Молчание. Потом я спросила:
— Зачем вы мне это рассказываете? Чтобы подбодрить меня?
— Да. Я по собственному опыту знаю, как можно потерять веру в себя из-за недоброжелательности окружающих.
— Я сама к себе недоброжелательна, а это куда хуже. Ведь мы все занимаемся самообманом.
— Вы — нет.
— Пытаетесь подсластить пилюлю.
— Ну, хорошо, в чем выражается ваш самообман?
— Это уже тема для отдельного разговора.
Едва заметная улыбка заиграла на губах Ричарда, когда я произнесла это.
— Согласен.
— Если этот разговор у нас с вами состоится.
— Я был бы этому рад.
— Я занята в выходные.
— Конференция рентгенологов?
— Да, конференция рентгенологов.
— Жаль, — сказал он. — А у меня завтра с утра лишь одна деловая встреча в Броктоне, а потом я целый день свободен.
— А я — нет.
Тон у меня был резкий, неприветливый, такой по-дурацки настороженный. Я отвернулась, но краем глаза заметила, что мой сердитый ответ привел Ричарда в замешательство. Я снова только что захлопнула дверь… из страха. Из страха перед чем? Что этот мужчина предложил мне провести с ним завтра день? Из страха, что я поведала ему случай из своей жизни, о котором так и не решилась рассказать мужу — возможно, потому что предвидела его реакцию. Дэн закатил бы глаза, как бы говоря: «Бедная глупышка Лора», — мне это было так знакомо.
— Очевидно, я опять что-то не то сказал, — произнес Ричард, жестом показав официанту, чтобы тот принес счет.
— Нет, это я была невежлива с вами.
— Я проявил излишнее любопытство, спрашивая, в чем выражается ваш самообман.
— Я не из-за этого вспылила. Дело в том…
Я внезапно умолкла, не желая ничего говорить.
— Вы не обязаны передо мной отчитываться, — сказал Ричард.
— Спасибо, — прошептала я, думая: лучше б мне сквозь землю провалиться.
Принесли счет, Ричард настоял на том, чтобы заплатить за нас обоих. Потом спросил, подключена ли в моем телефоне электронная почта.
— Для меня это слишком дорого, — объяснила я. — Я обхожусь SMS-сообщениями.
— Что ж, тогда я полностью передаю инициативу в ваши руки. Вот вам еще одна моя визитка. Последний номер внизу — это мой мобильник. Завтра я свободен с полудня — и был бы рад провести с вами день. Если не свяжетесь со мной, я не обижусь. Мне было приятно провести с вами этот вечер. И я искренне желаю вам всего самого хорошего. Потому что — не сочтите за дерзость — вы заслужили хорошее.
Молчание.
— Спасибо, — наконец произнесла я. — Большое спасибо.
Мы поднялись из-за стола. Я порывалась сказать ему: «Тогда встречаемся завтра в городе где-нибудь в час?», но снова сдержалась.
— Я провожу вас до машины? — предложил Ричард.
— Незачем. Мне повезло, я нашла парковочное место прямо у кинотеатра.
— Ну, туда все равно еще нужно дойти.
Мы покинули бар и в молчании прошли с полквартала до того места, где я оставила свой старенький автомобиль. Если Ричард и заметил его дряхлость, виду он не показал.
— Что ж, пока… — произнесла я.
— Пока.
Снова молчание.
— Жаль, что завтра не получится, — сказала я, а про себя подумала: теперь я закрыла дверь на два оборота.
— У вас есть мой телефон.
— Да, есть.
— А капитанша группы поддержки… та, что высмеяла вас… уверен, теперь она сожалеет об этом.
— Вряд ли. А знаете, что самое смешное в моей жизни? Моя дочь — капитанша болельщиц. Надеюсь, она не стерва. Но капитанша болельщиц во всех отношениях. И отчаянно стремится быть популярной… любой ценой.
— Значит, она одинока.
— А кто не одинок? — спросила я.
Едва эти слова сорвались с моих губ, я быстро попрощалась и села в машину, расстроенная тем, что только что призналась абсолютно чужому человеку в том, что не дает покоя мне целыми днями, месяцами, годами: что я ужасно одинока.
И что мне было делать после такого грандиозного признания? Я захлопнула дверцу машины и покатила в ночь.
В гостиницу я приехала уже после двух часов ночи. Когда последний раз я вела беседы до столь позднего часа?
Меня кольнула совесть. Особенно когда я увидела сообщение от мужа:
«Я был не в духе. Прости. Дэн».
Ну вот. Хоть какое-то извинение. Скупое. Краткое. Неэмоциональное. Лишенное любви.
И как мне реагировать на это бесстрастное выражение сожаления? Не раздумывая, я набрала ответ:
«Ничего страшного. С кем не бывает. Люблю. Лора».
Если неуважение хоть раз проявилось в отношениях между супругами, оно уже не исчезает. Дэн в последнее время был постоянно раздражен, но его недовольство обычно носило мирно оскорбительный характер. Его сегодняшняя вспышка была вызвана отчасти тем, что он находился в состоянии стресса. Частично была здесь и моя вина: я позвонила ему в неурочный час, разбудила его.
Почему сейчас я ищу оправдание его оскорбительному поведению? Не потому ли, что чувствую себя немного виноватой за то, что выпила пару бокалов вина с Ричардом… и мне это понравилось? И одновременно ругаю себя за откровенностью призналась ему в том, что я одинока, и использовала это как предлог, чтобы умчаться в ночь. Наверняка он теперь считает меня невротичкой. За исключением одной невинной реплики о том, что у нас с ним нечто вроде первого свидания, — реплики, на которую я отреагировала как дура, — Ричард ничем не давал мне понять, что он обхаживает меня. И ни словом не намекнул на то, что он несчастлив в браке или недоволен тем, как сложилась его жизнь…
Но то, как он говорил о словах, как заставил меня прочитать стихотворение Фроста, то, как этот мужчина, который поначалу показался мне седым, невзрачным недотепой, внезапно оживился, беседуя со мной о литературе… Он вознес меня…
Бог мой, да ты только послушай себя. «Он тебя вознес?» Мыслишь, как девочка-подросток, которая встретила своего одноклассника, такого же придурка, как она сама, и балдеет от того, что его, как ей показалось, искренне интересует то же, что ценит она.
И что плохого в том, чтобы общаться с человеком, который ценит родной язык, письменный и устный? И с какой стати я отношу себя и Ричарда к придуркам?
Потому что ты замужем за человеком, который однажды сказал тебе, что он боится, что его сын «унаследовал от матери придурковатые гены».
Конечно, я оставила его реплику без ответа (это было в прошлом году, незадолго до того, как у Бена случился нервный срыв, и у него уже проявлялись признаки психической неустойчивости). Конечно, тогда, увидев оторопь на моем лице, Дэн попытался обратить все в шутку, ха-ха. И я, конечно, промолчала. Но вот прошло столько времени, а его слова по-прежнему не дают мне покоя. Потому что они обидные. И потому что раньше Дэн никогда меня не обижал.
А сейчас…
Если неуважение хоть раз проявилось в отношениях между супругами, оно уже не исчезает.
Бип.
На мой телефон пришло еще одно сообщение:
«Мам, привет. Сегодня произошло нечто феноменальное. После обеда на пороге моей мастерской внезапно появилась Элисон».
Этого только не хватало. Почему те, кто привык разбивать сердца и манипулировать людьми, всегда возвращаются, чтобы причинить еще больше горя? Я читала дальше:
«Она была само дружелюбие. Говорила мне, что я блестящий художник. На все лады расхваливала новую картину, над которой я работаю. Намекала, что соскучилась по мне. Я знаю, что ты скажешь: „Не приближайся к ней“. Но дело в том, что я хочу быть с ней. Даже понимая, что опять обожгусь. Но, возможно, я теперь более жаростойкий. Мне хотелось бы узнать твое мнение. Только, пожалуйста, без нотаций. Б ххх».
О боже. Элисон Коварная Обольстительница. Спровоцировав у моего сына нервный срыв, она, возможно, учуяла, что он оправился после разрыва с ней, снова начал творить. Поэтому, естественно, ей захотелось убедиться в том, что она сумеет опять его сломать. Я раз пять прочитала сообщение сына, и меня в нем особенно заинтриговал и порадовал намек на то, что Бен понимает, что Элисон попытается причинить ему боль, но его теперь голыми руками не взять. Я порывалась сказать ему: «Захлопни дверь перед лицом этой ведьмы», но знала, что эти мои слова Бен истолкует как желание матери защитить своего сына, практически граничащее с пуританством. Бен мнил себя представителем богемы, а потому не терпел нравоучений, не хотел «быть ответственным» и не собирался вести себя как «занудный страховой агент».
Я подумывала о том, чтобы тотчас же позвонить ему — он редко ложился спать раньше трех часов ночи, — но понимала, что это не самая удачная идея. Если Бен хотел поговорить со мной, он звонил сам. Если хотел ограничить наше общение перепиской, отправлял мне письмо на электронную почту. Если хотел получить немедленный ответ, напрямую не вступая в разговор, слал SMS-сообщение. Поэтому я устояла перед искушением позвонить и вместо этого набрала следующее сообщение:
