Мы откровенно обсуждали эту проблему на радио, но для некоторых мужчин-афганцев, с которыми я работала, это было слишком. Они критиковали мою программу, а меня обвиняли в том, что я подверглась влиянию западной культуры и потеряла стыд. Некоторые даже бросали пошлые шуточки из-за того, что мы упомянули слово «влагалище». Тем не менее они внимательно слушали эту передачу.
Однако некоторые мои коллеги — как женщины, так и мужчины, — поздравили меня с тем, что мне удалось поднять такую болезненную, запрещенную в Афганистане тему девственности и что я не побоялась обсуждать ее. Когда интервью с доктором вышло в эфир, я молилась, чтобы его услышала семья Илахи. Но больше мне о ней ничего не известно.
Я журналистка и постоянно ищу новые истории. Когда в эфир выходит «Афганский женский час», мы часто просим слушателей связаться с нашими журналистами, если у них есть для нас интересная история. Поэтому мне иногда приходится летать в Афганистан, чтобы встретиться там с репортерами.
В 2008 году, когда я работала в нашем офисе в Кабуле, ко мне пришла женщина. Нам удалось поговорить наедине, потому что остальные журналисты разъехались в поисках материалов для передачи. Я назову ее здесь Гулалай, но это не ее настоящее имя. Ей тогда было около тридцати, и у нее было трое детей. Она была довольно крупной женщиной, и казалось, что она несет на своих плечах все тяготы и переживания. Гулалай носила модную западную одежду и использовала косметику. На ней было современное пальто вместо скрывающей фигуру одежды, обычной для мусульманских женщин. Она была образованной женщиной, преподавала в школе для девочек, а ее муж был инженером. Ее семья жила в Кабуле и была состоятельной, но она рассказала мне, что работает дольше, чем ее муж, потому что ей раньше удалось устроиться на работу. Какое-то время она была единственным источником доходов в семье, и, кроме того, успевала присматривать за детьми и делать всю домашнюю работу. Но несмотря на то, что она столького достигла, воспоминания более чем пятнадцатилетней давности до сих пор бередили ей душу. К ней относились так, словно она совершила преступление, хотя на самом деле она была невинна. Когда Гулалай говорила, в ее больших карих глазах стояли слезы.
— Мне было семнадцать, когда меня выдали замуж. Мой муж был намного старше меня и учился во Франции и Иране. Я помню, как в ночь после свадьбы мне было страшно. Я не знала, что такое секс и понятия не имела, что должно произойти. Но я помнила, что тетя сказала мне перед свадьбой: что ночью я должна буду использовать платок, который она положила в сшитую ею сумочку. Я спросила, зачем он нужен.
— Ты все поймешь, когда придет ночь и ты останешься наедине с мужем.
Но я даже не представляла, что должно произойти, — я тогда была слишком молодой. В первую брачную ночь я не позволила мужу переспать со мной. Я плакала и говорила, что мне страшно, он разозлился, но сказал, что подождет до следующей ночи.
По лицу Гулалай текли слезы.
— Дорогая Зари, мне так больно вспоминать об этом!
Я постаралась успокоить ее, говоря, что ей не нужно волноваться и что я понимаю ее.
— Мой муж — добрый человек, но я чувствовала, что тогда ему хотелось только одного — скорее переспать со мной. Я не могла отказать ему, и когда это случилось, у меня пошла кровь. Мне хотелось очиститься, поэтому я пошла в туалет и вытерла кровь туалетной бумагой, которую затем смыла в унитазе.
— Где твой платок? — спросил мой муж.
Я спросила его, что он имеет в виду.
— Твоя мать должна была предупредить тебя, что нужно сохранить платок со своей кровью, потому что завтра моя мать придет, чтобы посмотреть на него.
Я сказала ему, что вытерла кровь туалетной бумагой, а потом смыла ее, и хотя он промолчал, я видела, что он расстроился. Но тогда я не задумывалась об этом, потому что не знала об обычае с окровавленным платком. И хотя муж убедился в том, что я досталась ему девственницей, и был рад тому, что у него честная жена, он сказал, что утром мне придется ответить на несколько вопросов. Я понятия не имела, о чем он говорит. Тогда я была молодой невинной девочкой и не знала, что отсутствие крови на платке поставит на мне клеймо на всю оставшуюся жизнь.
Но вскоре я поняла, о чем говорил муж: ранним утром к нам в комнату вошла свекровь и потребовала показать ей доказательство моей девственности.
— Где платок с твоей кровью? — спросила она.
Я рассказала ей правду о том, что произошло, но она не поверила мне.
— Что я скажу женщинам, которые захотят увидеть платок? Что я скажу остальным членам семьи?
Я не знала, что ответить, а мой муж молчал. Вечером свекровь снова пришла к нам в дом.
— Что нам теперь делать? Твоя жена опозорила нас! — стала причитать она.
К счастью, муж вступился за меня:
— Нет, она не опозорила нас. Она доказала свою невинность мне, и я не хочу больше об этом говорить.
Я не знала, что хотела сделать моя свекровь, может, отправить меня обратно к родителям или даже убить. Потом мой муж повернулся ко мне.
— Ты сделала большую ошибку. Знаю, что ты была девственницей, но моя семья этого не знает. Теперь люди начнут сплетничать, и тебе придется нелегко.
Я умоляла его помочь мне, но он, видимо, понял, что благодаря этому сможет манипулировать мной. После этого моя свекровь часто жаловалась, что они купили невесту, которая не была девственницей, и заявляла, что она не видела моей крови. Она называла меня обманщицей. Вскоре я впала в депрессию из-за нескончаемых обвинений и даже хотела покончить с собой. Я дважды пыталась покончить жизнь самоубийством, но у меня ничего не вышло. Уже хотела напиться снотворного, но вовремя узнала, что жду ребенка.
Сейчас я мать троих детей, однако семья мужа до сих пор считает, что я не была девственницей, потому что не предоставила им «доказательство». Я часто спрашиваю мужа: почему все пятнадцать лет они мучают меня? Почему они не могут просто забыть об этом? Неужели недостаточно того, что я страдала в ту ночь, вместо того чтобы наслаждаться своим превращением из девочки в женщину? Иногда мне кажется, что я совершила преступление и меня наказывают за это, но ведь я ни в чем не виновата! В ответ мой муж говорит, что я должна быть благодарна ему за то, что он не выгнал меня из дому.
Свекровь до сих пор твердит, что я не должна показываться на глаза, когда к другим ее сыновьям приходят в гости девушки. Я часто слышу, как она сплетничает обо мне с ними.
— Мы никогда не видели доказательства ее девственности. Мы взяли бесчестную женщину в свою семью. Вам, девушки, нужно быть умнее — вы должны оставаться девственницами до свадьбы, иначе закончите, как она.
Гулалай начала плакать и все повторяла, что она не знает, что ей делать. Она говорила, что временами ей хочется наложить на себя руки, а иногда она даже желает смерти свекрови. У нее есть трое здоровых детей, но она все равно несчастна. Гулалай также сказала, что когда она услышала историю Илахи, ей стало немного легче.
— Мне казалось, что вы рассказывали о моей жизни. Я надеюсь, что люди, в особенности женщины, услышав эту историю, станут относиться добрее к тем женщинам, с которыми случилось нечто подобное.
Я попрощалась с Гулалай, но когда она уходила, я чуть не крикнула ей вслед:
— Постой! Выслушай меня! Мне тоже есть что рассказать!
Я провела столько времени, занимаясь чужими историями, что теперь мне захотелось рассказать людям свою. Мое сердце было переполнено болью, но я промолчала. Когда мы прощались, в моих глазах стояли слезы, и Гулалай, наверное, думала, что я плачу из-за нее. Мне хотелось сказать ей, что где бы ни жила афганская женщина, к ней везде относятся одинаково.
Илаха не могла ничего сделать, потому что она была бедной, необразованной девушкой и у нее не было работы. Гулалай была образованной и имела работу, но она не могла развестись с мужем, потому что в таком случае он, по афганским законам, забрал бы детей, к тому же о ней, ее детях и семье еще долго сплетничали бы, если бы она решилась бросить мужа. Истории Илахи и Гулалай напомнили мне о моей собственной первой брачной ночи. Тогда я была очень напугана. Родители и учителя рассказали мне очень мало о том, что произойдет, и все, что мне было известно, я узнала из разговоров с подругами: что мужчина будет что-то делать со мной, что мне будет больно и что у меня пойдет кровь из влагалища. Старшая сестра сказала, что если я не хочу забеременеть, то мне нужно пойти к доктору и взять у него специальные таблетки. И еще все без исключения предупреждали меня, что если у девушки не пошла кровь после ночи, проведенной с мужем, то ее жизнь превратится в ад.
Одна из моих школьных подруг напомнила мне об афганском поверье: если невеста будет молиться в день своей свадьбы, то все, чего бы она ни попросила, исполнится.
