Не расставаясь с чашкой, Эндо продолжал свои сочувственные излияния. Ведь все эти разговоры, связанные с его дракой с Нисикавой, возникли не на пустом месте — они дали выход тревожным настроениям, воцарившимся в корректорской и наборном цехе типографии.
Плохи дела, — слышит Миясэ у себя за спиной голос представителя газеты, специализирующейся на ювелирном бизнесе. С ним он вообще никогда не разговаривал.
— О чем вы?
— Да я по поводу вашего конфликта… Впрочем, и так все ясно. — Он извиняется и тянется к электрочайнику. Из рукава его белой сорочки выглядывают старомодные часы с толстым стеклом. Миясэ уже порядком устал от подобных участливых разговоров.
— Ну ладно. — Слегка кивнув головой, Миясэ покидает уголок чаепития и направляется к своему рабочему месту. «Может, больше не встретимся, — думает он, — Пожалуй, так будет лучше…»
С этими мыслями Миясэ встречается глазами с неподвижно сидящим за своим деревянным столом у нагревателя Савамурой и, резко повернувшись к Эндо, громко говорит:
— А насчет увольнения я пошутил!
Глаза Эндо округляются, но через секунду он уже понимающе трясет головой. Даже подмигнул: мол, все останется при мне.
За столом «Компанимару» разговаривает по мобильнику мужчина из газеты, связанной с медикаментами. Миясэ ставит свою чашку на стол и садится на старенький стул. В глубине комнаты он видит темные очки Савамуры, который сидит, уткнувшись лицом в сведенные на уровне рта руки. Миясэ кивает ему, а в ответ тот вместо теплого приветствия лишь на секунду расцепляет руки.
«В чем дело, старый хрен?..»
Миясэ достает с полки у окна подборку кошачьих фотографий «Я — самый главный» и швыряет ее на стол. Ведь в газете было черным по белому написано, что присланные фотографии обратно не возвращаются, так нет же, обязательно найдется кто-нибудь не представляющий дальнейшей жизни без фотографии своего спящего кота. Все снимки мало чем отличаются друг от друга — свернувшиеся клубком котофеи напоминают ему запрятавшихся в землю личинок жуков.
— …это антигистаминное средство нужно употреблять три раза в неделю… Да, да, снижает аллергию, это отечественный производитель — японская фармацевтическая компания…
Вполуха слушая телефонный разговор сидящего рядом сотрудника, Миясэ перебирает фотографии зверьков, которых их хозяева называют своими королями, и раскладывает их на две пачки — одни с указанием адреса и клички на оборотной стороне и другие — без надписи.
Будьте особенно внимательны — давать это лекарство в сочетании с антидепрессантами…
А вот и котята ангорки, свернувшиеся клубочком на подушке стула. Они похожи на пушистые мохеровые комочки. Если бы такую прелесть увидела Тамаки, то ее радости не было бы предела.
Разложив фотографии в два больших конверта, Миясэ поднялся со своего стула и медленно направился к лифту. По дороге перебросившись словечком с корректором Окудой, он заходит в кабину. В закрывающихся дверях лифта он видит в глубине неподвижную фигуру Савамуры, сидящего за своим столом в прежней позе. Сложив на груди руки, тот неотрывно смотрит на него. «Чудак, живущий в погребе с черепами на полках. Да нет, это мой новый начальник?!» — смеясь про себя, Миясэ неотрывно смотрел на его сгорбившуюся фигуру, пока она не скрылась за сомкнувшимися дверями лифта.
— В чем дело, старый хрен?.. — пробормотал Миясэ, в последний момент согнув голову в знак приветствия.
Пушистый мех торчит в разные стороны, а спереди будто накинут передник. Коричневые и черные полоски очаровывают своей непропорциональностью.
Увидев Миясэ, ангорка из «Анимюза» замерла и прижалась к полу. На ее холке обозначились два бугорка, казалось, еще мгновение — и она удерет на полусогнутых вдоль стены. Игрушками и лакомствами с трудом заманили кошку в специальную клетку и, погрузив в такси, Миясэ с увязавшимся за компанию Кувадой покатили на квартиру в Готанде.
В машине кошка высовывала свои клинообразные когти в прорези клетки, и Миясэ от нечего делать щелкал по ним своими длинными пальцами. Тогда из клетки доносилось сдавленное ворчание. Потом ангорке, видимо, надоело злиться, и когда Миясэ поднимался с клеткой по лестнице, она лишь нежно мяукала.
Сразу после звонка из-за двери послышались быстрые шаги бегущей по коридору Тамаки. Веселый топот совсем не соответствовал мрачному настроению Миясэ. С другой стороны, в нем слышалось некое успокоение.
— Ты принес? Ангорку?! — радостно закричала Тамаки, увидев клетку с кошкой. — Ух ты, ангорка! — Она затрясла перед собой зажатыми в кулачки тонкими ручками, затем бросилась на шею Миясэ и ткнулась губами в его щеку.
— Ну, хватит. — Он отстраняет свое лицо, Тамаки в недоумении замирает на миг, и вновь прежняя радость брызжет из ее глаз.
— Быстрее показывай!
«Как же часто меняется ее настроение», — думает Миясэ по дороге в гостиную. Она закрывает дверь на балкон. Он ставит клетку на пол, из нее доносится тихое мяуканье.
— Какой приятный голосок!
Видя краем глаза дрожащую от возбуждения Тамаки, Миясэ открывает дверцу. Из створок появляется розовый носик, он внимательно обнюхивает пол перед клеткой. Затем показывается и вся кошка; пригнувшаяся так, что шерсть на пузе волочится по полу, она с быстротой молнии шмыгает в васицу. Царапает татами, выскакивает оттуда, пересекает гостиную, мчится по коридору и наконец забегает в ванную.
— …Постой… — гоняясь по всей квартире за кошкой, говорит Тамаки, но теперь ее голос звучит совсем иначе.
— Коити… Ты можешь выслушать меня?!
Может, ей не нравится то, что кошка оказалась взрослой? И вправду, топает как лошадь, думает Миясэ.
— Что такое?
— Это же не… ан… ангорка?
Сначала Миясэ не понял, что она имеет в виду.
— В чем дело?
Эта кошка не ангорка, правда? — вытянув губы, растерянно произносит Тамаки. Тем временем кошка вернулась в гостиную и, выгнувшись дугой, стала тереться об ее ноги.
— Это же не ангорка, правда?
— …Тамаки, что ты городишь?
Миясэ вспоминается неоплаченный счет за ангорку в «Анимюзе», к этому добавляются хлопоты со свадебным банкетом, заказанные, но еще не выкупленные полностью обручальные кольца, приглашения, квартира, мебель… лавиной движутся на него всевозможные обязательства. Кажется, они разрывают его тело на куски.
— Что ты городишь, Тамаки?!
Перед глазами встает разбитое его кулаком лицо Нисикавы, пытается тупо пошутить типографщик Сасада, воняя кимчи. Миясэ видит свое искаженное отражение в темных очках Савамуры, рядом с ним его любовница Тиба с желтым налетом на зубах; сперма мужчины, с которым Тамаки изменяла ему в Кобе, отдает спиртным. В баре «Наполеон» он с Фуруя пускает сигаретный дым у стойки и луч подсветки захватывает его. Нет уж, а не лучше ли замутить с той девчонкой с дог-шоу? Ну, уволят с работы, останусь перед свадьбой в долгах, как в шелках, убью кошку, пойду к Савамуре и буду поджидать покойников в холле больницы! Ты это понимаешь, Тамаки?! Да, что б ты сдохла! Я буду дрочить, представив другую бабу, и ты сдохнешь только от этого! Сдохни, тварь!..
Я схвачу за тонкую шею эту кошку, которая трется у твоих ног. Да, вот этими паучьими пальцами я сверну ей башку, теплое и мягкое тело положу в полиэтиленовый пакет и выброшу с балкона на проезжую часть улицы Хассан-дори…
— Моя масенькая, как же ты попала к нам в дом?
Бред Миясэ прервался, будто щелкнул затвор фотоаппарата. От неожиданности он трясет головой. Перед ним, присев на коленки, Тамаки гладит за ухом кошку.
— Тебя привели по ошибке, ты заблудилась, да?
В обрамлении черных волос белеет ее шея, выглядывающая из широкого ворота серой кофты. Миясэ с трудом успокаивает дыхание. «Свадьбы не будет!» — чуть не слетает с его языка.
— Коити… А хочешь, я скажу, что делала в Кобе?..
Глубокий вздох вырывается из его груди.
— Давай попробуй! Злиться не буду…
Он пристально смотрит на Тамаки, которая снизу заглядывает ему в лицо. В уголках ее губ затаилась улыбка.
— …Все было… как ты и… думал.
Взяв кошку себе на колени и слегка выпятив губки, она поглаживает ангорку.
— …Хоть ты и попала ко мне по ошибке, но все равно милая… — говорит Тамаки дрожащим голосом и, закрыв глаза, прижимается щекой к кошке.
— То, что ты сейчас думаешь, то я и сделала…
— Эта кошка — чистокровная ангорка!
— Коити, ты никогда мне не даешь слова сказать.
— Я тебе еще раз говорю, это чистокровная ангорка.
— Нет же… ангорка гораздо пушистее, шерсть у нее длиннее… И сама она намного меньше…
Оставаясь на месте, ангорка повернула мордочку и уставилась своими небесными глазами на Миясэ. Большие зрачки, как тонкие веретенца, то расширяются, то сужаются. «Она же гипнотизирует меня!» — подумал Миясэ и ответил ей таким же пристальным взглядом.
