Джонатан Коу - Случайная женщина

Смех Бобби, сколь тихим он ни был, не позволил ей закончить.

— Ты обожаешь окутывать меня тайнами, да? Помнишь Оксфорд? Когда я вышел поесть и вернулся только под утро.

— Опять ты меня дразнишь.

Бобби улыбнулся:

— Только потому, что тебе это нравится. — Он легонько пихнул ее ногой.

— Да, — подтвердила Мария. — Мне это нравится.

В результате Мария отправилась в загородный парк одна, и о том, что так получится, мы с вами могли бы догадаться с самого начала. Она ехала в отцовской машине, настроив приемник на Радио-3. Передавали сонату для скрипки фа-минор Прокофьева, одну из ее самых любимых вещей. Стройная гармония и блуждающая мелодия в конце первой части казались особенно созвучными мыслям Марии. У подножия холма она свернула на пустовавшую стоянку. На голубом небе не было ни облачка. Заперев машину, Мария двинулась вверх по холму.

Поначалу шум ветра был единственным звуком, который она слышала. Потом до нее долетели и гудение машин на шоссе, и пение птиц, и крики детей.

— Кейти! Кейти! — кричал ребенок, и у него получалось вот что:

Но на вершине холма было почти безлюдно. Лишь двое мужчин запускали модель аэроплана, да пожилая пара выгуливала собаку. Все прочее пространство досталось в распоряжение Марии, птиц и коров.

Она миновала высоченный электрический столб, который хорошо помнила, и оказалась на самом гребне. Какой-то доброхот, несомненно за плату, установил здесь топоскоп. Среди вас, вероятно, найдутся люди, кому это слово ни о чем не говорит, потому объясняю: топоскоп — это нечто вроде круглой карты, вырезанной в камне. У меня просто дар толкователя. Мария не без интереса обнаружила, что города Стаффорд и Личфилд лежат к северу, Ковентри и Рагби — к востоку, Челтенхем и Глостер — к югу, а Ладлоу — к западу. А у любопытного читателя появилась зацепка, чтобы с приблизительной точностью определить местонахождение Марии. Обратив взгляд на восток, она увидела жилые башни окраин Бирмингема, окутанные голубой дымкой, и возвышавшуюся над ними зеленую крышу сумасшедшего дома Рубери. Мария попыталась прикинуть, сколько времени прошло с тех пор, как она видела этот пейзаж в последний раз.

Она забралась на холм с особой целью, и к тому же бесстыдно ностальгической. Она надеялась, что это место напомнит ей о том дне, когда маленькая девочка по имени Мария, казавшаяся теперь в лучшем случае ее тезкой, пришла сюда вместе с семьей и потерялась, заплакала и упала в высокую траву. И холм напомнил, а что ему оставалось. Или, по крайней мере, заставил Марию задуматься о том дне, но в целом воспоминание получилось прискорбно бледным. Зелень вокруг занимала Марию куда сильнее, чем память о давно утраченном детстве. Бродя по траве в рассеянных поисках кочки, о которую она тогда споткнулась, Мария невольно заглядывалась на цветущий утесник, на шелестящие кусты остролиста, на сойку, мелькавшую перед глазами, на боярышник. Мать когда-то учила ее песенке про зяблика, скрывавшегося в боярышнике: «Корочку хлеба съем я без сыра, много ли зяблику надо». И что эта песенка делала в ее голове все эти годы? Марии вдруг стало жутко и грустно оттого, что родители так постарели. Но и грусть прошла, и на ее исходе Мария ощутила странную пустоту. Внезапно ей показалось, что парк не имеет никакого отношения к тому, что она помнила, он не принадлежит ни ее юности, ни среднему возрасту, ни памяти, ни надежде. Вот и хорошо, отныне Мария оставит все это позади.

Она услышала, как неподалеку запел жаворонок. Птица сидела на ветке боярышника и смотрела на Марию с пристальным интересом, можно сказать, завороженно. Мария ответила жаворонку таким же взглядом, некоторое время эти два существа не двигались с места, уставясь друг на друга. Лично я не берусь судить, о чем каждый из них думал в тот момент. Мне даже трудно определить, кто из этих двоих мне по-человечески ближе. Но давайте ради нашей истории примкнем к жаворонку, который в конце концов не выдержал пристального взгляда Марии. Вспорхнул с ветки и полетел. Взлетая, жаворонок оглянулся на Марию: она съежилась; сделал вираж — Мария зашевелилась, все сильнее убывая в размере; взмыл вверх и снова глянул на ее маленькую фигурку на склоне холма. Он поднимался выше и выше и вскоре уже не видел ничего, кроме холма, где мы и оставим героиню, пусть она наконец найдет успокоение, наша Мария, неразличимая пылинка, поворотившая назад, к дому, одинокая и равнодушная, равнодушная даже к смерти, которую, кто знает, может быть, уготовил для нее следующий — ближайший — случай.

Чрез тяготы к звездам (лат.).

Норбер Генетт — французский художник (1854–1894).

Сэмюэл Джонсон (1709–1784) — английский писатель и философ.