Они приехали к Уэстам, когда стемнело, поужинали в гостиной, держа тарелки на коленях. Вполне современный дом для яхтсменов был построен на мысе острова Англси, через пролив Менай от северного Уэльса. Внизу располагался эллинг. Одна стена гостиной была полностью из стекла, сквозь нее виднелись окна домов, светившиеся на том берегу, и огоньки яхт, заходивших в пролив против течения, возвращаясь после дневного путешествия по морю.
Утром Питер катал Тревора и Сэмюэла на каноэ. Питер был на год моложе Тревора, помощник капитана в команде регбистов; густые светлые волосы облегали его голову точно шлем, толстая накачанная шея, спортивную обувь он носил без носков.
— Быстрее! — покрикивал он через плечо, и Тревор с Сэмюэлом яростно налегали на весла по правому борту, их двух гребков едва хватало для того, чтобы уравновесить один взмах весла в руках П итера и не дать лодке отклониться от курса — на пляж возле устья залива. Пенелопа и родители следовали за ними на лодке и маленьком «санфише» [ «Санфиш» — небольшая яхта ] с провизией для пикника и зонтиками от солнца.
Когда Тревор подавался вперед, втыкая весло в воду, Сэмюэл видел, как напрягаются мышцы у него на спине. Брат был тощим и физической силой не отличался.
— Двигайтесь, вы, двое! — командовал Питер. Тревор побагровел от напряжения.
Вся компания высадилась на берег, были розданы полотенца, натянули волейбольную сетку. Пенелопа прилегла на солнышке почитать. Она была на два года старше брата и гораздо сдержаннее. В спорте ее интересовали только яхты, она ходила с отцом под парусом. Пока остальные перекидывались мячиком, Тревор и Сэмюэл сидели рядом с девушкой в тени пляжного зонтика, Тревор так и остался в рубашке с длинными рукавами.
— Что читаешь? — завел он разговор.
— Камю, — ответила Пенелопа. Ее коротко подстриженные волосы казались неестественно светлыми, какой-то не имеющий названия оттенок между белым и золотистым. Эти волосы придавали девушке очень взрослый вид.
— О чем книга?
— О чуме.
— Классно! — кивнул Тревор.
Сэмюэл копал в песке у своих ног глубокую яму. Их разговор как-то связан с сексом, в этом он был уверен.
— Вы по-прежнему живете в Девоне? -продолжал Тревор.
— Конечно. Это кошмар! В такой глуши невозможно обрести смысл жизни.
Тревор не нашелся с ответом и сменил тему: он-де разрабатывает программу, которая составляет график настроения. В течение года вводишь данные о своем душевном состоянии с учетом тридцати факторов — питание, погода, местонахождение и так далее — а потом программа с помощью этих данных предсказывает, с какой ноги встанешь завтра. Когда программа будет закончена, он предложит сайту прогноза погоды установить ссылку.
— Прекрасно, — похвалила Пенелопа и снова уткнулась в книжку.
— Ты на вечеринки ходишь? — поинтересовался Тревор.
Сэмюэл рад был бы провалиться в вырытую им яму.
— Иногда, — ответила девушка, не отрывая взгляда от страницы. Тут подошел мистер Уэст и возвестил, что настало время ланча.
Вечером в деревенском пабе играл оркестр. Пускали только с пятнадцати лет, Сэ-мюэлу пришлось остаться дома. Старшие вернулись поздно, Питер и Тревор разбудили его, включили свет, шумели. От них разило дымом и пивом. Питер сразу рухнул в постель и перекатился на бок, а Тревор еще долго сидел на краешке кровати, тупо глядя перед собой.
— Будь добр, выключи свет, — распорядился П итер. — И хватит мечтать о моей сестрице.
Тревор даже не попытался дотянуться до лампы. Так и сидел, упершись локтями в колени, опустив подбородок на сомкнутые кисти. Раздраженно фыркнув, Питер поднялся и сам выключил свет, оставив Тревора сидеть в темноте. Сэмюэл уговаривал себя закрыть глаза и заснуть, но не получалось. Он лежал на боку, разглядывая силуэт брата на фоне едва мерцавшего квадрата окна. Слова не шли с языка. Наконец Тревор залез в постель, а Сэмюэл все прислушивался, пока дыхание брата не выровнялось.
В середине второй недели каникул оба семейства отправились на долгую велосипедную прогулку на гору Сноудон. День выдался жаркий, воздух казался сухим и разреженным. К машинам они вернулись лишь около шести. Сэмюэл вместе с братом устроился на заднем сиденье и на обратном пути задремал. Что-то тяжелое давило ему на висок. Он снова увидел, как Джайлз лупит мячом в ствол бука. Со всех сторон — из воздуха, от земли, изнутри его собственного тела — на Сэмюэла надвигалась сокрушительная печаль, которую он почувствовал почти год назад, в тот вечер на лужайке, но теперь Джевинс словно был еще жив, ему вот-вот предстоит умереть, а они себе играют, Джайлз улыбается. Потом пронесли Джевинса, накрытого белой простыней, мертвого, и жалость, давящая тяжесть в голове усилилась, сгустилась вокруг, как морская вода. Сэмюэл увидел треугольный солнечный блик на поверхности воды, а по обе стороны треугольника — тьму. Там был Тревор. Свет ослепил его. Сэмюэл услышал крик брата. Он стоял на веранде дома Уэстов, крыша дома внезапно сделалась стеклянной. За спиной у брата разлетелся вдребезги корпус яхты. Под стеклянной крышей уже не веранда, а комната Тревора, вещи убраны в ящики, книги аккуратно сложены стопками на полу у компьютера, полку с дисками покрывает слой пыли, из-под двери в комнату матери доносится плач. Он увидел отца — привязанного к стулу, с кляпом во рту. «Гулькает, точно сытый младенец!» — услышал он и очнулся, лицо вжато в плечо Тревора, рот полуоткрыт, тело горячее и липкое от пота. Мать, оглянувшись через плечо, улыбнулась:
— Поспал, дорогой?
Сэмюэл глянул в окно — они как раз въезжали на мост, внизу плескали, играли на солнце воды залива.
За ужином он никак не мог избавиться от приснившегося кошмара. Лица и голоса отодвинулись куда-то далеко, как было в то утро в школе, в столовой. Когда подали кофе с пудингом, отец Сэмюэла поднялся из-за стола и пошел к автомобилю за картой. Сэмюэл, извинившись, побежал следом и нагнал отца у выхода на подъездную дорожку.
— Не хочешь сладкого? — удивился отец: обходя сбоку «пежо», он заметил сына рядом. Отпуск отец проводил, общаясь с мистером Уэстом и отсыпаясь после обеда, а мальчикам советовал почаще играть в регби с Питером и его приятелями.
— Папа! -Да?
— Помнишь, миссис Уэст говорила, что Пенелопа позовет Тревора покататься на яхте?
— Правда? Хорошо. И что же?
Отец положил руку на дверцу машины, но еще не открыл ее.
— Не позволяй им!
— С какой стати?
Даже в темноте Сэмюэл чувствовал, как краска заливает лицо.
— Так о чем речь? — настаивал отец. Сжав кулаки, Сэм ответил:
— Это как было с тобой и кузеном Уильямом.
На мгновение отец застыл неподвижно. Затем быстро обошел машину и встал прямо перед Сэмюэлом. Он был высок, сын едва доходил макушкой ему до груди. На отце была одна из тех синих оксфордских рубашек, какие он каждый день надевал на работу, он только рукава закатал и обошелся без галстука.
— А теперь ты меня послушай! — Голос звучал угрожающе. — Полагаю, твой брат счел уместным рассказать тебе какую-то чушь насчет меня и Уильяма. Так вот, это неправда. Ты понял?
Сэмюэл слышал рев и грохот волн, бившихся о скалы. Над верхушками деревьев проступили звезды.
— Я вас спрашиваю, молодой человек!
— Ты не поверил, когда я сказал про мистера Джевинса, — пробормотал Сэмюэл, радуясь, что в темноте отец не разглядит закипавшие в его глазах слезы.
— Так вот ты о чем!
— Нет! — сцепив зубы, вскрикнул Сэмюэл. — Не отпускай их на яхте!
Отец крепко ухватил Сэмюэля за плечи, сильные пальцы вонзились в его тело, причиняя боль.
— Я тебе повторять не буду, — предупредил отец. — Лучше сразу усвой. Тебе двенадцать лет, и в голове у тебя полно дури, но если ты начнешь путать реальность с фантазиями, это тебя погубит. Слышишь, что я тебе говорю? Не знаю, что тебе приснилось сегодня, что тебе приснилось про твоего учителя, но в любом случае это сон и только. К нашей жизни эти призраки не имеют никакого отношения, абсолютно никакого… Раз Пенелопа пригласила Тревора кататься на яхте, они будут кататься. И чтобы я не слышал, как ты пытаешься запугать свою мать или брата этой ерундой, понял? Ты совершенно нормальный мальчик. Кошмары бывают у всякого. Иногда туго приходится. А потом просыпаешься и соображаешь, что к чему. Так мир устроен. Теперь ступай в дом и забудь об этом. Ступай.
Он развернул Сэмюэла спиной к себе и слегка подтолкнул.
На следующий день они вернулись с пляжа рано, в середине дня, и все обитатели дома разбрелись по разным уголкам, чтобы принять душ или отдохнуть. Сэмюэл вышел на веранду и застал мать в шезлонге с книгой в руках. Солнце ненадолго спряталось за тучу. Мать подняла голову и улыбнулась.
— Тут неплохо, да? — сказала она.
Сэмюэл только плечами пожал.
Взгляд матери рассеянно скользил по воде.
