — произносил нарисованные в пузыре слова взволнованный Питер, — то развитие нашей страны остановится и то, что люди называют несчастливым совпадением и неудачей, станет нашей судьбой. Мы должны бороться до конца, Пертев!»
Как я любил эти огромные восклицательные знаки после заглавных букв, наполнявших большие пузыри! «Осторожно!» — кричал Пертев Питеру, и пока летел нож, брошенный одним из подлецов в спину, тот успевал отскочить в сторону. «Сзади!» — вопил Питер Пертеву, и тот, не оборачиваясь, бил за спину кулаком, попадая прямо в челюсть врага строительства железной дороги. Иногда вмешивался сам дядюшка Рыфкы и писал в маленьком пузырьке, среди рисунков, изящными буковками, такими же, как он сам: «И ВДРУГ», или «И ТОГДА», или «НО ВНЕЗАПНО», вставляя огромные восклицательные знаки. Как мне было известно по собственному опыту, в этих случаях он привлекал к делу и Нахита (или Мехмеда).
Мы с Джанан читали предложения с восклицательными знаками и среди прочих прочитали следующее: «Я давно опередил все то, о чем пишут в книгах!»
Эти слова говорил Пертеву и Питеру герой, который посвятил себя борьбе против безграмотности, когда они посетили его хижину, где он уединился, разочарованный своей неудавшейся жизнью.
Я постарался взять себя в руки и отвлечься, когда заметил, что Джанан стало неинтересно смотреть на страницы, где все добрые американцы были светловолосыми и веснушчатыми, а все плохие кривили рот, где все благодарили друг друга по любому поводу, всех покойников разрывали и съедали стервятники, а кактусовый сок всегда спасал жизни людей, умиравших от жажды.
Вместо того чтобы фантазировать на тему своей новой жизни в качестве другого Нахита, сказал я себе, я должен уберечь от ложных фантазий Джанан. Она горевала, разглядывая школьные табели Нахита и его фотографию на удостоверении. Но вдруг в комнату вошла Гюлизар — так к хорошему герою, зажатому в угол неудачами и врагами, поспевала подмога, вызванная магическим «И ВДРУГ!» дяди Рыфкы.
