– Я тот самый Иткар…
– Вот как, защекотай тебя комар… А вон и сам Петруша поспешает! Наверно, сговор на бересту для моих поделушек-игрушек соорудил удачно…
Иткар стремительно поднялся со скамейки, пошел навстречу Петру.
Старик Парамонович улыбался, чесал пальцем бороду и посматривал, как обнимались два старых друга.
После обеда Иткар с Петром сидели на диване, около них стоял самодельный журнальный столик на низких ножках, на нем была разложена карта Томской области.
Иткар достал из кармана конверт, протянул Петру и сказал:
– Вызвали меня в Тюменский обком. Говорят: «Есть решение перевести вас на работу в Ханты-Мансийский окружном партии. Ознакомитесь, а потом, через некоторое время, возглавите отдел. Согласны?» Ну я и взмолился: братцы, да ведь я уже три года без отпуска, как медведь в таежной телеге пурхался без продыха. Прикинули – три месяца отпуска… Был там, в Ханты-Мансийске, и о тебе, Петр, разговор.
Вскрыв конверт, вынул Петр лист бумаги с гербовой печатью. Прочитал, задумался:
– Я согласен, Иткар. Еду в Ханты-Мансийск. Быть редактором окружной или городской газеты – дело мне по душе.
– Ну вот и порядок у нас с тобой. А теперь слушай просьбу Юганы: «Нефть надо найти. Без нефти совсем помрет Улангай. Кайтёс тоже люди бросают. Зови, Иткар, на Вас-Юган Петку-журналиста, его перо – дух правды».
– Я недавно видел Югану во сне – старенькая, седая… Как она там? – тихо спросил Петр.
– Что ты, Петр, как может быть наша Югана старенькой? Она все такая же бодрая и воинственная, четыре Костиных сына крылья расправили, орлы-ребята!
– Давай, Иткар, выкладывай главное: чем будем заниматься мы с тобой эти три месяца. Чувствую: не на Южном берегу Крыма ты собрался провести это время.
– Угадал. Слушай, расскажу. Давненько я вынашиваю одну геологическую версию, можно так сказать. Загадка вот какая: несколько дней назад я ознакомился с «делом», которым занимается Григорий Тарханов. И обожгла мое воображение не золотая вазочка, а обыкновенный наконечник стрелы, единственный наконечник поющей стрелы, пустотелый, с вырезами, который крепился на древке знаешь чем? Нет. Слушай! Крепился на «нефтяном цементе» – окислившейся нефти! Чудом это не назовешь. Археологами был найден – не у нас на Вас-Югане, а на территории современного Азербайджана – деревянный серп, изготовленный где-то в период каменного века или в начале бронзового. Канавка, сделанная на внутренней стороне деревянного серпа, была выложена остроребристыми камешками, которые намертво скреплялись с серпом «нефтяным цементом». Где-то там, на Юге, земледельцы использовали «земляной клей» в своем хозяйстве. Они находили выход асфальта, нефти, газа на поверхность земли. Если полыхающий газ, его место было обожествлено, то нефть и асфальт – «земная кровь» – служили человеку в хозяйстве с незапамятных времен.
– Иткар, я где-то читал, что при раскопках Вавилона было найдено каменное изображение Навуходоносора, Любопытно вот что: бирюза, из которой были выполнены глаза, полностью растрескалась за три тысячи лет, А вот битум, нефтяной клей, которым цементировалась бирюза, остался свежим. Такая же история с бюстом и более древнего царя Двуречья – Маништусу. У этого благословенного творения за четыре тысячи лет «не вытекли» глаза. И это благодаря битуму, нефтяному клею.
– Коль потянуло нас с тобой на археологические древности, то могу к тому, что ты сказал, добавить: понимаешь, Петр, на Южном побережье Мексиканского залива археологические раскопки дали богатейший материал, появилось несколько новых звеньев из истории цивилизации майя. Так вот, там была сделана любопытная находка – стилизованное изображение Бога Ягуара. Этому богу поклонялись древние ольмехи. Выполнен Бог Ягуар из гладко отполированных кусков зеленого нефрита. Американские древние народы считали зеленый нефрит драгоценным камнем, своего рода обожествленным. Но дело тут вовсе не в драгоценных камнях, а в том, что цементом, скреплявшим мозаику с камнем, был «нефтяной клей» – битум! Вот тут и загадка: откуда он взялся? На территории государства ольмехов выходов нефти на дневную поверхность не было. Значит, они битум покупали, откуда-то привозили. Вот это самое – откуда – волнует меня сейчас. Откуда брали наши вас-юганские предки в эпоху неолита битум на свои хозяйственные нужды; где, в каком месте был выход нефти на дневную поверхность?
– Ты, Иткар, заинтриговал меня.
– По реке Чагва, – продолжал рассказывать Иткар, – в верховье Чижапки, я наткнулся случайно на берегу на обломки от горшков. Насобирал я тогда много разных наконечников стрел, горшечных осколков. Одним словом, обрушившийся берег реки обнажил древнее захоронение. На одном из осколков от большого горшка я обнаружил прилипшую напластовку битума, точнее сказать, окаменевшей нефти. В отголоске древних легенд говорится о том, что был обычай заливать нефть в глиняные сосуды и ставить их в могилы, как жертвенный земной огонь…
Иткар замолчал, задумался, глядя на карту, расстеленную на журнальном столике. Мысленно был уже там, на далеком берегу таежной реки Чагва.
1
Югана сидела на крыльце и посматривала на кучу металлолома из бронзы и меди. С прошлой весны еще начала эвенкейка просить Андрея Шаманова, чтобы тот отлил большой колокол, такой же, как висит в Кайтёсе на Перыне. Но Андрей все отговаривался тем, что нужно сначала насобирать хорошей бронзы. Эвенкийка обещала, что она с ребятами объедет все заброшенные юганские деревушки и соберет разные медные чайники, бронзовые котлы и другой лом и привезет для литья колокола. И когда, совсем недавно, бронзовый металлолом был собран, Андрей Шаманов снова нашел отговорку – нужно серебро. Из бронзы, без примеси серебра, нет смысла лить колокол. Вместо звона будет бряцанье. А вот если отлить колокол из бронзы с серебром, то он будет петь – душу радовать. Грустила Югана. Сидела она и думала, где достать серебро.
В это время с берега послышалось тарахтение лодочного мотора. «Кто-то приехал, – решила эвенкийка. – Чужой человек, наверно».
Все население Улангая, исключая Югану, уехало нынче на косьбу травы для коров деда Чарымова. Траву они должны приплавить в неводнике, большой лодке. Но им еще рано возвращаться. «Кто-то чужой приехал. Надо смотреть – встречать».
– Хо, Тархан прибежал на Улангай! – обрадованно крикнула Югана, когда подошла к кромке берегового высокояра. – Пошел снова искать-ловить Пяткоступа?
– На этот раз, Югана, приехал специально к тебе. Большое у меня дело и много разных вопросов с тупиками…
– Югана станет говорить – тупики у Тархана пропадут.
– Твои бы речи да богу навстречу! – так говаривала моя матушка когда-то.
Григорий Тарханов отказался от обеда и «винки», а вот квасу медового с удовольствием выпил. После этого он сел на ступеньку крыльца, рядом с Юганой. Расспросил эвенкийку подробно о внешности, приметах Сед-Сина, Черного Глаза. А потом, когда Югана ответила на его вопросы, поинтересовался:
– Это что, у ребят декада по сбору цветного металлолома?
– Руки Юганы и молодых вождей собирали эту разну «пронзу», медь. У Юганы сегодня тут скушно, болит, – ткнув себя в грудь, сказала эвенкийка.
– Тогда в чем же дело? Сейчас садись в мою мотолодку, и в райцентр поедем. Врачу покажешься… – предложил следователь.
– Како тебе, Тархан – врачу казаться?.. У Юганы душа болит. Где серебро искать?
Рассказала Югана, для чего ей нужно серебро. Пояснила, что Андрей с Таней улетели в Тюмень, а затем поедут в Тобольск. И вот когда вернется Андрей, то должен он отлить большой колокол, на котором будет написано: «Улангай».
– Югана, что за служба будет назначена колоколу? Исполнять он будет обязанности сигнальные, музыкальные, обрядовые или бить пожарную тревогу?
– Много чужих слов сказал Тархан. Колокол своим голосом будет прогонять от людей Улангая болезни, злых духов. Жадные, пакостливые люди придут – колокол звонить будет, прогонять…
– Тогда понятно, Югана. Для такой службы, пожалуй, действительно колокол должен иметь серебряный звон.
– Так-так, Тархан шибко правильно и хорошо сказал! Золото есть у Юганы. Серебра нет. Надо ехать в Медвежий Мыс, просить у большого парусного цыгана.
– Югана, ты собираешься взять серебро у Федора Романовича? А много у него серебра?
– Пошто нет, поди, у него серебра… Золото у Юганы – вот… – сказала эвенкийка и указала рукой на крыльцо, где стояла блестящая, красивая вазочка. Из этой золотой вазочки лакал молоко маленький щенок.
Григорий Тарханов наклонился, отодвинул в сторону щенка, перелил остаток молока в корытце.
– Югана, эта вазочка действительно золотая? Ты не шутишь…
– Давно уже Югана знает эту вазу. Она всегда блестит. Наверное, золотая, – ответила хитровато эвенкийка.
