Я обернулась и просунула голову в дверь.
— Он сказал еще что-нибудь?
Мама пожала плечами, вытирая губы салфеткой.
— Я передала ему, что ты все равно заедешь домой перед церемонией. Он обещал позвонить тебе позже.
— О. Ну, ладно, спасибо.
Я тихонько закрыла за собой дверь, пытаясь успокоить странное волнение и говоря себе, что волноваться не о чем. Мы ведь просто собирались в магазин. Он все поймет, это ведь не катастрофа!
* * *
Церемония награждения спортсменов была в точности такой, как я и предполагала: бесконечные поздравления, дипломы, ленты и букет для меня. Рина пришла в себя, во всяком случае, внешне, и улыбалась своей фирменной сияющей улыбкой, поднимаясь на сцену и спускаясь обратно в зал. Билл сопровождал Элизу Дрейк, а меня объединили в пару с нападающим нашей футбольной команды, низкорослым парнем по имени Тед Уикер, который без конца жевал жвачку, что, впрочем, ничуть не помогало ему решить проблему дурного запаха изо рта.
Роджерсон появился как раз во время речи директора Хоторна. Я увидела, как открывается дверь, и он проскальзывает в зал, затем останавливается у стены. Я была удивлена, увидев его, и бесконечно счастлива — все же он был заинтересован, раз пришел! Его волосы были влажными, видимо, теплый солнечный день превратился в дождливый. Роджерсон оглядел собравшуюся толпу и, заметив меня, поднял подбородок, затем снова обвел взглядом зал и засунул руки в карманы.
— Многие люди, — говорил Хоторн, — спрашивают о значении спорта в системе образования. По моему мнению, здесь не требуется лишних пояснений, ведь…
Я знала Роджерсона всего три месяца, но уже легко могла увидеть те признаки, по которым становилось ясно, что его раздражение растет с каждой секундой: я побывала на достаточном количестве вечеринок, где он с нетерпением наблюдал за мной, в ожидании, когда же я оторвусь от своих друзей и присоединюсь к нему. По одному его взгляду на часы было понятно — он считает все происходящее пустой тратой времени. Неприятное предчувствие, мучившее меня сегодня днем, вернулось, и я снова стала пытаться успокоить себя, ведь поход в магазин не был таким уж важным делом, верно же?
Директор Хоторн говорил и говорил, так что мне оставалось лишь терпеливо сидеть на месте и наблюдать за Роджерсоном. Вот он посмотрел на часы. Переступил с ноги на ногу. Провел рукой по волосам. Посмотрел на часы.
— И сейчас, перед всеми учениками и родителями нашей школы, я хочу поблагодарить всех спортсменов и их семьи за прекрасный сезон…
Я уставилась на директора, мысленно приказывая ему заканчивать свою речь, но он едва ли мог услышать мои мысленные просьбы, его голос громко разносился по залу. Рина ткнула меня сзади в плечо. Я обернулась, и она улыбнулась мне, глазами показав на Роджерсона. Я вежливо улыбнулась в ответ.
Директор все никак не умолкал.
— Благодарю вас за вашу работу, за ваш командный дух, за вашу любовь к спорту. Мы очень, очень гордимся вами!
Я закатила глаза и перевела взгляд на Роджерсона… ровно в ту секунду, когда дверь за его спиной закрылась.
— Спасибо вам — и хорошего всем вечера! — и все начали аплодировать, аудитория будто ожила, и спортсмены, болельщицы и их семьи рванули к выходу.
— Кейтлин, дорогая, — позвала мама, — давайте сфотографируемся!
Я застыла на месте, заставив себя улыбнуться. Мама в недоумении посмотрела на камеру в ее руках.
— Хм, почему-то она не работает, — сказала она, и Боу подошла к ней, чтобы посмотреть, в чем дело.
— Крышка объектива, — пояснила я.
— Что? — не поняла мама.
— Нужно снять крышку, — я нетерпеливо выхватила камеру у нее из рук и сняла крышечку.
— Да-а, Маргарет, приятно видеть, как много нового ты узнала на курсах, — рассмеялась Боу.
— Боже мой, — засмеялась мама вслед за ней, — ну, это же я! Со мной постоянно случается что-то такое!
Я кивнула, стараясь скрыть раздражение.
— Ладно, так лучше… Хорошо, Кейлин, внимание. Улыбнись!
Я улыбнулась. С трудом. Мне нужно было идти.
— Хорошая церемония, — Стюарт появился за моей спиной, — такая… Вдохновляющая.
— Покажи нам свой сертификат, — попросила мама. Я протянула ей грамоту, уже и забыв, что держу ее в руках. — Это замечательно! Джек, разве это не замечательно?
Папа, сидевший в нескольких рядах от нее, выглядел уставшим и явно чувствовал себя некомфортно в зеленом галстуке с черными полосками, который я подарила ему несколько лет назад.
— Замечательно, — отозвался он, поправляя узел.
— Мне нужно бежать, мам, — быстро сказала я. — Роджерсон здесь, я поеду домой с ним, хорошо?
— Ой, ну я даже не знаю, — обеспокоенно ответила мама, вопросительно посмотрев на отца. — Я думала, мы поедем домой и отметим это за кофе и десертом…
— Отпусти её, — сказал папа, уже готовый ехать куда угодно, лишь бы не сидеть на месте. — К тому же, мы вполне можем попасть в пробку, так что пусть лучше едет с другом.
— Ну хорошо, — согласилась мама, все еще с надеждой глядя на папу, но он уже искал в кармане ключи от машины. — Но, Кейтлин, постарайся не задерживаться, чтобы мы все вместе могли отпраздновать дома, хорошо?
— Конечно, — закивала я.
— Пойдемте, — позвал папа и первым направился к выходу из зала.
— Очень хорошо, — одобрительно похлопал меня по плечу Стюарт, глазами показав на грамоту в маминых руках. — Мы гордимся тобой, Кейтлин, — он обнял меня за плечи одной рукой, а Боу, за талию, другой.
— Спасибо, — ответила я. Мы вышли из школы, и я заторопилась к Роджерсону.
Его машина стояла у ограждения хоккейного поля. Я постучала в стекло, и он взглянул на меня, затем открыл мне дверь. Забравшись внутрь, я потянулась, чтобы поцеловать его, но он отпрянул, отвернувшись от меня. Радио уже было включено, но в этот раз я не стала менять станцию.
— Что случилось?
— Ничего.
Снаружи снова начался дождь, крупные тяжелые капли падали на стекла машины.
— Мне так жаль, что все это шло так долго. Но я ничего не могла поделать!
— Неважно, — он сжал руками руль, все еще не глядя на меня. — Где ты была сегодня днем?
— Ох, боже мой, — пробормотала я. — Я была с Риной, она… Понимаешь, ей было очень плохо. Она рассталась с Биллом, и на этот раз все действительно серьезно, — я попыталась рассмеяться, но смех вышел нервным и неловко повис в воздухе.
— О, — наконец произнес Роджерсон, — а я долго ждал тебя.
Он смотрел прямо перед собой, на хоккейное поле. Я же видела только капли дождя, стекающие по лобовому стеклу, и размытые пятна света от фонарей.
— Мне жаль, — извиняющимся голосом сказала я. — Она была так расстроена, и я была нужна ей.
— Ладно, неважно, — он выдавил подобие улыбки, наконец посмотрев в мою сторону, и все вроде как было нормально, он как будто бы был готов забыть обо всем. С минуту мы просто сидели молча и смотрели на дождь за окном.
— Я просто хотел, чтобы ты была здесь, — он начал постукивать пальцами по рулю. — Ты же обещала.
Он снова улыбнулся, и я поняла, что все в порядке, вздохнув с облегчением. Теперь, когда все было хорошо, я наконец-то могла расслабиться.
— Ой, да ладно, — я шутливо похлопала его по коленке и рассмеялась. — Ты же большой мальчик!
Удар был неожиданным. Я лишь успела заметить краем глаза какое-то быстрое движение, а в следующий миг правая сторона моего лица словно взорвалась, когда его рука опустилась на мою щеку. Звук был оглушительно громким, как выстрел или треск. И это было совсем не похоже на сцены в фильмах, когда человек выдерживает удар, не дрогнув: моя голова непроизвольно мотнулась назад, ударившись о спинку сиденья. В ушах стоял звон, лицо горело, а из глаз полились слезы.
— О господи! — вскрикнула я через долю секунды, показавшейся мне вечностью.
— Никогда больше не смей говорить со мной таким тоном, — очень тихо произнес Роджерсон. Затем он завел машину и невозмутимо выехал с парковки, встраиваясь в поток машин, едущих в город. Свет фонарей за окном скользил по нам, фары встречных машин мигали и причудливо освещали капли дождя на стеках. Я сосредоточилась на машине, едущей перед нами. Синяя Хонда с наклейкой «Я люблю своего Скотч-терьера!». Я читала надпись снова и снова, повторяя слова мысленно, нараспев и скороговоркой. Кто-то засигналил. Мы попали в пробку, машины ехали очень медленно.
Роджерсон включил дворники, и видимость стала чуть получше, но дождь все еще лил не переставая, струи воды стекали по стеклу.
— Черт подери, почему так долго? — раздраженно воскликнул он, пристукнув по приборной панели. — Господи Иисусе!
Я сидела, все еще прижав руку к лицу. Слёзы все еще текли, хоть я и приказывала себе перестать плакать и начать думать о чем-то другом. Что иногда называют Малыми планетами? Астероиды. Что такое сиборгий? Новый транс-урановый элемент. Что измеряет тонометр? Кровяное давление.
