Ажиотаж стоял страшный, в иные моменты толпа становилась неуправляемой, поэтому приходилось вызывать наряды милиции. Словно сводки с театра боевых действий, по неофициальным каналам стали курсировать слухи из различных городов о жертвах диких «очередей» — задавленных в толчее людях. В элистинском морге было зафиксировано два трупа, доставленных из таких «очередей» в джалыковский и виноградовский винные магазины: пожилые женщины со сломанными ребрами, которым был поставлен судебно-медицинский диагноз: механическая асфиксия[7] от сдавления органов грудной клетки.
Большего издевательства и глумления над народом трудно себе представить! Ведь не хлеб в голодный год выдавали по карточкам. Стремно было наблюдать, как изгаляются над людьми.
Человечество пило и будет пить всегда не силу своей порочности, а по одной единственной причине: выпивка доставляет удовольствие. И с этим обстоятельством ничего не поделаешь.
Задача действительно дееспособных правителей — разумными мерами регулировать этот процесс, не дать ему перейти опасную черту, за которой начинается мало контролируемая алкоголизация населения. Для достижения этой цели существуют различные способы: просветительский, культурологический, экономический, в том числе и создание социальных условий, когда деньги хочется потратить в другом месте, а не нести в шинок.
А тут спаивали народ столетиями, и вдруг, в мгновение ока, лишили его единственной радости и развлечения, не предоставив ничего взамен, кроме талонов на мясо, масло, сахар, крупы и другие первостепенные продукты питания.
Закоперщики антиалкогольной вакханалии даже не потрудились вспомнить сугубо печальный опыт Америки, где в 1919 году Сенат, несмотря на вето, наложенное президентом Вудро Вильсоном, ввел «сухой закон», просуществовавший до 1933 года. За этот период времени пышным цветом расцвело бутлегерство — контрабанда спиртным, в основном с Кубы; широкой полноводной рекой полилось фальсифицированное виски; недавно эмигрировавшие в Соединенные Штаты сицилийские «семьи» — мафия, взявшая под свой контроль нелегальную торговлю алкоголем, благодаря «пьяным» деньгам крепко встала на ноги и превратилась в серьезный фактор не только в криминальном мире, но и в деловой и политической жизни страны.
То же самое произошло и у нас, только с небольшими поправками на специфические особенности государства Российского.
Я в годы лигачевско-горбачевского «сухого закона» пребывал в очередной крутой «завязке», поэтому был лишен сомнительного удовольствия мять собственные бока в толчее у винно-водочных лавок, мотаться на такси в цыганский поселок, где водка продавалась из-под полы круглосуточно, правда, по пятикратной цене. Буквально на глазах скромный поселок превратился в сосредоточие финансов всего города, небритые ромалы стали разъезжать на автомобилях самых престижных моделей, а если бы в их хозяйстве сохранились лошади, то им наверняка повставляли золотые зубы. Недаром ходил слух о том, что благодарное цыганское племя собирается поставить памятник Михаилу Горбачеву.
Не будем тратить время на перечисление всех абсурдов борьбы с пьянством и алкоголизмом: истребление элитных виноградников, появление смертельного самогона, введение новой традиции — фальшивых безалкогольных свадеб, которые обязательно снимало телевидение. Но, почему-то после отъезда телевизионщиков «новый обряд» приобретал старый традиционный характер, из чуланов вытаскивались ящики водки, и все участники торжества упивались в лежку.
Остановимся на чисто медицинских аспектах. Решением властей в каждом городе открывался наркологический диспансер. В утрированном виде эту идею можно было выразить лозунгом: «Даешь в каждой деревне, в каждом ауле и хотоне свой наркологический диспансер!»
На практике выходило, что диспансеры развертывались в основном в старых, малоприспособленных зданиях, в которых невозможно было оказывать комплексное лечение, включающее в себя обязательный реабилитационный курс. Все лечение ограничивалось, как правило, короткой дезинтоксикационной терапией, то есть выведением человека из запоя путем назначения в капельницах гемодеза и других полезных жидкостей, после чего полуфабрикат отпускался на волю, чтобы через короткое время возвратиться в родную лечебницу. Появился даже тип больных, которые, дыбы прервать запой, падали на наркологическую койку «перекапаться» (немного отдохнуть от пьянки), а как только появлялась резкость в глазах, покидали лечебное учреждение, ставшее сразу ненужным.
Появление огромной массы наркологических диспансеров потребовало большого количества подготовленных, квалифицированных медицинских кадров, а где их сразу взять? В наркологию потянулись врачи разных специальностей, несостоявшиеся терапевты, «безрукие» хирурги, уволенные санитарные врачи. Прежде чем некоторые из них станут настоящими специалистами, пройдут годы. В этом бедламе совершенно затерялся старый добрый врач-нарколог прежней формации (не репрессивщик и каратель), сам тайный алкоголик, понимающий и чувствующий больного, позволяющий себе такие вольности, как плеснуть поступившему трясущемуся пациенту грамм 50-100 сорокоградусной в медицинскую склянку-мензурку или приготовить ему смесь Попова: разведенный дистиллированной водой спирт с добавлением фенобарбитала.
В среде врачей, давно занимающихся наркологией, на полном серьезе обсуждался вопрос, что настоящим целителем может быть человек, сам прошедший в прошлом все адовы круги этого недуга, знающий не понаслышке и не из научной литературы, что такой настоящий абстинентный синдром и каково больному в этом состоянии. В одном очень крупном городе страны (не будем называть, в каком) в должности главного нарколога состоял достойный доктор, страдающий алкогольной зависимостью второй стадии. Уж он-то знал, как помочь своему пациенту, не относился к нему с презрением, как к существу второго сорта, а видел в нем страдающего, глубоко больного человека.
Это вам не современная сверхэрудированная пигалица в модных очках, которая, даже не взглянув на пациента, глубоко ей безразличного и даже противного, шустрым бисерным почерком заполняет лист назначений, преисполненная сознанием своего превосходства, морального и интеллектуального. И не умненький «Гарри Поттер» с металлическими глазами, первым делом выясняющий финансовое положение родственников человека, поступившего в стационар.
В перестроечные годы на страну обрушились маги, чародеи, волшебники и прочие жулики. Массажистка Джуна Давиташвили объявила себя Президентом Академии каких-то там наук и активно общалась с Космосом. Ей режиссировал популярный поэт, проживающий ныне на берегах Гудзона. С экранов телевизоров народ буравил суровым оком Анатолий Кашпировский с хулиганской челкой, зачесанной на лоб. Другой любимец женщин, благообразный, импозантный Алан Чумак, заряжал целительной, исключительно положительной энергией косметические кремы и воду в трехлитровых банках. Народ возжаждал исцелиться от всего, включая алкоголизм, причем, сразу и не прилагая к этому никаких усилий, удобно устроившись у телевизионных экранов, с чаем в руках. Иногда казалось, что несчастную страну сознательно погружают в мракобесие средневековья. По городам и селам весело и бойко шел «Большой Чес».
Как-то я услышал по радио о ноу-хау ленинградских ученых, радикальном излечении от алкогольной и наркотической зависимости. Через узкое трепанационное отверстие в черепе, под рентген-контролем, в головной мозг «подопытного» вводилась тонкая и длинная игла шприца, которая достигала «центра удовольствия», ведающего также и пристрастием к алкоголю, после чего «центр» разрушался специальной жидкостью, наполняющей шприц. В результате человек якобы избавлялся от алкогольной и наркотической зависимости. Все гениальное просто: маленькая дырочка в башке, инъекция в мозги, и ты здоров! Было от чего нервно вздрогнуть и перекреститься, хотя я безбожник!
Сразу вспомнилась статья в журнале «Америка» конца 60-х годов, в которой описывался аналогичный новаторский метод тамошних эскулапов. Стало быть, смышленые питерцы вовсе не первооткрыватели, хотя делиться славой с янки явно не захотели. Не пожелали объявить, что ноу-хау попросту сперли. Но практичные американцы от этого метода впоследствии отказались, поскольку косяками пошли плачевные результаты, явно не соответствующие радужным прогнозам.
Действительно, господа, куда вы лезете со своими сверлами и шприцами? Вы знаете совершенно точно, где расположен этот «центр удовольствия»? Предположим, что знаете, где он должен, по идее и по вашему разумению, находиться. А как быть с анатомической вариабельностью, когда одни и те же органы у каждого индивида имеют чуточку разную локализацию и различные размеры? И это все укладывается в пределы нормы. Да и что мы знаем о сложнейших процессах, происходящих в головном мозге человека? Тысячную долю процента от того, что творится там на самом деле. Может быть, разрушение «центра удовольствия», при условии, что вы действительно в него угодили, влечет за собой такие последствия, о которых мы даже не подозреваем?
