-Дел еще много, очень много, Ваше Высочество,– сказал мне как-то отец Николы.– Но я не жалею, что согласился на сей шаг, прибыль от завода будет огромной.
-Вы правы, Павел Никифорович. Только бы скорее его запустить, деньги мне нужны как можно скорей…
Как бы то ни было, но через пару дней после нашего разговора с купцом ко мне на прием прибыл седовласый мужичок с изъеденными ядовитыми парами лицом и руками, напоминающими о вреде «игр со спичками». Сам разговор с обрусевшим немцев Густавом Хельцем прошел на удивление легко и просто, саму идею этот химик уловил быстро. Да и понятие о том, что такое конспирация у него имелось. Вот только, когда речь зашла о том, что надо делать уже в принципе готовую продукцию, с имеющимися ингредиентами немец смутился. Но под моим напором все же сдался, заинтриговавшись появившейся перед ним задачей.
Другое дело, что сами ингредиенты для гремучей ртути надо было еще найти. Все же в этом времени не продают чистый спирт, азотную кислоту и саму ртуть, металлическую естественно, однако именно для этого и существуют купцы, запасы некоторых из них могут поразить, кого угодно, были бы только деньги.
Конечно, для полноценного производства «ударного пороха» – смеси гремучей ртути, пороховой мякоти и селитры, того количества нужных веществ, которое удалось найти, мало, но необходимые заказы уже поступили к заинтересованным лицам, так что в скором времени можно будет уже начать и более масштабное производство.
Вот только жалко, что пришлось отдать заказ на «новый» порох на «сторону», увы, но в Рязани не было действительно хороших пороховых мастерских. Сам черный дымный порох, который применяется сейчас, для моих задумок мало годится, нет, конечно, можно использовать и его, но вот качество оставляет желать лучшего. Не мудрствуя особо на счет дымного пороха, я воспользовался ьрудами Ломоносова, «позаимствовав» у него консистенцию нужных веществ.
Так что месяц назад, на одной из улочек Москвы начал изготавливаться «новый порох», известным мастером пороховых дел – Петром Растопчиным. Которого я избавил от головной боли, выискивания нужного соотношения ингредиентов, попросту заказа требуемый состав: 75% калиевой селитры, 10% серы и 15% угля, чем вызвал его удивление, которое впрочем, ничем кроме поднятых бровей не проявилось. Что поделаешь, придется Ломоносову не «изобретать велосипед», точнее оптимальное соотношение смеси в дымном порохе. Ну, я думаю, меня этот гений простит за то, что я так нагло своровал уже готовые результаты, даже толком не исследуя порох.
Мысли сами собой вернулись к чертежам фузеи…
В моем времени, отцом основателем винтовки, прототипом начерченной мной фузеи, считался французский офицер Дельвинь, сконструировавший уже в первой четверти 19 века винтовку с каморой в казенной части, то есть крайний конец канала ствола в казенной части, куда вкладывается порох, был сделан значительно меньшего диаметра, чем в остальной части ствола. Форму названной каморы была заимствована им у гаубиц и мортир, всегда имевших такую конструкцию. Но в то время как в артиллерии она просто служила для того, чтобы прочно удерживать небольшие заряды, употребляемые для гаубиц и мортир, в винтовке Дельвиня камора отвечала совершенно другому назначению. После того как в камору всыпался порох, вслед за ним скатывалась пуля меньшего диаметра, чем канал ствола; дойдя до края каморы, она не могла пройти дальше и оставалась на месте, упираясь в края каморы. Нескольких резких ударов шомполом было достаточно для того, чтобы вогнать мягкий свинец пули в нарезы и расширить ее диаметр настолько, чтобы она была вплотную пригнана к стенкам канала ствола.
Я сначала хотел создать нечто подобное, но, взявшись за дело, понял, что при должном старании можно улучшить будущее оружие француза. В итоге вместо предполагаемого аналога винтовки Дельвиня сделал чертежи казнозарядного оружия, для которого, увы, требовались и специальные заряды – капсюльные патроны.
Но на этом все проблемы не заканчиваются, возникает трудность с поставкой для производства бумаги. Конечно, станки для ее создания уже были изобретены вполне не плохие, но вот только в России их все же было не столько, сколько хотелось бы, так что картон под патроны потребуется изыскивать отдельно, если даже не производить. Хорошо, что через Павла Никифоровича, удалось найти и привезенные из Франции схемы создания станков для изготовления плотной бумаги, очень уж нужной не столько для печати, сколько для военных целей. Да и сам купец напрямую заинтересован в улучшении моего благосостояния, ведь попутно он помогает и собственному сыну, увлеченно влезшему в дела земель Рязанских.
«И все же взвесив все «за» и «против» я могу с твердой уверенностью сказать, что мне нравится управлять и создавать, пускай и посредством чужих рук,– самодовольно заметил я сам себе, расслабленно откидываясь на спинке кресла».
Последние лучи закатного солнца мазнули по полотну сражения при Нарве, на котором гвардейские полки с успехом отбивают и опрокидывают шведов обратно на их позиции.
«Еще один день прошел,– грустно улыбаюсь, гладя рукоять пистоля, лежащего рядом на столе».
Тяжело в учении… Начало октября 1707 года от Р.Х. Близ Рязани. Петровка.
Алексей Романов – Иван Пестерев.
-Бегом! Я же сказал бегом!– надрывался седой капрал Михей, списанный из армии около двух лет назад, правда, поставленный на небольшое довольствие.
Вот только из армии можно уйти всего лишь в двух случаях: смерть и инвалидность. У капрала отсутствовала часть руки, точнее не было ладони, ее оторвало в сражении близ Варшавы, когда наши войска разбили избранного короля Польши, пардон, Речи Посполитой Станислава Лещинского.
За победу войска наградили, вот только про раненных воинов забыли. Часть списали на гражданку, часть, причем большая, умерла в госпиталях и лазаретах. Михею «повезло» лишиться только ладони и он не умер в мучениях, впадая в беспамятство, словно рыбацкая шхуна во время шторма в гребни огромных волн.
Зачем армии нужен калека? Вот именно, незачем, так решили командиры и списали ветерана, выделив маленькое довольствие, дабы тот не помер с голоду.
«Удивительно, что хоть так-то,– с изумлением подумал я, ведь даже в моем времени не редки случаи, когда военный ветеран лишался конечностей, и родное государство не выплачивало ему ничего, хотя этот воин воевал только по приказу этого самого государства!»
Мне вспомнился случай, когда прапорщик, воевавший в Чечне, чуть ли не десяток лет, потерял там две ноги, подорвавшись на противопехотной мине. Но, приехав, домой он не смог рассчитывать на помощь этого государства, потому что чиновник ему сказал: «Мне все равно где ты воевал, ноги ты потерял по вине другого человека, так пусть он тебе и будет выплачивать пенсию!»
Когда я услышал это, то впал в ступор.
«Что ж, постараемся, чтобы не было таких случаев в этой России,– обещаю сам себе, смотря, как на полигоне занимаются четыре взвода витязей».
Учитывая будущую специфику кадетов, сейчас занимающихся развитием своей физической подготовки, все расписание и временные рамки мне пришлось писать самому. Так как никто из моих соратников не представлял себе необходимые тактически изменения, которые обязательно последуют с введением нового вооружения.
Однако как бы не менялось вооружение некоторые аспекты тактики нынешней останутся без изменений. К примеру, все так же строевая подготовка, в которую входят как маневрирование отрядом, шагистика, порядок движения на марше и многое другое, пока еще не известное в этом времени. Но уже плутонговая стрельба сильно измениться. Почему так? Все очень просто. До безобразия я бы даже сказал.
Дело в том, что залповый огонь ведется ротой для того, чтобы дефекты нынешнего оружия были меньше заметны, то есть, при одиночной стрельбе шанс попадания по цели много меньше, нежели при одновременной стрельбе десятков фузей. Я же решил, что, имея в запасе как минимум на 3 выстрела в минуту больше, чем любой современный стрелок, использовать такую тактику не совсем выгодно. Тем более что мне в любой случае придется вводить военную доктрину очень плотного взаимодействия артиллерии и пехоты. Ведь не зря же все кадеты разбиты на взводы по 25 человек, из которых пятая часть артиллерийский расчет. Но об этом пока рано…
Так же, из-за специфики и малочисленности витязей, пришлось усилить роль младших офицеров, дать больше полномочий, выражаясь общедоступным языком. Начиная с сержанта, каждый командир будет иметь в своем распоряжении не только стрелков, с повышенной огневой мощью, но и как минимум 1 единицу легкой артиллерии, в перспективе – трехфунтовой пушки.
Кроме этого каждый витязь обязан проходить тренаж штыкового боя. Стоит так же заметить, что штыки на оружии было еще не принято иметь, в основном пользовались багинетами, трехгранными «одноразовыми» штыками.
