— Рад, что я настолько привлекателен.
— Значит, нет?
— Это плохая идея.
— А если закрыть ставни? — Она игриво похлопывает по обитому кожей столу.
Дарио смеется.
— Ты с ума сошла.
— В котором часу заканчиваешь?
— У нас после работы деловой ужин, будем обсуждать стратегию партии.
— А ужин когда кончится? — Кэтлин подходит к Дарио и кладет руки ему на плечи. Он накрывает их ладонями. Когда они целуются, она смотрит на него. А Дарио закрывает глаза. Потом они оба делают шаг назад, а их руки скользят вниз, опускаясь на бедра партнера.
— Это было…
— Странно.
— Очень странно.
— Ты. Снова ты.
— Да. Снова ты.
Кэтлин застегивает плащ.
— Я вернусь вечером после работы. Скажем, в начале одиннадцатого?
— Ужин как раз будет в разгаре.
— Ну, найди повод вернуться сюда. Я буду внизу.
Кэтлин приходит после работы, как и намеревалась, а Дарио сбегает с ужина. Он ведет ее в кабинет.
— Только у меня одно требование, — сообщает она.
Дарио не знает, продолжать ему стоять или сесть за стол.
— Я не хочу быть такой, как раньше, — продолжает Кэтлин. — Мне не понравилось, как ты меня описал.
— Я тоже уже не такой, как был, — отвечает он и садится. — Может, как раз потому и нет смысла этого делать.
— Тогда давай просто поговорим. Но пусть хотя бы стол нас не разделяет. Или ты боишься, что накинешься на меня? — Кэтлин подходит к нему, наклоняется, целует. Потом садится к нему на колени.
Она рассматривает Дарио, его уязвимое лицо. Посмотрите на него: он ее хочет. Поняв это, Кэтлин немедленно охладевает. Она убирает прядь волос со лба и выдыхает.
— Который час? — спрашивает Кэтлин. — Мне, наверное, пора идти.
По пути домой она проверяет, нет ли сообщений на «блэкберри». Ей пришло письмо от Бухгалтерии: в нем говорится, что совет директоров рассматривает ее просьбу о новых вложениях. Единственное их требование — сокращение расходов на заработную плату. Если за счет нескольких увольнений удастся выбить новых репортеров за рубежом, оно вполне того стоит.
Кэтлин дает таксисту щедрые чаевые, потом поднимается в лифте на свой этаж, мечтая о том, что газета теперь сможет себе позволить. Наконец у них появится нормальный человек в Париже. Постоянный внештатный корреспондент в Каире — боже, вот это будет совсем другое дело. Она входит, привычно извиняется перед Найджелом, а он подает ей бокал Верментино. Кэтлин нежно похлопывает его по плечу и делает небольшой глоток.
— М-м-м, как вкусно. Действительно хорошее.
— Ничего особенного, — скромно отвечает он, но очевидно, что похвала жены сильно его подбодрила.
— Прямо в точку. Правда. Хороший выбор. Именно такого мне и хотелось. Кстати, у меня отличные новости, — и она ликующе рассказывает, как победила скупердяйский совет директоров «Отт Групп». Муж радуется вместе с ней, они подливают друг другу вина и планируют, на что газета сможет потратить деньги.
Кэтлин позволяет Найджелу высказаться первым. Он приходит в возбуждение, глаза горят, словно этого небольшого вливания хватит, чтобы переделать в газете все. Его восторг трогает ее, и она дает ему высказаться. Через некоторое время он поднимает глаза и говорит:
— Не знаю, это, наверное, тупость, — какой он странный, думает она — сначала раздувается как индюк, а встретившись со мной взглядом, сразу съеживается, будто его застали поющим в душе.
Придя в офис, Кэтлин сообщает о возможных инвестициях, хитроумно утаивая подробности, так что новость вселяет надежду и бодрость во всех сотрудников. Появляются слухи о повышениях для особо отличившихся. Она не дает развиться совсем уж диким фантазиям, но поддерживает в отделе новостей атмосферу сладких мечтаний.
После обеда она получает письмо от Дарио, но не сразу открывает его. Надо ли будет ответить прямо сейчас? Или, может, вообще не следует этого делать. Как будет выглядеть интрижка между ними? Крайне неэтично. Газета часто публикует статьи о его работодателе. Берлускони — такое посмешище. Если узнают, что она связалась с его пиарщиком, выглядеть это будет не очень. Тут действуют двойные стандарты. Когда женщина-профи заводит роман на стороне, люди непременно начинают судачить: якобы она перестает уделять достаточно внимания работе, у нее меняется взгляд на вещи, любовник оказывает на нее влияние. Но если бы главный редактор мужского пола соблазнил пиарщицу, то все считали бы, что это он король положения, что это он морочит ей голову. Бред. Тем не менее она слышала, что репутация женщин рушилась и по менее серьезным причинам. А она планирует когда-нибудь вернуться в США, где будет играть уже более серьезную роль. Так что ее репутация должна остаться безупречной. Благодаря этой работе, пусть со всеми ее недостатками, она поднимется на несколько ступеней; в будущем ее ждут только самые высокие руководящие посты. Так что надо оставаться незапятнанной.
О чем речь? О Дарио. Он приятный человек, но слабый. Бедолага, он пережил срыв. Хотя не так уж это и удивительно. Наверное, он занялся пиаром, потому что ему только там и место. Он милый, но не исключительный. Может быть, он достиг своего предела.
Кэтлин читает его письмо. В нем всего лишь воспоминания об их поездке по Адриатике в 1988 году, они тогда взяли в аренду яхту, хотя ни один из них не мог ей управлять. Когда он упоминает айвар, югославскую овощную икру, которой они питались всю поездку из соображений экономии, Кэтлин улыбается. От отвращения к себе она щиплет себя за руку — предательски было так думать о Дарио. Она перечитывает письмо и отвечает: «Увидимся после работы?»
Они встречаются в коктейль-баре «Густо». Их сажают за низкий столик у окна. В глубине зала играет джаз-бэнд, и чтобы слышать друг друга, им приходится сесть совсем рядом.
— Ты пробовала Кайпироску? — интересуется Дарио. — Тут ее делают с клубникой. Давай закажу тебе.
— Что это?
— Похоже на Кайпиринью, только там водка вместо кашасы.
Кэтлин смеется.
— Понятия не имею, о чем речь.
— Ты не пьешь коктейли?
— Я предпочитаю вино. А ты, как я вижу, увлекся ими после того, как я ушла.
Дарио подмигивает.
— Заливаю печаль.
— Разве печаль заливают не чем-то покрепче, типа виски? А не клубничным этим самым, как его там.
— Кайпироской. Я тебе закажу. Давай.
Кэтлин думает, что это вряд ли просто так. Это флирт. Что-то она в Дарио разбудила там, в его офисе. Она идет в туалет, а когда возвращается, напитки уже на столе: ей он заказал Кайпироску, а себе — бокал пино гриджио.
— Ну вот, — восклицает она, — я буду сидеть с девчачьим коктейлем, а у тебя вино! Так нечестно! — Кэтлин пробует содержимое своего бокала. — М-м-м. А тут настоящая клубника.
— Я же тебе говорил.
Она делает еще глоток. Это из тех фруктовых коктейлей, которые ударяют прямо в ноги.
— Я могла бы пить это с утра до вечера, — Кэтлин уже хочется протянуть руку и дотронуться до него. Но она этого не сделает. Это безответственно. Ей надо четко дать ему понять, что из этого ничего не получится. Надо поставить это клубничное с непонятным названием и сконцентрироваться.
— Слушай, — начинает она, кладя руку ему на запястье.
Дарио берет ее ладонь в свою и сжимает ее пальцы.
Кэтлин продолжает:
— Я так рада, что мы снова встретились. — Что она делает? Это жестоко. Очевидно, что он все еще в нее влюблен.
— Мне было очень тяжело после того, как ты уехала из Рима, — говорит он.
— Я знаю. Прости.
— И мне тяжело видеть тебя снова.
Кэтлин думает о том, чтобы поцеловать его.
Он аккуратно кладет ее руку на стол:
— Мне надо кое-что тебе сказать.
— Знаю, знаю, — она судорожно пытается придумать, как заставить его замолчать — Дарио уже на грани признания. Ей придется снова его отвергнуть. Надо как-то остановить его.
Но он продолжает:
— Кэт, пока все это не зашло слишком далеко, я хочу, чтобы ты поняла вот что: мы можем быть лишь друзьями.
Она резко выпрямляет спину. Наклоняется вперед, а потом снова выпрямляется.
— Ладно, — она делает еще глоток из стакана.
— Я имею в виду, не пытаться вернуть прошлое. Ну?.. Что скажешь?
— Надоело. Вкус слишком навязчивый. Слишком сладко, — она откладывает соломинку. — Да, я с тобой согласна. Сама то же самое хотела сказать, — Кэтлин осматривается. Музыка играет слишком громко. Она делает еще глоток. — Хм.
— Что значит это «хм»?
— Да нет, ничего, — она замолкает. — Но как же так? То есть я согласна, я не пытаюсь тебя переубедить. Но ты меня как-то озадачил. Если я не ошибаюсь, несколько дней назад ты хотел заняться со мной любовью прямо в своем кабинете.
— Нет, не хотел.
Кэтлин изумленно смотрит на него:
