Ознакомительная версия.
Прошло ещё три дня. Три дня Лидия Андреевна пыталась заставить Василису что-то проглотить. Та осторожно мотала головой и отворачивалась. Раз в день Лидии Андреевне удавалась что-то в неё впихнуть, но дочь выворачивало снова.
Андрей почти перестал дома разговаривать, был очень рассеянный, постоянно что-то терял, забывал и путал. На попытки Лидии Андреевны обсудить с ним сложившуюся ситуацию никак не реагировал. Тупо молчал и сверлил взглядом их обшарпанную стенку. «Боже мой, ох, уж эти защитники! Чуть где надо принимать решение, сразу в кусты. Решай сама!» – с закипающим бешенством думала Лидия Андреевна.
– Солнышко! Ты же видишь, что всё в тебе протестует против этого ребёночка. Надо ехать в больницу, брать направление на аборт. Увидишь: тебе сразу будет хорошо.
– В больницу я не поеду, – разлепила губы дочь.
Лидия Андреевна всё же набрала «03»… Снова очень долго ждали, когда прибудет карета. На сей раз приехала врачиха, одетая почему-то в сине-красный лыжный костюм. Халата на ней не было. Бегло осмотрела Василису и сказала, чтобы вызывали участкового терапевта. Это не по их части. Или лучше бы шли сами в женскую консультацию.
Впереди было два выходных.
Выходные прошли обычно. Лидия Андреевна стирала, гладила, готовила харчи на неделю на все семью, убиралась (правда, заставила Гришу пылесосить пол). За заботами нависшая над домом тревога, от которой сердце сжималось в комок мёрзлого грунта, готового полетесь вслед за только что опущенным в землю близким, проваливалась в рваный полуденный сон.
В понедельник вызвали снова участковую, уже открывшую больничный неделю назад. Участковая у них была дура, которой давно было пора сидеть дома и следить за великовозрастными внуками, но успокаивало то, что она была «трясучка» и перестраховщица. Участковая пообещала прислать назавтра медсестру, чтобы сделать анализ крови, и велела Лидии Андреевне принести в поликлинику мочу больной на анализ, а на следующие сутки снова её вызвать «на дом».
Василису по-прежнему сильно тошнило. Она лежала вся зелёно-серая, будто побег, помещённый в сырой подвал. Склеившиеся от пота и свалявшиеся грязной паклей волосы прилепились к горячему лбу.
Участковая заявилась через двое суток испуганная и растерянная, сказала, что да, тест на беременность положительный, у дочери повышенная РОЭ, то есть налицо воспалительный процесс, кроме того, в моче присутствует белок и повышенный уровень мочевины, что говорит о почечной недостаточности, но это ничего страшного, это у беременных бывает. Прописала антибиотик и велела пить мочегонное, фуросемид. Посоветовала, что если они хотят родить здорового ребёнка, то лучше бы отправить девочку в стационар. Она не гинеколог, конечно, надо бы её свозить в консультацию, но она может дать направление в больницу по поводу угрозы выкидыша или даже по подозрению на внематочную. С таким диагнозом девочку скорая должна забрать, а иначе просто в больницу не попадёшь. Даже, если они хотят, она может вызвать перевозку прямо сейчас.
Лидия Андреевна принялась звонить Андрею. На этот раз муж проявил несвойственную ему решительность и сказал:
– Вызывай! Я сейчас приеду.
Василиса громко закричала из комнаты, откуда только силы взялись: «Не поеду! Я никуда не поеду!» Участковая пожала плечами и изрекла, что против желания пациента его госпитализировать нельзя. Лидия Андреевна почувствовала опять отчаяние человека, под ногами которого трещит лёд: и возвратиться назад нельзя, и вперёд уже невозможно, а оставаться посередине грозящей тронуться реки – вообще безумие.
– Набирайте «03», я вам говорю, набирайте, что вы слушаете человека, который не в себе, если что случится, я на вас в суд подам, вам давно на заслуженный отдых пора. Это же надо ребёнка безумного слушать!
Врач суетливо стала накручивать диск их старенького разбитого телефонного аппарата, заботливо склеенного и перевязанного лейкопластырем, этого ветерана семейного фронта. Дочь больше голоса не подавала.
Через полтора часа приехали фельдшер и медбрат. Пока дожидались скорую, Лидия Андреевна успела узнать, что, оказывается, зачастую на вызовы приезжает именно фельдшер, а не врач. А, когда вызывают «перевозку», то всегда приезжает фельдшер. На сей раз оба были мужчины, и оба были в халатах. Только медбрат был почему-то в синем застиранном халате, в каком у них на работе ходят уборщицы и слесаря-водопроводчики, чинящие вечно текущий унитаз.
Покуда ждали «перевозку», Лидия Андреевна успела наспех покидать в сумку дочкины вещи для больницы и пришёл Андрей.
– Ну всё, Васечка, давай подниматься.
Дочь не двинулась.
– Я же сказала, что не поеду, неужели непонятно?
– Ты соображаешь, что говоришь? Я поняла уже, что ты сдохнуть хочешь и нас закопать! Не слушайте её! Сейчас будем поднимать!
Фельдшер пожал плечами и спросил, где у них туалет:
– У меня расстройство с утра. Грибочков маринованных, наверное, пережрал.
Лидия Андреевна с тоскливым предчувствием под доносившуюся из уборной канонаду, звуки выстрелов газового пистолета и бурный водопад спускаемой воды пыталась посадить дочь на постели. Та вцепилась в деревянный каркас кровати, грозя его развалить на составляющие, всем своим лёгким телом упираясь изо всех сил.
– Я же сказала, не поеду! Отстань!
– Хоть бригаду санитаров вызывай, – растерянно оглянулась Лидия Андреевна на Андрея.
Вышел фельдшер:
– Извините нас, мамаша. Существует положение о добровольной госпитализации пациента. Ваша дочь совершеннолетняя. Мы не имеем право её везти против её воли. Если бы она была без сознания, тогда да… А так… Нет. Попробуйте её уговорить – и тогда вызывайте. А сейчас нам ехать надо.
37
Дочь удовлетворённо улыбнулась, лицо её даже немного порозовело, будто непоспевшее яблоко, продырявленное червяком.
Лидия Андреевна позвала дочь обедать. Та спокойно встала и медленно прошла на кухню. Села за их круглый стол. Черпала куриный бульон, шкрябая по дну тарелки ложкой, словно вычерпывая воду после проливных и затяжных дождей из лодки. Проглотила две ложки картофельного пюре. Выпила чашку сладкого чая с лимоном, съела три ириски. И снова легла. Лидия Андреевна облегчённо вздохнула. Минут через сорок Лидия Андреевна услышала, как дочь зашлась в туалете в кашле, сопроводившем опять открывшуюся рвоту.
Через два дня Лидия Андреевна пригласила домой, предварительно обзвонив всех подруг и знакомых, платного гинеколога из вновь открывшейся клиники «Мать и дитя». Гинеколог ничего нового не сказала, заключила, что у Васи сильный токсикоз, и отвалила.
Ещё через пару дней Лидия Андреевна заметила, что у дочери покраснели кисти рук. Она стала звонить опять своей лучшей подруге, что была терапевтом. Подошёл её муж, сказал, что у жены давление и разговаривать она не будет. Голос у мужа был весёлый и немного пьяный. Она стала звонить другой подруге, но та гуляла с собакой. Домашние велели ей перезвонить через полчасика. Но и через полчасика, и через час, и через два, и даже около полуночи к телефону больше никто не подошёл. «Отключили что ли?» – сообразила Лидия Андреевна.
Вечером Лидия Андреевна зашла в комнату дочки проведать её, включила свет, но Василиса закричала:
– Выключи! Выключи! Они увидят!
– Кто они? Что увидят?
– Жулики!
– Какие жулики? – Лидия Андреевна почувствовала, что тоненькая жёрдочка, на которой она стояла, обломилась, и она полетела в ледяную реку.
– Которые в окно заглядывали. Выключи свет и посмотри в окно.
Лидия Андреевна, барахтаясь что было сил и чувствуя, что ледяная вода подступила под сердце, а ноги вот-вот сведёт судорога, подошла к окну и чуть отдёрнула занавеску:
– Но там же никого нет.
– Как нет? Нет? Да? Но они были! Ты всё равно не включай!
Лидия Андреевна, еле выгребая против течения, становящегося похожим на всё сметающий поток горной реки, замирая от недоброго предчувствия, пошла к Андрею. Андрей смотрел футбол:
– Успокойся. Ну, приснилось что-то.
Через два часа Василиса включила свет, медленно прошла на кухню и налила себе чашку крепкого чая, отрезав в него ломтик лимона. Взяла сушку и стала грызть, будто мышка, маленькими фарфоровыми зубками. Лидия Андреевна поспешно поставила ей тарелку с блинами, которые она с утра напекла для мужиков, просеяв килограмм толокна через решето и удалив из него вылупившиеся личинки.
Перед уходом на работу Лидия Андреевна заглянула в комнату дочери, Василиса медленно открыла глаза.
– Как ты себя чувствуешь? Тошнит?
– Нет, не тошнит.
– Поешь там опять блинчиков. Там есть сырок плавленый, ешь с ним, а хочешь с вареньем… А на обед я там бульон сварила и гречку. Ешьте с Гришей.
38
Вечером Лидия Андреевна зашла в магазин, купила ещё одну незапланированную курицу, яиц, творога и молока, зашла со всем этим грузом на кухню и замерла, почувствовала, что снова ледяной ручей побежал по ногам: вода всё прибывает и прибывает, вот она уже и оборку платья замочила, вот уже и по пояс…
Ознакомительная версия.
