— Б. А., — начал я. Бесстрастное лицо повернулось в мою сторону, и его водянистые голубые глаза внезапно ожили. Б. А. кивнул и повернулся к аудитории, как бы приглашая всех участвовать в зрелище моего унижения. Это должно было стать мероприятием, направленным на укрепление дисциплины в команде.
— Б. А., я не знаю, что произошло. Я хочу сказать, что я прочитал это. — Я замолчал, не зная, что дальше сорвётся с моего языка. — Я признаю, что я прочитал это…
— Ты уже сказал это один раз, — прервал меня тренер.
— Раздался нервный смех.
— Я хочу сказать, — продолжал я, не в силах остановиться, — что, может быть, это не так уж и плохо…
— Не вам судить, мистер, что здесь хорошо и что плохо, — снова прервал меня Б. А.
— Извините, я хотел сказать совсем другое, — Сказал я, подавляя улыбку, так как мне в голову пришло идеальное решение проблемы. — Когда мы с Сэтом пришли утром сюда, листок уже висел на доске. Не представляю себе, кто мог сделать это. А ты, Сэт?
Максвелл кашлянул и покачал головой, не отрывая глаз от пола.
На лбу Б. А. появились морщины. Он чувствовал, что его план провалился. Б. А. попытался обнаружить сговор между мной и Сэтом, но это было безнадёжно. Хорошей стороной тупого равнодушия Б. А. к окружающим его людям было то, что ему можно было беззастенчиво лгать, и он ничего не замечал. Единственное, что ему было нужно от футболистов, игравших в его команде, — это проценты и статистические данные, касающиеся роста, веса и психологических тестов.
Как только я упомянул Максвелла, дисциплинарное мероприятие столкнулось с трудностями. Единственным человеком в команде, которого Б. А. старался понять и в котором нуждался, был его трехчетвертной. Оба они хотели от футбола одного — власти и успеха. Для достижения этих целей оба они манипулировали командой, только пользуясь разными методами. Обоим был нужен успех команды, дававший им право на личный триумф. И хотя они были, в конце концов, соперниками в борьбе за окончательную власть и контроль над командой, они были союзниками, борющимися против меня и других игроков. Они были участниками одного заговора, и Б. А. понимал, что Максвелл не позволит ни мне, ни кому-то другому подорвать мощь команды, в которой оба нуждались. Так что я знал, что, упомянув Максвелла, освобождаю себя ото всех подозрений.
Я обернулся и улыбнулся Джонсону. Он взглянул на меня с ненавистью и вышел из зала, хлопнув дверью. Б. А. посмотрел в спину уходящему тренеру защитной линии и продолжил.
— Я созвал это собрание, — сказал он, комкая листок, — не для того, чтобы искать виновного. Если никто не хочет ничего сказать, будем считать вопрос закрытым.
Меня охватило чувство облегчения. У меня дрожали ноги, но я был опьянён победой.
— О’кей, — сказал Б. А. — Перерыв на пять минут. Господи, что это за способ зарабатывать на жизнь?
Алан Кларидж выскочил из зала, спеша к телефону. Кто-то успел рассказать ему о письме, посланном его матерью. Томас Ричардсон благодарно улыбнулся мне, а Энди Кроуфорд жестом показал, что хочет встретиться со мной в раздевалке. Вместе с Делмой Хадлом, Артом Хартманом и Максвеллом мы собрались около комнаты ответственного за снаряжение. Рядом лежала гора мячей, на которых нужно было расписаться. Максвелл взял мяч и фломастер и принялся за работу. Нам нужно было поставить автографы на пятидесяти мячах в неделю, и мы получали десять центов за автограф. Клуб продавал мячи с нашими автографами мужским клубам, больницам и детским домам по цене от двадцати пяти до пятидесяти долларов за штуку. Каждый мяч стоил клубу около шести долларов, включая автографы. Я взял фломастер и начал зарабатывать деньги.
— Полиция или ещё кто-то поднял Б. А. прошлой ночью с постели, — сказал Кларидж. — Он позвонил нам сегодня утром в ярости. Обошлось без штрафа, будет оплачен только причинённый ущерб.
— Ты уехал вчера с девушкой Бодроу? — спросил Кроуфорд.
— Угу, — буркнул я, не обращая внимания на вопрос и продолжая расписываться.
— Бодроу был очень расстроен, — пояснил Кроуфорд, — плакал и кричал, что ты предал его.
— Я предал его? Да я почти не знаю этого говнюка.
— Ну зачем ты так, — сказал Кроуфорд, — не надо. Он хороший парень.
— Всё равно говнюк. — Мне до смерти надоели маленькие людишки, считавшие, что между нами существуют узы дружбы на том основании, что им известен мой рост, вес и номер на футболке. Меня пугала мысль, что моя жизнь может быть связана с людьми, подобными Бодроу.
По дороге в зал я спросил Максвелла, что он думает о реакции тренера на инцидент в Рок-Сити.
— Я уже всё это слышал, — сказал Максвелл.
— Откуда? Я был здесь и ничего не слышал.
— Б. А. заезжал сюда в одиннадцать или двенадцать и рассказал мне. Ты, наверное, спал… или ещё что.
Тренеры отдельных линий уже вернулись в зал, по одному или парами. Б. А. вошёл в зал один, через соответствующее его положению время, после последнего из них, и закрыл дверь.
— А он спросил тебя относительно бумажки? — спросил я шёпотом, так как Б. А. уже встал на своё место позади трибуны.
— Да, — едва слышно осветил Максвелл.
— Итак, — скомандовал Б. А., — разделимся на группы. Защитники и крайние остаются здесь. Оборонительные линии идут с тренером Джонсоном. Линейные — со своими тренерами.
Мы только что закончили просматривать фильм об игре нью-йоркской команды. Теперь мы разобьёмся на группы в соответствии со специальностями и обсудим роль, которую будет играть каждый из нас в воскресном матче. Из фильма мы узнали, что главная слабость их команды — недостаточная организованность. Дважды, когда они готовились вводить мяч в игру, на поле было только десять игроков, а один раз центр нападения забыл остаться на поле при попытке взятия ворот. Их игрок, пробивающий штрафные и свободные, обладал сильным ударом, однако ему редко удавалось пробить с удобного расстояния или воспользоваться заслонами, поставленными другими игроками.
— Начнём, — сказал Б. А., когда в комнате остались только трехчетвертные, ресиверы и свободные защитники. — Возьмите бумагу и карандаш. Сейчас мы проведём тест. Закончив, готовьтесь к тренировке.
Проверки знакомства с планом игры были обязательной частью процедуры подготовки к очередному матчу, установленной Б. А. Они страшно нам надоели, но служили гарантией для тренера в том, что каждый игрок ознакомился с игровой стратегией.
Вопросы, размноженные на ротапринте, были розданы игрокам, и после нескольких стонов и бесцельных реплик в комнате воцарилась тишина. Атлеты склонились над столами, решая задачи.
Я постарался как можно быстрее ответить на вопросы, изумляясь, несмотря ни на что, изобретательности Б. А. в построении теории футбола с многоэшелонированным нападением. Атака, организованная по его системе, была сокрушительной, и против неё не было защиты — если, конечно, атака развивалась должным образом. Наконец я добрался до последнего вопроса. Я хихикнул, Ресиверы отвечали на один вопрос, свободные защитники — на другой. Трехчетвертные должны были ответить на оба.
— Сэт, Сэт. — Сзади послышался тихий шёпот Хартмана. — Шестой вопрос. Двадцать или тридцать?
Максвелл опустил руку вниз и вытянул два пальца.
— Спасибо. Максвелл кивнул.
Итак, я прочитал последний вопрос: кого вы предполагаете обойти в глубине поля и как? Перечислите особенности игры защитников, которых вы предполагаете обыграть в глубине.
Спеша закончить первым, я написал:
«Левый полузащитник Элай: слишком часто смотрит назад, может быть обманут двойным манёвром, если трехчетвертной сделает обманное движение при первом прорыве, т. е. уклоне впраьо, вправо и вперёд, влево и вперёд, к боковой линии и вперёд. Если он почувствует, что его обходят, он попытается свалить тебя… он тяжёлый и сильный, может это сделать, нужно выставить плечо, опустить пониже перед столкновением, раньше, чем он нападёт на тебя. Он отступит, но постарается закрыть всё. Подставить его и обмануть рывками к центру и к линии — вытянуть его на себя. Трехчетвертной важен на двойном обманном движении.
Правый полузащитник Уэйт: отличная скорость, но, подобно Элаю, часто смотрит назад, легко поддаётся на обманные движения, зиг к линии хорош из-за его быстрого сближения, обманный бросок четвертного опять важен. Реальны также неожиданные отрывы. Он не спешит покрывать глубину поля, и можно обойти его на пути к зоне.
Защитник Льюис: лучший атлет команды, но увлекается прорывами в зачётное поле, нужно набегать на него и останавливать. Легко поддаётся на передачу пасов в глубину, можно прорываться между ним и слабым крайним.
Свободный защитник Моррис: хороший, опытный игрок, хитрый футболист, всегда надёжен. Не хватает скорости… Крайний может обойти его прорывом в глубину, уйдя от внутреннего линейного, сделав короткое движение внутрь и затем под ним прямо к углу. Фланговый должен освободиться, чтобы удержать углового защитника от набегания и перехвата».
