— Мадам предпочтет, чтобы ты перестал паясничать, а вел бы себя как джентльмен.
— Разумеется, мадам, — буркнул Роб. — Три полных мешка, мадам.[1] Я так и не понял, зачем ты вообще едешь. На матчи «Юнайтед» ты никогда не хотела смотреть.
— Произошли кое-какие перемены, — фыркнула Джейн.
В сотый раз за утро Роб вздохнул и, включив зажигание, с наслаждением прислушался к мягкому механическому урчанию, а потом включил передачу. «Кое-какие перемены». Да, можно и так выразиться.
Через тридцать минут Робу опять пришлось затормозить, не доезжая до стадиона. Прямо кошмар какой-то: осталось ехать всего полмили, но они застряли в неподвижной пробке. Хорошо, что все-таки было в запасе время. Роб хоть и сказал Джейн, что ему нужно быть на стадионе к половине первого, на самом деле это было нехитрой уловкой, чтобы несмотря на долгие сборы прибыть к часу.
Роб огляделся. Невзрачные магазинчики, невзрачные люди, а посреди всего этого отраженный в пыльной витрине комиссионного магазина бытовой техники блестит черной краской его красавец «бентли». Более неподходящего места для такой машины и нарочно не найти, и Роб вдруг почувствовал себя очень уязвимым. Он уже замечал косые взгляды прохожих, пока они медленно, но двигались, однако теперь движение совсем застопорилось. Черт.
Бабочки в животе запорхали с удвоенной силой, и Роб стал глубоко дышать, чтобы успокоиться.
— Что с тобой? — спросила Джейн. — Ты выглядишь так, будто от страха в штаны наделал.
— Вот спасибо! — застонал Роб. — Мне так нужно было чье-то доброе слово.
— Я только хотела сказать… — начала Джейн и потянулась вперед, чтобы включить радио.
Но не успела, потому что Роб, который вовсе не желал сейчас слушать рассуждения о себе и своих поступках, схватил ее за руку.
— О, ну наконец-то! — выдохнул он, так как машина перед ним стронулась с места.
Им удалось проехать не больше сотни ярдов, но и этого было достаточно, чтобы тревожное возбуждение немного улеглось. Когда они опять встали, Роб уже не так нервничал — по крайней мере, до тех пор, пока к ним не подъехал полицейский на мотоцикле.
Служитель закона жестом попросил Роба опустить стекло.
— Мистер Купер, — сказал полицейский, — учтите, пожалуйста, на будущее: вам лучше подъезжать к стадиону с другой стороны — так же, как тренерам гостевых команд.
— Уж простите меня за незнание. — Бедные нервы Роба опять начали сдавать.
— Прошу вас следовать за мной, сэр, и держитесь как можно ближе.
Полицейский выпрямился в седле мотоцикла, нажал на кнопку на руле, и Роб поехал вслед за ним по коридору, как по волшебству прорезавшему пробку, — это чудо свершили обычная сирена и проблесковый маячок.
Всего через несколько минут их небольшой кортеж вывернул на дорогу, ведущую к «Джордж-парку», которая в дни игр была закрыта для движения. С замиранием сердца Роб увидел, что впереди ждут неприятности. Помимо неизбежных фургонов со съемочной аппаратурой перед стадионом скопилась приличная толпа людей с самодельными плакатами.
— О, только этого не хватало! — зажмурился Купер.
— Это все из-за тебя?
Роб скосил глаза на обеспокоенную Джейн и затем положил ей на руку ладонь, чтобы успокоить. Она впервые с таким сталкивалась.
— Не волнуйся и смотри прямо вперед.
Вскоре «бентли» оказался достаточно близко к стадиону, чтобы и пресса, и толпа догадались, кто скрывается за тонированными стеклами, и крики сразу стали интенсивнее и злее. Сирена полицейского мотоцикла здесь совсем не помогала, скорее наоборот — вызывала еще большую ярость тех, кто собрался.
К счастью, несколько полицейских, стоявших тут же, сумели расчистить проход, и Роб, заботясь более о сохранности «бентли», чем о наезде на того или другого вражеского болельщика, добрался до стоянки без серьезных происшествий.
— Ты в порядке? — спросил Роб, не скрывая облегчения.
Джейн кивнула.
— Я сейчас выйду, открою тебе дверь и проведу ко входу. Не останавливайся и не оглядывайся, хорошо?
Побледневшая Джейн опять только кивнула и судорожно сглотнула, когда Роб открыл дверцу и вышел наружу. Едва его заметили, как концентрация яда, посылаемая в его адрес, возросла. Джейн предполагала, что обстановка у стадиона будет напряженной, но чтобы настолько! Впервые она начала догадываться о том, как трудно приходится мужу, ведь он сталкивается с этим каждый день.
И вот ее дверца распахнулась, Роб помог Джейн выйти из машины и повел в направлении входа. Они были почти у цели, когда за их спинами разорвалось яйцо с таким громким хрустом, что Джейн вздрогнула.
Роб втолкнул жену внутрь, туда, где она будет в безопасности, закрыл за Джейн двери, а сам обернулся лицом к толпе. Он внезапно пришел в ярость и обводил собравшихся взглядом, полным ненависти. В ответ они увеличили и громкость, и интенсивность злобы, но Роб лишь усмехнулся и, игнорируя просьбы полицейского зайти в помещение, выбросил в воздух пальцы, сложенные латинской буквой «V». Достаточно невинный жест, но толпу чуть не хватил коллективный апоплексический удар.
В вестибюле Джейн немного пришла в себя и, дожидаясь мужа, прислушивалась к воплям, доносившимся снаружи. Внезапно двери распахнулись, и Роба чуть не на руках внес полицейский. Его плоская фуражка и погоны свидетельствовали о более высоком ранге, чем у остальных копов.
— Вряд ли ваши действия можно назвать разумными, — упрекнул Роба раскрасневшийся от борьбы полицейский. — Тут и так неспокойно, не нужно провоцировать людей.
— А пошли они, — кипятился Роб. — Он швырнули в меня яйцо. Что вы собираетесь с этим делать?
— Ответ — ничего, сэр. Если только вы не хотите вернуться туда и попытаться идентифицировать того, кто его бросил.
Роб подумал мгновение и метнул в полицейского сердитый взгляд. Он никогда не был горячим поклонником защитников правопорядка, но не мог не признать, что раздраженный человек в форме, стоявший напротив него, был прав.
Недовольно хмыкнув, Роб отвернулся. В вестибюле было довольно много народу, и все как один смотрели на него. Купер сделал вид, что ничего не замечает, и быстро приблизился к жене. Она выглядела одновременно испуганной и скучающей.
— Все хорошо, дорогая?
Она кивнула, но промолчала. Роб сжал ее ладонь и улыбнулся.
— Пойдем выпьем кофе, а потом я организую для тебя небольшую экскурсию.
— Мистер президент?
Роб оглянулся и увидел Джоан, которая стояла позади него с листом бумаги.
— Джоан, это моя жена Джейн. Джейн…
— Я секретарь вашего мужа, — сказал Джоан, протягивая с улыбкой руку. — И мне нравится, когда меня зовут Джо. Это список людей, которые хотят поговорить с вами, — добавила она, вручая лист Робу.
— А мистер Мэйс уже здесь? — спросил он, пробегая глазами список имен.
— Да, он в конференц-зале.
— Тогда пусть он займется этим, — сказал Роб и вернул листок секретарше. — Я вернусь через минуту. Вы не могли бы сделать моей жене чашку кофе?
С этими словами Роб удалился в сторону своего кабинета, оставив женщин стоять в неловком молчании. Джейн все еще нервничала и смущалась, а Джоан кипела негодованием.
— Ваш муж…
— Мой муж скотина, — закончила фразу Джейн. — Не беспокойтесь, Джоан, я знаю.
После этого они улыбнулись друг другу, и Джоан повела Джейн к двойным дверям в глубине вестибюля. Следуя за секретаршей мужа, Джейн не могла отделаться от ощущения, будто с Джоан что-то не так, но что именно — ей никак не удавалось уловить. Проходя в дверь, которую придержала для нее Джоан, Джейн одарила секретаршу теплой улыбкой и поклялась самой себе быть настороже каждую секунду, пока они вместе.
Пока две главные женщины в теперешней жизни Роба оценивали друг друга, он бежал вниз по лестнице, и ритмичное эхо его тяжелых шагов совпадало с биением в груди. Купер отрепетировал предстоящую встречу в голове не одну сотню раз, но теперь его вдруг затрясло. То ли от радостного возбуждения, то ли от страха.
Добравшись до нижней ступеньки, Роб остановился, сделал пару глубоких вдохов, чтобы собраться, и затем целеустремленно зашагал к своей цели.
Больше он не останавливался, через несколько секунд толкнул тяжелую дверь и оказался в самом сердце империи зла: в раздевалке домашней команды.
Она была точно такой, как Роб ее представлял: разбросанные вещи, полуодетые игроки и густой запах разгоряченных тел.
Если Купер ожидал какой-то мгновенной реакции на свое появление, то ее не последовало. Она распространялась медленно, исподволь, гася разговоры среди тех, кто уже увидел его, и заставляя обернуться тех, кто еще ничего не заметил.
Роб неподвижно стоял и впитывал подробности обстановки. Даже несмотря на новые футболки, висевшие в раскрытых шкафчиках, он не мог побороть презрение, растущее в нем с каждой секундой, с каждым враждебным взглядом, с каждым словом, произнесенным шепотом. Но прежде чем Купер заговорил, из двери в глубине раздевалки появился Гэри Роджерс, подтягивающий на ходу штаны.
