Ознакомительная версия.
Они внесли ее комнату, где на ковре все хихикала Снежана. Здесь царил домашний уют, стояли две софы, из мебели – «стенка» цветом под мореный дуб, торшер, горели хрустальные бра. Окон не было.
– Нет-нет, Макарыч, не на спину! К стене прислоняй, к стене. А то собственным языком удавится.
В дверь все трезвонили, а теперь еще и начали стучать ногами.
Снежана вдруг перестала смеяться и внятно произнесла.
– Классная у тебя квартирка, Женечка.
– Ты посиди, детка, в комнате. Здесь тоже интересно. Только в коридор не выпрыгни. Видишь, линия нарисована, не перешагивай. Перешагнешь – больше ноги твоей здесь не будет.
– Ой, ладно, козел. Зажал, да? Мне хату зажал?
– Ты еще прыгни на меня. Так, я пошел, пока дверь не высадили.
– Менты, да?
– Нет, благотворительное общество.
– Ух ты, класс! – Снежана вскочила и теперь подпрыгивала в возбуждении.
– Ага, ну ты попрыгай, а я пошел разбираться. Смотри у меня – красная линия!
Артем посмотрел вслед Жеке: на полу, пересекая дверной проем, и в самом деле была прочерчена красная линия. Перешагивать ее не было никакого желания. Даже приближаться к ней отчего-то было страшно.
В дверь уже барабанили и кричали: «Открывай, а то будем ломать!» Жека изобразил недовольную гримасу человека, чей крепкий сон был бесцеремонно прерван, потом передумал, и сделал выражение на лице вполне безмятежным.
– Иду! Уже открываю.
На пороге стояли двое угрюмых парней в тренировочных костюмах.
– Ты че, козел? – осведомился один из них, высокий и ряшистый. – Глухой?
– Под балдой, лошара! – хохотнул другой, ростом чуть ли не вдвое ниже первого и, толкнув Жеку, шагнул через порог.
Попав в квартиру, братки прижали Евгения Петровича к стене и учинили допрос:
– Что ж ты, сучара, бабки взял, а дело, как надо, не сделал? – негромко спросил высокий.
– Врежь ему, Шайба! – посоветовал коротышка.
– О ком говорим? – деловым тоном спросил Жека.
– О Спелом, о ком же еще? – удивился высокий.
– Ребята, здесь тесно, неудобно. Давайте вот в зал зайдем, посидим, поговорим.
– Ну давай, – растерянно согласился высокий.
Артема, который был напуган шумом в коридоре, заинтересовал такой поворот событий. Он попытался подойти поближе к красной черте, чтобы получше слышать, но сзади на него прыгнула Снежана и, с неженской силой развернув лицом к себе, попыталась поцеловать взасос. Артем отдернулся, и поцелуй пришелся в шею.
– Ты чего?! – вскрикнул он.
Но Снежана уже утратила к нему интерес, стала кружить по комнате, включая и выключая светильники, распевая: «Ветка, ветка, ветка была упругой, детка, детка, детка…»
Так же неожиданно замерла, уставилась на Артема и выпалила:
– Я не твоя подруга! Понял, козел?!!
Незваные гости расселись в зале и начали было излагать свое дело, когда в квартире раздалось это самое «понял, козел?». Коротышка вздрогнул и вопросительно глянул на высокого.
– Сиди, Клоп, – распорядился тот. – Не наше дело.
Жека одобрительно кивнул.
– Ну так что там приключилось со Спелым?
– Ну… это, я и говорю. Вместо нормального базара шпарит частушками.
– Стихами, – поправил Клоп.
Спелым в городе Н. величали молодого бизнесмена, сына городского Головы Игната Матвеевича Весло Игоря Игнатовича. Свое невероятное косноязычие он унаследовал от отца. Игнат Матвеевич за время долгой службы на ответственных постах поднаторел в речах и шатко-валко мог говорить без бумажки, помогая себе выразительными жестами и энергичной мимикой. И даже можно было обнаружить в его речах некий смысл. Но Игорь Игнатович ничего этого не умел. Друзья его, конечно, понимали, потому что тюремно-матерный жаргон обладает в общем-то всеми свойствами разумной речи. Но с деловыми, серьезными партнерами надо было изъясняться совершенно иначе. Общение с нужными людьми на референтов да экспертов не переложишь, нужного человека никому не препоручишь, его обхаживать нужно самолично. И ведь даже собака-иностранец ныне знает все ключевые русские слова, так что и переводчик не спасет. Потому и обратился Спелый в ООО «ЦРК» по рекомендации серьезных людей. Заказ был сделан на «лингвистическую коррекцию речи». Жека обещал все исполнить, но, укладывая пациента в магнит, дал установку на поэтическую гениальность. Просто решил пошутить. Жека отличался своеобразным чувством юмора, и, когда решал пошутить, ничто его остановить не могло. Конечно, он понимал, что за шуткой последует ответный удар Спелого. Но Жека уже давно разучился кого-либо бояться и привык, что боятся его.
Теперь Спелый оказался в еще более затруднительном положении, чем до визита в «больничку». Теперь его отказывались понимать и пацаны. Им было неважно, чей он сын, и они нагло смеялись в лицо и даже просили пересказать какую-нибудь городскую байку своими словами. Тот в бессильном гневе пытался обматерить, но изо рта вырывалось нечто вроде: «О, презренные ублюдки! Вам бы лишь набить желудки! Ненавижу вашу маму, презираю вашу мать!..»
– Ошибку надо исправить, – серьезно сказал Шайба.
– Исправим, что за проблема? – ответил Жека и в тот же момент решил одарить Спелого безукоризненным английским, с одновременным исключением из памяти родного русского языка.
– И это… – продолжал высокий. – За этот, как его…
– Моральный ущерб, – подсказал Клоп.
– Точно. Короче, ты попал на бабки, – закончил Шайба изрядно утомившую его речь.
– Пятьдесят косарей! – уточнил Клоп.
Жека плотоядно ухмыльнулся и крикнул в коридор:
– Артемище, иди сюда.
Артем, повинуясь Жекиному голосу, рванул в коридор, не успев даже посмотреть, исчезла красная черта или нет.
– Ух ты, вот это чмо! – прокомментировал появление Артема Шайба.
Клоп понимающе хмыкнул и объяснил товарищу, кивнув на Жеку:
– Во – пидор!
– Ну что, Артемий, крови боишься? Когда человека убивают? – спросил Жека невозмутимым тоном и вынул из-за пазухи пистолет.
– Э! Ты че? – вскинулся Шайба.
– Харе балдеть, – добавил Клоп, распахивая перед Жекой милицейское удостоверение.
– Да он не выстрелит, Клоп! – крикнул Шайба. – Это ж пидор.
– Секундочку. – Жека навел на него пистолет и выстрелил в голову.
Того швырнуло на пол.
У Артема подкосились ноги: зрелище для него было ужасным. У убитого был разворочен затылок, брызги крови заляпали серый костюм Клопа и белоснежный ковролин. Тело Шайбы все еще мелко подрагивало.
– Не дрейфь, дружище, – подмигнул ему Жека. – На самом деле это красиво. Эй, Клоп, давай-ка дружок, забирай эту падаль и быстро уноси отсюда, если, конечно, жить хочешь.
Клоп, малый сообразительный, споро, без лишних слов взвалил тяжеленное тело Шайбы на плечи и поволок из квартиры, а потом, забыв о лифте, по лестнице.
– Ну как, страшно? – спросил Жека Артема.
– Да нет, ничего, – заплетающимся языком пробормотал тот, не в силах оторвать взгляд от лужи крови.
– Эх, люблю я тебя, брат! – Жека лихо хлопнул Артема по плечу. – Не бойся, в обиду не дам. Сейчас отсюда уедем. В одно интересное место. Хочешь?
– Ага.
– Умница Снежана, тихо сидела, – заметил Жека. – Ну и пусть себе сидит дальше. А мы едем-едем-едем!.. – пропел он и стал звонить по мобильному: – Дежурную машину, сейчас. Да, ко мне.
Вскоре во дворе у Жеки появилась давешняя «Ока». И те же молодые люди забрали все еще бесчувственную Светлану, ту самую, с которой не столь давно распрощался Чичиков.
Вслед за ними вышли Жека с Артемом и на Жекиной «Хонде» поехали туда же, куда увезли Светлану, в лечебно-методический центр.
Во дворе лечебно-методического центра было темно: высокий порог освещался лишь блеклым светом, просачивающимся изнутри через стеклянные двери. Жека все той же пружинящей походкой взбежал по ступенькам. Артем в некотором оцепенении поднялся следом. Темнота и тишина, и чуждость этого места неприятно его поразили. «Зачем я здесь?» – подумалось ему. Жека между тем достал из кармана внушительную связку ключей и, найдя нужный, отворил.
– Сейчас, Артем Макарович, посмотришь мое хозяйство. – Он распахнул перед Артемом двери. – Прошу.
Артем, как обреченный, прошел в холл, аскетически пустой, с кабинкой вахтера в углу. Из окна кабинки, подслеповато щурясь, глянул вахтер, увидел Жеку и вернулся к чтению газеты. Жека повел Артема правым коридором в лабораторный бокс, где он содержал своих спецпациентов. Клацнул замок на тяжелой металлической двери, и открылось пространство, залитое ярким светом газоразрядных ламп.
– Входи, – сказал Жека.
Он запер за Артемом дверь и крикнул:
– Эй, архаровцы!
Из ординаторской вывалились двое громил в белых халатах, один рыжий, второй – со шрамом через всю щеку, и вытянулись перед Жекой во фрунт, преданно глядя ему в глаза.
– Девку изолировали? – сухо спросил Жека.
– А как же, начальник! – отрапортовал рыжий.
Ознакомительная версия.
