Во времена начала космической эры нас всех тянуло в авиацию и в космос. Самолеты над нашей местностью не летали, а если и летали, то на очень большой высоте и именно в то время, когда родители загоняли нас по домам.
В магазине продавались летающие пропеллеры, создававшие иллюзию сопричастности с авиацией. Но эти пропеллеры были маленького диаметра, делались из хрупкой пластмассы, заводной пружиной вращались очень быстро, также быстро и летали, попадали в стены зданий и разбивались вдребезги.
Такого обилия игрушек, как сейчас, у провинциальных ребятишек не было. Мы брали пустую катушку от ниток, в торец которой вбивали две иголки от патефона. Тогда патефоны были не редкость, иголки от них тупились очень быстро и валялись по домам в коробочках в великом множестве. Из консервной банки вырезался пропеллер. В центре пропеллера пробивались две дырочки, под размер патефонных иголок. Катушка надевалась на палочку, на катушку наматывалась бечевка, на иголки надевался пропеллер. Потянув бечевку, мы раскручивали пропеллер до скорости взлета. Пропеллеры взлетали очень высоко и красиво планировали. Изменяя шаг пропеллера (изгиб лопастей), можно было добиться либо высотного полета, либо планирующего над землей. Наши специалисты даже проводили соревнования на точность приземления пропеллера в специально отмеченном месте. А какие были пропеллеры по форме! Детская фантазия, возможно, могла бы дать толчок какому-нибудь направлению в авиации или революционному открытию в технике, но взрослые, они как дети, все нетипичное и умное отталкивают от себя как тарелку с манной кашей.
Начало моей сознательной жизни было пропитано Сталиным. На самом высоком месте в маленьком городишке высился огромный серый гипсовый памятник Сталину. Метров десять высотой. На верхушке огороженного металлической изгородью холмика, из-за которого сделали полукруговое с одной стороны движение вокруг этого памятника. Главная улица была названа проспект Сталина. Около памятника все проходили и проезжали как виноватые в чем-то еще несовершенном.
В 1959 году сталинский монумент куда-то незаметно исчез, главный проспект переименовали в проспект Мира (улица с именем Ленина уже была, а прогулка по проспекту называлась просто — пройтись по?миру), зато на улицах появилось много офицеров, кто с погонами, а кто и без погон. По радио все говорили о мирных инициативах СССР, а бывшие офицеры каламбурили: «Кило двести, суд чести и миллион двести». Сейчас нам это понятно, а тогда это воспринималось как интересная игра слов. В журнале «Крокодил» помещались ласковые карикатуры на майоров и подполковников, успешно увеличивающих свиное поголовье.
12 апреля 1961 года всех напугал Левитан своим сообщением по всем радиостанциям Советского Союза. Думали, что опять с кем-то война, а оказалось, что в космос полетел советский человек — первый космонавт Юрий Гагарин. Концовке сообщения ликовала вся страна. Да хоть кто лети, лишь бы войны не было.
В этом же году состоялся «исторический» XXII съезд КПСС, осудивший культ личности Сталина. Об этом тихо шушукались компании за столами и в сараюшках за бутылкой водки. Говорили и оглядывались, а потом ночи не спали, не донесет ли кто. Съезд принял и программу построения коммунизма к 1980 году. С этой программой у меня приключилась история, о которой я расскажу попозже.
В 1961 году я прослышал о существовании неподалеку от нас Свердловского суворовского училища и горел желанием поступить туда. Такого еще не было в нашем городке, чтобы ученик, окончивший начальную школу, дальше учился в военно-учебном заведении, носил форму особого образца и жил по строгим военным законам. Мой отец, в принципе, не возражал: раньше впряжешься в военную лямку, раньше поумнеешь. Мама моя была категорически против, а всего-то надо было написать заявление в городской отдел народного образования, гороно. Отговорили меня общими усилиями и, наверное, правильно сделали. В военном училище мне пришлось учиться с суворовцами, которые пробыли в СВУ от 3 (после восьмого класса) до 6 (после четвертого класса) лет. Помню их берущие за душу песни, напоминающие лагерный фольклор типа:
«…Ненаглядная мама, в чем я так провинился,
Что меня ты так рано в СВУ отдала.
Там нас дяди чужие грубо брали за ворот,
По ночам заставляли нас полы натирать,
И еще месяцами не пускали нас в город,
И учили науке как людей убивать».
Все познается в сравнении и потом. Суворовские военные училища были созданы в основном для сирот военного и мирного времени, преимущественно детей военных. Пример Вани Солнцева из кинофильма «Сын полка» подвигнул тысячи ребят к романтике суворовских и нахимовских училищ. Внешняя дисциплина и подтянутость скрывала многие пороки, присущие казарменному быту подростков, понимающих в основном не методику убеждения, а методику принуждения.
Обыкновенные ребята, не все испытавшие долю сиротства, требовали ласки и развития в процессе игр, общения со сверстниками в процессе различного культурных и досуговых мероприятий. Это в училище было, но в усеченном виде.
Как и кадетские корпуса, о которых много рассказывается в мемуарах военачальников, бывших кадровыми офицерами царской армии, суворовские училища, руководимые советскими офицерами, создали свою атмосферу замкнутого мира, где процветала дедовщина и другие не менее опасные пороки. Это было во все годы существования кадетских, а позже суворовских училищ. Говорю не для того, чтобы бросить тень на военно-учебные заведения типа суворовских училищ, а для того, чтобы они стали действительно, как сейчас модно говорить, инкубаторами талантов, выдающихся людей будущего времени.
Выпускники СВУ, приходя в военное училище, отличались лучшей военной и физической подготовкой, приспособленностью к «тяготам и лишениям военной службы», коллективизмом и верностью в дружбе. Кажется, что переход из состояния воспитанника СВУ (воспитуемый контингент) в состояние курсанта военного училище способствовал очищению от нравов суворовских училищ. Во всяком случае, в пограничных училищах дедовщины, а также кличек по курсам не было. Единственное, после просмотра сериала «Щит и меч» о разведчике Иоганне Вайсе-Белове, обманувшем самых хитрых фашистов и соблазнившем самых красивых женщин, о курсах нашего училища говорили так: первый — «Без права быть собой», второй — «Приказано выжить», третий — «По тонкому льду», четвертый — «Обратной дороги нет». За училища Вооруженных Сил не говорю: не был, не учился.
Интересно, что те, кто «весь мир насилья мы разрушим до основания, а затем…» начали воссоздавать то, что в свое время разрушили. Восстановили практически военно-сиротский дом с правилами кадетских корпусов.
Году в 1962-м мой отец, наконец, накопил 140 рублей (практически месячная зарплата высококвалифицированного рабочего) и купил маленький телевизор «Волхов». Экран этого телевизора был в два с половиной раза больше экрана телевизора КВН-49, который смотрели через увеличительное стекло. Надо сказать, что это был переход в новую эпоху. Владельцы телевизоров тогда относились в разряд обеспеченных людей. Но и у этих обеспеченных людей существовала своя градация обеспеченности, определяемая маркой телевизора. Люди побогаче покупали телевизор «Рубин», середнячки — телевизор «Знамя», ниже среднего уровня — телевизоры «Волхов» или «Заря».
Как-то так получилось, что телевизоры двух последних марок, в народе называемые просто «духовками» за сходство с электрическими печками для выпечки хлеба, оказались на редкость надежными в эксплуатации и не ломались так часто, как телевизоры выше перечисленных марок подороже.
Мы смотрели все передачи подряд, а программа, то есть канал, был один. Шутка ли, дома бесплатно смотреть кино, не идти в кинотеатр, не стоять в очереди за билетами и никакие головы впереди не мешают.
В старинном городке Слободской нашей Вятской губернии стоит в музее одна из первых моделей телевизоров в мире, да и поговаривали, что человек, который поднял американское и все мировое телевидение, тоже является вятским уроженцем.
Честно говоря, мы вятские, этому не удивляемся. Говорят, во время первой мировой войны произошел такой случай. Землей от взрыва снаряда завалило солдата. Другой солдат раскопал его и привел в чувство. Открыв глаза, солдат поблагодарил своего спасителя и поинтересовался, откуда он. Узнав, что вятский, спасенный выматерился и сказал:
— Да что это такое делается? Война мировая, а одни вятские воюют.
Чему удивляться, если мой брат с десяти лет серьезно взялся за радиотехнику. В 12 лет он на базе патефона собрал электропроигрыватель с асинхронным двигателем. Двигатель шумел как трактор, усилителя не было, но мы с братом не отходили от техники. Тогда отец купил радиолу ВЭФ. Электропроигрыватель нами был заброшен. Но радиоприемник мы слушали одни, а друзья, а прохожие, почему они не могут вместе с нами послушать что-то приятное? Значит, нужен усилитель. И такой усилитель братом был собран. Окрестные дома сотрясались от музыки (народной), жалобы были, но не особенно нас задевающие. Если бы мы включили «костяшку» (пластинку на использованной рентгеновской пленке с записями группы «Битлз» или других иностранцев), нас бы быстро пресекли за идеологическую диверсию.
