— Но, мистер… мусор мешает нам работать, — сказал Сева.
— Я же объяснил, что завтра ребята уберут… — «Корова» вынул блокнот и что-то отметил в нем. Взяв сразу две лампы, обшивка одной была повреждена, цепь волочилась за другой, задев ими о входную дверь, «корова» ушел. Возвратились «ребята» и забрали оставшиеся лампы. Танк, задребезжав стеклами в севином окне, укатил.
— Shit! — сказал Сева. — Мы теряем день. Если бы они забрали мусор сегодня, мы бы начали завтра ставить новые стены. Shit!
— Shit! — согласился я. — А зачем им лампы?
— Дневной свет они перепродадут. — Сева вздохнул. — Дяди советовали мне загнать дневной свет. Лампы, мол, в хорошем состоянии… Но кому я их продам? Надо знать людей, у меня их никто даром не возьмет… Ты заметил, как они похожи на мафиози? Настоящие… Те самые… — Голос у Севы был грустный.
Назавтра они не приехали. Чтобы занять время, мы стали отбивать штукатурку стены в рабочей части loft, где Сева предполагал разместить фотостудию. По плану он собирался делать эту работу позднее и один. Не спеша, уже переселившись, живя в жилой части.
Они появились через два дня, когда мы уже отчаялись дождаться их и Сева собирался звонить отменять заказ, чтобы вызвать другую компанию. Знакомо завизжав, тяжелый танк остановился на Мэдисон. Подбежав к окну, мы с Севой увидели, что с танка, как фрукты с дерева, упали на мостовую пятеро. Вооруженные лопатами и пластиковыми баками для мусора, они ввалились в loft.
«Коровы» среди них не было. Предводительствовал кудлатый. Ясно было, что «корова» слишком большой начальник, чтобы присутствовать при удалении нашего — miserable[33] мусора.
— Hello, boys! — воскликнул Сева, довольный, что наконец остановившие нашу работу кучи будут ликвидированы.
— Fuck yourself… — тихо ответил кудлатый.
Я расслышал, что он пробурчал. Понял и Сева. И расслышал. Но сделал вид, что нет. Кудлатому Сева явно не нравился. И кудлатый не собирался этого скрывать. Ему не нравилась или Севина большая, начавшая лысеть голова, или Севины очки московского интеллигента, или его добродушное усатое лицо, или же его сократившееся в размерах после перехода с «Забарс» на supermarket, но все же заметное брюшко. Или кудлатому не нравилось все это вместе.
Они швырнули свои дряхлые пластиковые баки в мусор и стали неряшливо наполнять их. Пыль поднялась до потолка, и Сева с грустью поглядел на только что окрашенную им белую раму окна. Краска не успела высохнуть. Севе не терпелось иметь loft. Сева спешил скорее начать работать фотографом. Кудлатый вместе с уменьшенным двойником «коровы», взяв полный бак за ручки, ушли, привычно, но с натугой, передвигая ноги. Сева обратился к улыбающемуся черному с лопатой (двое из пятерых были черными).
— А где ваш босс? Его что, не будет?
— Зачем тебе босс? — Черный с удовольствием оставил лопату. И улыбнулся еще сильнее. Черные всегда улыбаются, даже когда им невесело или когда вынимают нож. — Босс занят в другом establishment… Есть сын босса.
— Худой blond?
— Ага…
Они не спешили. Старались в основном двое черных. Волосы их побелели от пыли. Белые постоянно куда-то отлучались. Сева сказал мне по-русски, что для черной работы черных и взяли в организацию. Я согласился с ним, предположение показалось мне разумным.
Когда жидкий мусор был весь убран, кудлатый попробовал, покачал ногой каждую из оставшихся станин швейных машин, сплюнул на них и прошел к окну. Мы с Севой стояли там. Сева со стаканчиком кофе. Кудлатый распахнул окно и резко свистнул вниз. Сидевший в кабине шофер посмотрел на окно. Кивнул согласно. Со звуком сотни душераздирающих автокатастроф нечто вроде скрежущей бетономешалки стало медленно поворачиваться внутри чудовищного танка.
— Вы думаете, она, — Сева, перегнувшись в окне, указал на чудовище, — перемелет металл? — И Сева заглянул в лицо кудлатого боком и снизу вверх.
Кудлатый вынул из-за уха сигарету. Большими руками с узловатыми суставами пальцев размял ее и возвратил за ухо.
— Она все перемелет, — сказал он, глядя на Севу. — Тебя, если надо, перемелет.
И кудлатый отошел.
В очках Севы Зеленича, бывшего фотографа «Литературной Газеты», я увидел ужас. Стекла очков запотели вдруг. Сева быстро спрятал свой ужас. Он направился к единственной чистой поверхности в loft, к старому раскройному столу, выписывать чек.
Вывоз мусора, как и было заранее договорено, обошелся Севе относительно недорого. Другие компании взяли бы с него дороже.
Корабль под красным флагом
Сэра назначила мне встречу в Си-Порт в шесть часов. Я явился туда в пять. Мне нечего было делать, я хотел посмотреть на Си-Порт, пошляться среди развалин и заборов. Сэра же сообщила мне, что на старом пирсе, подальше от народных взглядов, пришвартован корабль с красным флагом.
— Я не знаю, Эдвард, советский ли это корабль, — сказала она, — но флаг — красный. Может быть, это китайский корабль…
Я доехал в IRT subway до 14-й street и зашагал к воде. Осень 1977-го была ясная, народ Манхэттана и в конце октября бегал еще в пиджаках. Дабы замаскироваться и слиться с пейзажем, я надел самый грязный плащ из трех имевшихся в наличии. Район Си-Порта в те времена был запущен, безлюден и напоминал город, куда упала нейтронная бомба. Из провалившихся тротуаров росла трава. Здания зияли выбитыми окнами. В глубине почерневших от времени помещений заводского типа видны были непонятного назначения старые машины или ржавые корыта для индустриальной обработки рыбы. Когда-то здесь располагался оживленный рыбный рынок. Дабы прогуляться по этому кварталу в 1977-м, даже в дневное время, требовалось изрядное мужество. Или безрассудство. Сейчас, спустя десятилетие, там, говорят, сияет огнями цивилизации торговый центр и комплекс ресторанов, но тогда только я, сумасшедший Савенко, несколько чаек, несколько ворон и два пуэрториканских хулигана, проскочивших на старом велосипеде, оживляли набережную. Вода, если подойти и взглянуть, лежала далеко внизу замасленная, покрытая никогда не исчезающим слоем закисшего вонючего мусора. Трубы городской канализации денно и нощно выкачивали в нее человеческие отходы. Корабль с красным флагом я обнаружил ловко спрятавшимся за железобетонное месиво лестниц и бессмысленных мостов. С уровня океана он был отлично виден, но с набережной, высоко поднятой в этом месте (под ней, на уровне корабля пролегал скоростной highway), рассмотреть его было невозможно. Я облокотился на перила и посмотрел вниз на корабль.
Он был небольшой. Красный флаг развевался рядом с трубой. На флаге я обнаружил Серп и Молот. Множество сложных антенн различной формы окружали флаг.
Из двери под трубой вышел матрос в темном комбинезоне и резиновых сапогах. Взглянул на меня. Я поднял руку и помахал ему. Он спокойно ответил мне тем же и, подняв с палубы шланг, стал поливать палубу. На меня он больше не взглянул. Что ему до нью-йоркского бродяги в грязном плаще до пят. Он себе мыл палубу на своей советской территории. Сами советские так спрятались или их спрятали хозяева? Для сухогрузного торгового судна корабль был слишком мал. И у любого корабля должно быть название. Обыкновенно оно написано на теле корабля ближе к носовой части. На обоих бортах. У этого же почему-то был выписан номер «G-16». На палубе появился второй матрос.
За собой я услышал звук останавливающегося автомобиля. Я обернулся. Из автомобиля выпрямлялся в полный рост тип в сером костюме. Второй был виден за рулем. Выпрямившись, серый пошел на меня. Он был коротко острижен, спортивен, не различая еще его лица, лишь общий пружинистый силуэт, я подумал, что это или полицейский в гражданском, или тип из FBI.[34]
— Looking for troubles? — сказал тип, улыбаясь. Блондинистый еж с сединой, нейлоновая рубашка, темно-серый галстук. И неожиданно — акцент. Не канадский или, скажем, южных штатов, что было бы объяснимо, но иностранный. Твердый. Знакомый.
— Вы русский, да? — спросил я по-русски.
Он этого не ожидал. Будь я прилично одет, он наверняка так не удивился бы, связал бы меня тотчас с эмиграцией в Америку. Но перед ним стоял манхэттанский бродяга, заросший лохмами, падающими на очки (одно стекло расколото), и в плащике, он был шедевр в своем роде, этот плащик цвета асфальта в мазутных пятнах… И башмаки, растоптанные, грубые, вроде ван-гоговских… Один шанс против десяти миллионов найти под такой личиной человека своего племени в полуглобусе расстояния до ближайшей границы Союза Советских. Он даже побледнел.
— А что вы тут делаете? — спросил он растерянно. Он уже жалел, я думаю, о своей развязности, о том, что задел меня первым.
— Захотел посмотреть на советский корабль. Моя подруга проезжала и увидела. Флаг с highway отлично видать. А что, нельзя посмотреть?
— Можно. Как вы здесь любите говорить, вы в свободной стране. Смотрите сколько угодно. А вы почему… русский?
