Иллюзия разрыва духа и тела, которую, веками, поддерживает религия, идёт не столько от невежества масс, сколько от самих носителей «духовного знания», — по сути, тех же генотипов. Тело олицетворяет, якобы, животное начало в человеке, тогда как душа, дух — нечто божественное, надприродное. Это заблуждение, кстати, подхватили коммунисты, — только «надприродное» в психике, заменили словом «социальное». На деле же, ничего в мире, помимо Естества, нет. Люди, — сам К.Маркс еще говорил, — непосредственные природные существа, возомнившие о себе, бог невесть что…
Немного передохнув, Михаил, у себя в «избе», продолжил записывать мысли в специально заготовленную, тетрадь.
«Даже если раскрыть Библию, в «Екклесиасте» прямо так и написано, что мы недалеко ушли от скота, что всё, в конечном счете, сводится ко «рту». «Суета сует и томленье духа…». Царь Соломон, которому принадлежат эти слова, был, без сомнения, глубоким и проницательным мыслителем. Да и вся история развития естествознания и передовой философии, есть попытка поставить зарвавшееся животное (то есть, человека) на место. А трагическая судьба генетики, вообще, биологических наук в России? Коммунистическая идеология, проповедовавшая борьбу с «биологизаторством», затаптывала истинное знание, что называется, в грязь! И сейчас, в новые времена, правду о человеке и обществе, кое-кто, по-прежнему, скрывает, потому что это невыгодно «власть имущим». Ну, какие они животные? Они — «настоящие люди», заботящиеся о «благе» простого труженика!
Взять, к примеру, элементарный видоспецифический инстинкт — стремление к материальной обеспеченности… Сплошь и рядом, идёт охота зверей за деньгой. На какие только ухищрения, не бросается жульё, — что самки, что самцы. Деньги зарабатывают, вымогают, крадут, копят и т. п. — весь смысл жизни в них!.. Почему? А потому, что на эти бумажки, мы можем приобрести себе комфортабельную жизнь: вкусное и разнообразное питание; дорогую и модную одежду; престижные машину, жильё; обеспечить своих отпрысков и прочее. Иными словами, удовлетворить массу потребностей, рефлексов генофонда по принципу гедонического насыщения. То бишь, заполучить то, что люди называют «счастьем»…».
В дверь постучали. На пороге стояла соседка. «Ну, че тебе, Ритка? Спичек? На быстрей, не отвлекай! Материал для газеты надо писать!» — Михаил чертыхнулся и, опять, сел за стол.
«Наши страсти — это мы» — писал Анатоль Франс. Вся биогенетическая психика (душа) человеческого животного — суть его рефлексы с системой их же обеспечения. А именно: эмоциями, чувствами, волей, ощущениями, памятью, мышлением. Человек — ходячее мотивационное поле со сферой значимого. Именно наши инстинкты (рефлексы) думают, видят, слышат, разговаривают, двигаются ради достижения цели: удовлетворения самих же себя, через природную и социобиологическую среду. Достаточно, внимательно присмотреться к людям: им постоянно что-нибудь «надо», — надо овладеть, присвоить, поживиться чем-то, сэкономить… Но это происходит, отнюдь, не по произволу человека, как может показаться на первый взгляд. Инстинкты нами движут, управляют объективно, — то есть, помимо воли…».
Михаил закрыл тетрадь. От умственного напряжения, разболелась голова. «Нужно, сейчас же, перестать думать, а не то состояние еще больше ухудшится!». Но мысли, напирая одна на другую, всё шли и шли. «Как же их остановить? Надо как-то отвлечься…» — закрыв дверь на замок, отправился, через дорогу, к родителям. Хоть чем-нибудь помочь.
— Надя, почему вы выбрали, именно, исторический факультет, а ни какой другой?
— А мне еще в школе, история нравилась: как люди жили до нас, какой жизненный уклад был, устройство государства; нравилось читать про войны там разные…
Михаил и Надя, не спеша, прохаживались вдоль кромки старого городского пруда. Был тихий сентябрьский вечер, вода недвижно отражала возвышенный берег с деревянными избами, утонувшими в начинающей уже желтеть, зелени огородов. Настроение у обоих, после радости встречи, было умиротворённым.
— А вам в газете, тоже нравится работать, наверное? Это ведь, так интересно: новые люди, общение, новая информация! — Надя посмотрела, на Михаила, с нескрываемым восхищением. — К тому же, стихи пишите и наукой занимаетесь. Всесторонне одарённая, творческая личность!
— Да что вы! Газетная работа — это же ремесло, тяжелый изнуряющий труд. Здесь творчеством и не пахнет. Пишешь о всяких разностях: что произошло в городе или произойдет. Обычные, каждодневные новости, в которых нет места, чему-нибудь, отвлеченному, вечному. Но зарабатывать на жизнь, как-то ведь надо!
— А наука, поэзия?
— Признаться честно, я — неудачник на научной стезе. Сразу не пошло, потому что не захотел идти по проторенной дорожке, как все. А сейчас вот, расплачиваюсь… Кстати, Надя, я стихотворение вам посвятил!
Девушка оживилась:
— Что ж, прочитайте!
Михаил, развернув, заранее приготовленную, бумажку, что называется, блеснул способностями. Надя была в восторге. Но вскоре, лицо её омрачилось.
— Вы вот пишите, что нравлюсь очень. Что какая-то я особенная. А на самом-то деле, всё ведь не так, — не заслуживаю, к себе, такого возвышенного отношения!
— Что вы имеете в виду? — «поэт», пристально посмотрел на девчонку.
— Да не стоит об этом… Сказать честно: что-то есть в вас такое, чего в других мужчинах не встречала. Несмотря на внешность, телосложение… Но не это же, главное!
Что-то сильно притягивает сердце, а что — не знаю…
— Если внешность не по нраву, давайте тогда расстанемся! — голос Михаила дрогнул. Но Надя, испуганно, схватила за руки и прижалась к груди.
— Я просто, неправильно выразилась! Сердцем чувствую, — вы мой, тот самый!.. Хочу быть с милым! И ведь ты… этого хочешь?
Они, так и стояли посреди дороги, обнявшись, долго не отходя друг от друга…
Потом, был день рождения Михаила. Именинник пригласил Надю в дом к родителям. Сидели у накрытого праздничного стола. Поиграл на баяне, а подруга, уже как бы, на правах невесты, разговаривала с матерью и отцом, которым очень понравилась. Надя подарила «милому», дорогой кожаный портмоне, чего тот, совсем, не ожидал. Никто из женщин, никогда, подарков ему не делал.
…Через пару дней, купив цветов, кавалер приехал к девчонке домой, на Заякина. Добротный деревянный дом, выкрашенный в желтый цвет, во дворе — куры, еще не пожухлый, уютный огородик. Надя была дома одна. Обрадовшись, провела друга через крытый двор и сени, через коридор, в свою комнату.
Обратил внимание на шкаф с книгами, небольшую аккуратно застеленную кровать, стол с красивой лампой под абажуром. Глаза Нади, буквально, светились любовью. Михаил подошел к ней и осторожно, без лишних слов, начал раздевать. Девушка не сопротивлялась.
— Только, надо бы нам побыстрей, а то мама скоро придёт…
Мать Нади позвонила, в дом, через полчаса. Оценивающе оглядела, отнюдь, не молодого избранника дочери.
Сдержанно расспросила о том, о сём. Да и Михаил, что-то, был не очень рад. Оставшись, вскоре, с другом наедине, Надя сразу почувствовала перемену в его настроении.
— Что с тобой? Что-то случилось? Разве, не любишь больше меня?
Кавалер, не отвечая, стал собираться. Но Надю, напоследок, поцеловал, оставив в недоумении и тревоге. И, правда, что это было с ним?..
После нескольких лет обильных возлияний, семейных ссор и неурядиц на работе, Борис Борисыч серьёзно заболел. Нет, страдал-то он гипертонией давно, а тут, все неблагоприятные факторы свалились, как бы, в одну кучу. Началось с того, что случился сильный сердечный приступ. «Скорая» откачала и порекомендовала, затем, не медля, обратиться в поликлинику. Но Николаев с презрением относился к своим хворям, — мол, отлежусь, и всё на место встанет… А этих докторишек, с вымученными дипломами, больной всерьёз не воспринимал. Что, дескать, они знают о человеческом организме, кроме вызубренных книжных сведений! Не дело ему, кандидату наук, полагаться на каких-то недоучек…
Еще в первые годы знакомства, Михаил увидел у шефа прибор для измерения давления.
— Ну, и сколько у вас, Борис Борисыч?
— Обычное —170 на 100. Я его, и не чувствую совсем.
— Так ведь, нельзя с таким давлением ходить. Снижать нужно!
— Да плевать хотел!
И Николаев продолжал жить, как привык…
А вот сейчас, Михаил позвонил ему, и жена сообщила, что Бориса Борисыча положили в больницу. Где-то далеко, — на краю города.
«Надо обязательно съездить, узнать, как он там», — ученик, купив фруктов, отправился по указанному адресу.
Больничные корпуса были разбросаны по еловому лесу. Кое-где, встречались гуляющие пациенты. Николаева лечили в старом побеленном особнячке с колоннами, на втором этаже. Спустился, когда вызвали. По затёмненной аллее, вышли на солнце, к скамейке.
