— А что ты скажешь по поводу жилья? Нужен дом, нужна земля, чтобы себя и семью прокормить.
— Безусловно, здесь есть вопросы, на которые сложно ответить. Пойми, всё то, что я тебе говорю — не догма, и каждый сам должен видеть решение своих проблем. Я специально для наглядности утрирую и прекрасно понимаю, что всё сказанное мною на данном этапе неосуществимо. Конечно, не значит, что все люди должны ходить голыми и голодными, — Добрыня встал и прошёлся передо мной, изображая голого задохлика, стыдливо прячущего руками своё мужское достоинство. Затем продолжил:
— Всё будет эволюционировать постепенно, и я не ведаю, как это будет происходить, но, зная, как это есть, могу сказать, что человек не оседлое существо, ему не нужен дом.
Дома, которые мы сейчас имеем, появились не от хорошей жизни. Вначале наши предки были кочевниками, их жилища составляли шалаши и шатры. Со временем, когда демоны стали накладывать свои лапы на землю, людям пришлось возделывать конкретные участки земли. Они вынуждены были стать оседлыми. Затем появились вещи, и их нужно было хранить и защищать. Стали строить дома и дворы. Далее люди стали воевать за землю, за вещи. Для их защиты воздвигались крепости. Так возникли города-крепости.
Сегодняшние многоквартирные дома являются потомками казарм, где жили воины, охраняющие городские стены, и бараков рабочих первых фабрик и заводов. Сущность та же — койка-место в одном здании. Сейчас это очень даже на руку государству. Эти койки-места имеют конкретный адрес. К этому адресу мы приписаны. Нас легко найти, легко контролировать. Мы очень зависимы, ведь у нас можно отключить свет, воду, газ, тепло, и мы ничего не сможем сделать, так как мы привязаны к своей квартире, мы в очереди на неё стоим десятилетиями, платим за неё большие деньги, если покупаем. И считаем, что живём очень хорошо, если имеем отдельную квартиру.
У тех, кто живёт на земле (на селе), казалось бы, есть преимущество перед горожанами, они владеют землёй и домом. Что ещё надо? Но нет. Их сейчас поставили в такие условия, что жить на селе невыносимо. Из сёл люди стремятся перебраться в города.
Денег нет и, кажется, нет и жизни. Это миф. Но все в него верят, так как государство его поддерживает. Хотя наше государство по существу создаёт некоторые общества живущих без денег. Тому пример — бомжи, обнищавшие пенсионеры, сельские жители, у которых средств на существование, кроме их подворья, нет. Это подтверждение того, что жить без денег возможно.
Не имея работы, люди все же выживают за счёт своего хозяйства и, если бы они ещё и ведали, я думаю, это были бы счастливые ведические общества. У них есть всё, нет только воли и достаточного количества живы. Большой бич для села — пьянство и лень, и это от безысходности, нет цели и стремления к ней. Человеку не нужно владеть землёй. Как я говорил ранее, владеть землёй кощунственно, Земля — мать наша. Она осмысливающее существо. Она кормилица. Мы может её возделывать, не нанося вред, но не можем ею владеть. Владея каким-либо участком, мы обрекаем себя жить на одном месте, лишая тем самым себя свободы. Люди по природе кочевники и не могут долго жить на одном месте. Мир большой и интересный. Лишать себя новых впечатлений свободный человек не станет. Дом его может уместиться в небольшом мешке, он будет типа шатра, юрты, палатки. Либо на новом месте можно соорудить небольшой домик. Этот дом может быть из веток деревьев, глины, он может быть вырыт в земле. Но, возможно, это будут и хорошие добротные дома. Человек не будет более кочевником, так как уже тысячелетия он ведёт оседлый образ жизни. Но до этого надо дожить, а там будет видно. Сейчас не это важно. Важно другое, — Добрыня сделал паузу, испытывая моё терпение.
Я не выдержал и спросил:
— Что другое?
— Необходимо создать образ нового, свободного общества! Представить его эволюцию и, главное, возрождение! И, как ты сам понимаешь, это сделать непросто. Демоны будут мешать, но если образ будет создан, то все те проблемы, о которых мы с тобой тут размышляли, уйдут сами собой. Цель, заряженная мощным образом, превращается в магнит, притягивающий ратника. Цель даёт ему силу для продвижения, для жизни, свободы, счастья.
Мне видится, что всё начнётся с деревень. Мужики перестанут пить, так как образ счастливого общества будет для них целью, и стремлением к этой цели будет творчество, и творчество породит радость труда. Уйдёт лень. Вот такой сценарий возможен. А как будет на самом деле, никто пока не ведает.
— А зачем создавать новый образ, если он уже есть? Ведь ведическое общество существовало и его образ можно взять за основу.
— Мы должны эволюционировать, а не топтаться на месте. Да действительно, ведическое общество было совершеннее нынешнего, но оно оказалось беззащитным перед опасностью. Возродить образ прошлого, уже битого общества значит обречь его вновь на гибель. Тысячелетия правления Сатаны должны учитываться. В этом смысле Сатана наш учитель, указывающий на ошибки прошлого.
Почти единственный способ связи с домом — это письма. Получать их всегда приятно, от родителей, друзей, подруг — неважно. Важно, что есть другой мир, где люди не живут по уставу, а значит, более свободны. Где ждут и откуда поддерживают морально.
Писать письма сложно. Однообразная армейская жизнь не изобилует какими бы то ни было новостями. Писать вроде не о чем. Но отвечать надо. Я с трудом усаживал себя за стол и, взяв ручку, писал. Удивительно, но за короткое время, проведённое в армии, стал забывать, как пишутся некоторые буквы. Неужели я здесь так отупел? Хотя, если подумать, есть отчего!
Жизнь в части регламентирована и устроена так, чтобы у солдата не возникало вопросов, чтобы его голова не работала. За всё должен думать командир, солдату остаётся малое: выполнять приказы и жить по распорядку. А если проявишь инициативу, то накажут, выделяться нельзя. Здесь нет личностей, есть солдаты, если нас поведут в бой, то не так жалко нас будет посылать на смерть, ведь мы, солдаты, для этого и предназначены, личность послать в бой сложнее.
Мы все одинаковые, коротко стриженые, в чёрных сапогах и форме цвета вялой травы. Когда нас строят, то обязательно по росту, не дай бог кому-то выделиться, быть ниже или выше строя. Здесь разные только фамилии, но они ничего не значат, «товарищ солдат» — вот обращение, на которое мы должны реагировать. Армия — это однообразие, оно убивает личность. Армия — это концентрированное государство, и тут понимаешь: государству не нужны личности, ему нужен народ. Но каждый из народа хочет быть личностью. На этой почве возникает конфликт, и он будет до тех пор, пока существуют государства.
В глубине души я протестовал против армии, поэтому не был образцовым служакой, понимая, что призыв в армию по существу является рабством, где труд солдата даже не оплачивается. О защитных функциях армии и говорить не буду из-за их ничтожной эффективности. Ну, конечно, это я пишу лишь исходя из собственного опыта, который почерпнул в в/ч № N еще в советское время. Естественно, сейчас всё по-другому, нет рабского труда солдат на дачах командиров, нет дедовщины, помоями не кормят, как кормили когда-то нас, уверен в этом, так как об этом говорят наши высокопоставленные военные, а как им не верить?
Мне оставалось сто дней до приказа о демобилизации нашего призыва, и в честь этого в силу негласных армейских традиций я побрил свою голову. Хотя командование этого не поощряло.
На следующий день было очень забавно на турнике делать подъем с переворотом, не снимая пилотку, она цеплялась за щетину на голове и не падала.
Когда я в очередной раз делал подъём с переворотом, то увидел стоящего рядом Добрыню. Я соскочил с перекладины, и протянул ему руку. Он пожал её и, глядя на мою голову, спросил:
— Ты зачем побрился?
— Сто дней до приказа, пусть все видят, что я дедушка.
— А я думал, чтобы службу легче переносить.
— Как это? Мне всё равно, с волосами я или нет, служба от этого слаще не станет.
— Ошибаешься, бритьё за сто дней до приказа, видать, придумал мудрый солдат.
— В чём его мудрость заключается?
— А вот послушай меня. Волосы у человека служат чем-то вроде антенн, через них человек получает живу, благодаря которой он ведает. Обладая достаточным количеством живы, мы становимся независимыми, так как в состоянии сами позаботиться о себе. То есть становимся самодостаточными. Когда призывника забирают в армию, его в первую очередь бреют налысо. Тем самым лишая дополнительной подпитки живой. А без живы человек не может ведать, он остаётся без воли. В таком состоянии новобранца программируют под свои задачи. Иными словами — зомбируют. Уже и без того зазомбированных граждан.
Именно это происходит во всех силовых структурах, где требуется беспрекословная дисциплина и подчинение старшим по званию. Во всех этих структурах служащие имеют короткие стрижки. В ранние советские времена, да впрочем, и сейчас в детских садах и школах не разрешалось иметь длинные волосы мальчикам.
