– Ты должен прийти завтра, Дикс, это гениально, все в восторге.
– Ладно, – равнодушно сказал Дикс, разглядывая девиц на сцене с каменным лицом, будто уже видел их раньше и с тех пор они недостаточно над собой поработали. – Ну так как, Уильям, они хотели увидеть чудо или расчлененку?
– По-твоему, это не извращение?
Лицо Дикса оставалось серьезным, а глаза скрывались за очками.
– Возможно, и что с того?
Сильви кровожадно улыбнулась, в полумраке блеснули белые зубы.
– Они хотят видеть, как ты убиваешь меня, Уильям. О да, лучшее шоу на свете.
– Есть люди, готовые отдать за это большие деньги, неторопливо произнес Дикс и посмотрел мне прямо в глаза. Наверное, знает, о чем говорит, подумал я.
– Извращенцы.
– Богатые извращенцы. – Он затушил окурок в пепельнице и медленно поднял глаза на меня. – И лучше показать им фокус, нежели настоящее убийство.
– Ты знаешь таких людей?
Дикс пожал плечами:
– Их нетрудно найти. Надо серьезно все обсудить. Собрать нужных людей, заставить их поверить – и разбогатеть. Знаешь, Уильям, все мы немного извращенцы.
– Говори за себя.
– Ты – умирающий, Уильям. – Сильви наклонилась ко мне в порыве искренности, но, быть может, она просто была пьяна. – С самого рождения мы движемся к смерти.
Звучит как новомодные голливудские бредни. Я закурил.
– Тем более не стоит торопиться.
Сильви выхватила у меня сигарету:
– Ну, тогда бросай курить.
Единственный раз за вечер мы все рассмеялись. Но даже глядя на Сильви, улыбающуюся мне сквозь дым украденной сигареты, на Дикса, которому почти удалось изобразить добродушие, я думал о том, есть ли в округе другие ночные заведения и не удастся ли мне свалить в какой-нибудь тихий бар. Сильви и Дикс переходили с английского на немецкий. Я немного послушал, наблюдая за танцовщицами, затем встал и, шатаясь, пошел по залу.
Развязная морячка сидела на табурете у бара, демонстрируя длинные ноги. Наверное, для балерины она была слишком высокой, но меня ее рост устраивал. Я не смотрю на высоких девушек свысока. Бармен протирал стаканы в другом конце стойки, но я нарочито заинтересовался сваленными в круглый аквариум спичками рядом с танцовщицей. Я взял картонку со знакомой девицей в бокале шампанского, прикидывая, насколько же я пьян. Потом взгромоздился на табурет, держась за стойку, чтобы не упасть, и понял, что в дымину. Хотя человек, способный забраться на барный стул, еще не потерян для общества. Я опробовал на морячке всю мощь легендарной улыбки Уильяма Уилсона и сказал:
– Отличная песня.
Вблизи толстый слой сценического макияжа выглядел устрашающе. Пудра забилась в складочки вокруг рта и морщинки в уголках темных глаз, припорошила пушок над верхней губой и на щеках. Она выглядела на десять лет старше, чем на сцене, хотя мне все равно не по зубам. Она слегка кивнула, но не удостоила улыбкой, которой сверкала все выступление:
– Спасибо.
Чудный акцент. Грета Гарбо, Марлен Дитрих и Ингрид Бергман в одной паре прекрасно настроенных связок. Бармен вопросительно взглянул на меня, но не удосужился подойти, продолжив рассматривать стакан на просвет.
– Ein bier, bitte, – сказал я, довольный своим немецким, и повернулся к девушке с коронной репликой: – Могу я тебя угостить? – Она колебалась. Я заметил, что она смотрит на поглощенных беседой Дикса и Сильви, поймал ее взгляд и заставил смотреть на меня. – Пение, должно быть, иссушающий бизнес.
Никакого гипноза, я играл на ее воспитанности – и успешно.
– Почему бы и нет.
Интересно, надела ли она трусики и добавит ли мне очков статус иностранца. Балерина сказала что-то бармену и повернулась ко мне:
– Так ты из Лондона?
– Из Глазго. – Она растерялась. – Шотландия – ветер, снег, дождь, клетчатые пледы, хаггис,[19] килты и все такое. – Она кивнула, и я добавил: – Мы тоже не носим трусов под килтами.
Морячка притворно ахнула и засмеялась, прикрыв рот рукой, как гейша.
– Значит, у нас есть что-то общее.
– Ага, отмороженные задницы.
Она усмехнулась. Ценю усилие.
– Меня зовут Уильям, Уильям Уилсон.
Я протянул руку, и она мягко ее пожала:
– Зельда.
Подходящее имя, интересно, давно ли она его носит. Бармен вернулся с высоким граненым бокалом чего-то розового и шипучего и назвал цену, достойную эликсира жизни. Я выложил на стойку пятьдесят евро, Зельда подняла бокал и бодро сказала:
– Prost! – Она пригубила коктейль и одарила меня улыбкой, за которую не жаль денег. – Приехал посмотреть Берлин?
– Я здесь работаю, выступаю в «Хамелеоне». На этот раз она улыбнулась искренне:
– Знаю это место. – Она стерла со щеки воображаемое пятно и метнула взгляд на Сильви и Дикса. – Сильви танцует там?
Ее нарочито равнодушное любопытство заставило меня насторожиться.
– Сильви – моя прелестная ассистентка. – Я улыбнулся и протянул ей веер появившихся из воздуха спичек. – Я фокусник.
Зельда захлопала, но удивил ее не мой трюк.
– Сильви больше не танцует?
В голосе звучало злорадство, но, быть может, и обычное удивление. Я решил защитить репутацию Сильви.
– В номере много танцев.
– А. – Она поднесла бокал ко рту, и я подумал, хватит ли у меня денег на второй. – Вы, наверное, недолго вместе.
– Сегодня было первое шоу.
– Так вы празднуете.
– Точно. – Зельда взглянула на наш столик. Дикс и Сильви близко склонились друг к другу, поглощенные разговором. – Вы знакомы?
Зельда натянуто улыбнулась:
– Немного.
– Тогда присоединяйся к нам.
Она напряглась.
– Танцовщицы должны высыпаться. Одного бокала достаточно.
Я глотнул пива.
– У меня на родине говорят: «Стакана много, бутылки мало».
Зельда допила розовую дрянь.
– Ты, по-моему, хороший парень. – Она помолчала. – Сильви – отличная танцовщица, с ней весело…
– Но?
Зельда пожала плечами:
– Всегда есть что-то за пазухой.
Да, у тебя там много интересного. Я не стал озвучивать свое мнение и вместо этого с любопытством спросил:
– А у Сильви? – Зельда замялась, и я добавил: – Мне же работать с ней.
Она взяла пустой бокал, разглядывая ножку, избегая смотреть мне в глаза.
С Сильви всегда что-то случается. Иногда бывает забавно.
Она наконец посмотрела на меня, подтверждая, что они с Сильви действительно неплохо веселились.
– Но иногда не так уж и забавно?
Зельда выдержала мой взгляд.
– Иногда совсем не забавно, да. – Она улыбнулась. – Мы дружили. По-настоящему. – Она снова оглянулась на Сильви и Дикса. – Знаешь, как у нас бывает, дружба меняется от шоу к шоу, и Сильви… В общем, у нее есть пристрастия, из-за которых с ней сложно долго дружить.
Я кивнул, чтобы она продолжала, пытаясь понять, личная у нее неприязнь или профессиональная. Зельда взяла сумочку с соседнего стула. Джентльмен, наверное, помог бы ей спуститься с высокого табурета, но я медлил, и она изящно соскользнула без моей помощи. Юбка слегка задралась, обнажив голые бедра. Она стояла в полный рост, возвышаясь надо мной, но я по-прежнему держал ее взгляд.
– Так Сильви ушла?
Зельда отвела глаза:
– Ушла, да.
По ее тону я кое-что понял. Что бы там ни случилось, Сильви ушла не сама.
– Видимо, большего ты мне скажешь?
Зельда посмотрела за мое левое плечо. Я обернулся и увидел Дикса. Он что-то мягко сказал Зельде по-немецки и обратился ко мне:
– Еще по стаканчику?
– Конечно.
Он посмотрел на Зельду, но она качнула головой:
– Мне пора.
Я взял стакан, предложенный Диксом, мысленно проклиная его вмешательство. Морячка покупала в баре сигареты. Я наклонился к ней:
– Может, придешь на мое шоу?
– Может.
– Я занесу тебе как-нибудь пару билетов.
– Ладно. – По ее холодной улыбке я понял, что могу не утруждаться. Видимо, я не сумел скрыть разочарование – она наклонилась, поцеловала меня в щеку и шепнула на ухо: – Будь осторожен, Уильям.
Сквозь сценический пот я ощутил сладкий аромат духов.
– Само собой, – усмехнулся я. – Конечно, буду. Ведь я чужак в чужом городе.
Я не дождался улыбки. Она взглянула на Дикса, направлявшегося к столу с выпивкой, и понизила голос:
– Тем более не стоит усложнять жизнь и связываться с незнакомцами.
Я смотрел, как стройная фигурка пробирается к выходу. Вышибала открыл дверь, она улыбнулась мне и сверкнула на прощание голой попкой. Дверь захлопнулась, она ушла. Я прикончил пиво, заказал еще и вернулся к Сильви и Диксу.
* * *
Дикс принес Сильви очередной кувшин вина, но сам сидел с пустым стаканом. Я поставил перед ним пиво, но он покачал головой:
– Как ни печально, мне пора.
– Дикс очень занятой человек. Ему и карты сдавать, ему и банк брать.
Сильви говорила с трудом, но еще держалась.
На сцену вышел Бодо в блестящем жилете и галстуке-бабочке. Он застенчиво улыбнулся и начал петь под фонограмму «Вот было времечко».[20] Он дергался под музыку, как Стиви Уандер за роялем. От волнения он пел слишком высоко и все мимо нот. Ему пора забыть о мускулах. В случае заварушки ему достаточно будет просто запеть.
