«Ну нет, – подумала она суеверно, – это было бы слишком хорошо. Как раз и столкнемся с Роберто нос к носу».
– Не волнуйся, Ади, я хорошо себя чувствую, – прошуршала, изнемогая от нежности и умиления. – Спасибо. Завтра пойдем.
– До завтра, Катиа. Я буду мечтать о тебе.
«И откуда я знаю столько английских слов?!» – думала она, блаженно улыбаясь… Всю ночь ей снился Адриано, и пустая комната с огромной кроватью. И поцелуи, и медленная, дивная любовь… Она проснулась с чувством немыслимого счастья.
Еще издали увидела синюю рубашку Ади. Только ее и видела, точно любимый один был в огромном ресторанном зале. Ослепительно сияла глазами, а он казался бледнее обыкновенного.
– Катиа, – вздохнул измученно, заговорив по-русски, – водка – это кошмар! Я очень долго не мог спать. Было плохо…
Зато Нина выглядела свежей как роза.
– Ну что?! – Катерина так и бросилась к ней. – Удалось?
– Что? А… Да нет пока, – пропела беспечно. – Он как-то все ни то ни се… Слушай, я тут зато вчера с одним итальяшкой познакомилась – ой, это что-то! Бывший военный, живет по нашим меркам шикарно и хоть сейчас готов жениться! Представляешь? – она хихикнула, то ли от радости, то ли над простодушием нового знакомого. – Правда, такой смешной: маленький, ушастый, личико как засохший орех. На летучую мышу очень похож.
Катя вздохнула. Эх, Нинка! Ничего доверить нельзя.
Ни днем, ни вечером Адриано нигде не было видно, зато Роберто попадался на каждом шагу. Катерина надеялась на бар. После ужина пошли с Ниной гулять, она кинула «нечаянный» взгляд на рабочее место Ади – за стойкой стояли две девушки, любимого не было.
Нина болтала, без умолку рассказывая о «мыше».
– А что это Адриано весь день не видно? – вставила Катя, стараясь, чтобы голос звучал беспечно.
– Да его Роберто услал в Римини по каким-то делам. Слушай, Кать, Ади, по-моему, так в тебя влюблен! Ей-богу…
– Надолго? – перебила Катя, уже не заботясь о голосе.
– Да, думаю, не вернется сегодня.
Кате стало все равно. Она послушно догуляла, безропотно позволила отвести себя на очередную «пирушку». Автоматически глотала шампанское, закусывая чем велят, сидела смирно, тихая и кроткая, так что Роберто поинтересовался участливо, не болит ли голова. Она с готовностью кивнула. И потом только все кивала, соглашаясь с длинным рассуждением итальянца о вреде долгого пребывания на солнце. Когда ее наконец отпустили, пошла к себе и легла, смутно надеясь на завтрашнее возвращение Адриано.
И вдруг он позвонил.
– Катиа, я вернулся. Пойдем гулять…
Она вскочила, ошпаренная счастьем. Не заметила, как оделась, вылетела из комнаты, легче тени сбежала по лестнице, почти не думая о возможной встрече с Роберто, – и наконец-то увидела его… И было блуждание под звездами, поцелуи – лучше, чем во сне, любовный шепот…
Катя вспомнила вдруг, как еще недавно в такую же романтическую ночь совершенно по-собачьи перепихнулась с Роберто (теперь казалось, что именно так – по-собачьи). А с Адриано все могло бы быть сказочно, если бы… Если бы не этот невероятный (теперь казалось – невероятный!) эпизод. Какой дьявол его подстроил?! И вот нужно останавливаться, сдерживать себя и его, потому что… Потому что теперь… Нет, теперь это безнравственно, невозможно! Неужели невозможно? Но до чего же близко, оказывается, было счастье!
Вечером следующего дня Ади был прикован к бару. Он готовил коктейли и улыбался гостям. Иногда выбегал в холл, где на бархатном диване сидела нетерпеливая Катя, нервно кусая губы и то и дело поглядывая на часы: умирал ее последний вечер в Италии.
Нина укладывала чемоданы и не показывалась. Зато синьор Роберто шнырял туда-сюда, как казалось Катерине, без всякого дела, и с подозрением поглядывал на «болтающегося» тут же сынка.
– Ты, Ади, все-таки юрист, а не халдей, – осторожно напоминала Катя. И добавляла про себя: «Повернулся же у папаши язык говорить, что он богат, а ты беден! Вот бы и вкалывал сам в своем баре».
– Я должен помогать семье, – серьезно возражал Ади. – Самый сезон! Если бы ты зна-ала, – всхрипывал он нарочито придушенным голосом, дурачась и падая головой ей на руки, – как мне не хочется работать!
Она гладила его светлые волосы и улыбалась. Но тут же отдергивала руку, потому что вокруг рыскал бледно-серый, как ржаная мука, «старый король», стреляя глазами и напряженно играя скулами. Адриано снова исчезал в баре. А Роберто, казалось, наблюдал за ней через открытую дверь своего офиса, выходящего в холл.
Наконец сел рядом. Долго молчал, печально качая головой.
– Ты завтра уезжаешь, – сказал по-английски. Катерина поняла. – Домани, – добавил по-итальянски, и его скулы задергались. – Оставайся, – предложил по-русски.
– Нельзя, – она снова почувствовала, что понимает и жалеет его. – Виза кончается.
– Виза… каписко, – кивнул Рабини. – Я все сделаю. Останься!
Она отрицательно покачала головой.
– Катиа… Аморе миа… – Роберто полез в карман. – Я хотел…
Он достал коробочку. Катя сердито тряхнула головой.
– Не нужно! – сказала. – Не нужно подарков.
– Посмотри! – возразил он, открывая футляр с кольцом. – Красиво.
– Не надо! – процедила Катя.
Роби спрятал подарок. Смотрел сурово.
– Мэ… парфюм? – сказал наконец. – Я хотел…
Она отрицательно покачала головой. Лицо Роберто стало еще жестче.
– Си, – сказал он твердо, вручая пакет. – Да.
Она подумала и взяла сверток, который он, как факир, вытащил откуда-то из-за спины. Из лифта вышла Нина, и Роберто скрылся в кабинете.
– Катюш, – Нина принялась упрашивать, – ты же знаешь, я мечтаю закадрить Роби, а без тебя мне неловко. Давай посидим последний разок, ладно? – Но Катя и сама уже чувствовала, что не в силах будет окончательно плюнуть в старую любящую итальянскую душу…
В номере Нины Роберто угрюмо молчал, напряженно барабаня пальцами по столу. Наконец без церемоний отправил хозяйку в бар за вином. Взял Катерину за руку, помолчал опять, точно ожидая чего-то от нее, и произнес тоном приговора, выносимого самому себе:
– Ты уезжаешь.
– Ничего не поделаешь, – она взглянула с досадой: проходит, проходит последний вечер! – но сжалась, заметив влажный блеск в его тоскливых глазах. У Роберто дрожал подбородок. «Эк тебя, бедный, зацепило, – вздохнула Катерина. – И со мной такое бывало».
Вернулась Нина.
– Кать, тебя там твой Ади дожидается, – сообщила весело. – Сказал, чтоб выходила! Но мы еще выпьем, да? Не зря ж я бегала!
Стали разливать вино, потом пить, что-то ели… Роби кисло улыбался. Каждую минуту Катя порывалась уйти – и не могла. В дверь постучали. Постучали снова, громче… Раздался голос Адриано. Катя не понимала, что он говорит. Счастливый клапан, прежде позволявший ей узнавать чужую речь, закрылся.
Роберто отрицательно затряс головой и так страшно взглянул на Нину, что та, привстав было, опустилась на место. Адриано стучал еще и еще… Наконец все стихло. Катя поняла, что их роман закончен. Разумеется, она могла бы наплевать на чувства Роберто, но финал был бы тем же: ей не изменить хода прошлых событий – а значит, не стоит и плевать. Потом она сидела со старым синьором вдвоем, безучастно слушая его излияния, жалея и ненавидя его. Ничем не смягчила прощания и ушла, почти равнодушная к его тоске и боли.
Решила не выходить к Адриано, даже если он позвонит. Если он позвонит, то она… Если позвонит… Но он не звонил. «На его месте я бы тоже не звонила, – думала Катя, все-таки невольно вся превращаясь в слух. – А счастье было так возможно…» – крутилось в голове. Долго-долго ждала она звонка, прекрасно понимая, что его не будет, и уснула в слезах.
День отъезда начался, как все дни, с завтрака. Нина рассудительно прикидывала плюсы и минусы брака с «летучим мышем». Для нее завершался очередной рабочий приезд, предстоял обычный отъезд, за которым маячил новый приезд в Италию.
– Так вот и таскаюсь туда-сюда… на последние сбережения. Нужно же как-то судьбу-то устраивать, – делилась она.
Катя не могла себе позволить частых вояжей за границу, хотя зарабатывала, по мнению многих, неплохо. И было странно, что Нина, учившая детей рисованию в школе искусств, все «таскалась» и «таскалась» сюда на последние сбережения. Впрочем, это мало занимало Катерину, она с грустью подводила итоги всех переворотов последних дней и убеждалась, что их результат закономерен. «И выходит, вчера я все сделала правильно. Вот только с Ади… вышло не по-человечески… Неужели нельзя было иначе?»
– …А может, и другой какой итальяшка, – доносилось рассудительное бормотание Нины. – А может, еще и Роби раскручу.
Они пошли прощаться с морем. Катерина вспомнила свои первые дни здесь. Каким неприступным красавцем выглядел Адриано, каким безобидным и почтенным – Роберто… Комок подкатил к горлу, слезы потекли сами собой.
