Секретарь, казалось, обдумывала эту просьбу, и Кнолль воспользовался моментом, чтобы изучить фотографию в рамке, висящую за ней на стене. Женщина стоит перед мужчиной, ее правая рука поднята, как под присягой. У нее темные волосы до плеч, вздернутый нос и выразительные глаза. Одета в черный балахон, поэтому трудно сказать, какая у нее фигура. Ее гладкие щеки слегка окрашены румянами, а легкая улыбка выглядит уместной при этих торжественных обстоятельствах.
Он показал на фотографию:
— Судья Катлер?
— Когда ее приводили к присяге, четыре года назад.
Это было то же лицо, которое он видел на похоронах Петра Борисова во вторник, она стояла впереди собравшихся, обнимая двоих маленьких детей — мальчика и девочку.
— Я могу передать судье Катлер ваше сообщение, но я не знаю, позвонит ли она вам.
— Почему?
— Она уезжает сегодня.
— Куда-то далеко?
— Она едет в Германию.
— Такое прекрасное место… — Ему нужно было узнать куда, поэтому он попробовал назвать три основных возможных пункта. — Берлин прекрасен в это время года. А также Франкфурт и Мюнхен.
— Она едет в Мюнхен.
— А! Волшебный город. Возможно, это поможет ей оправиться от горя.
— Надеюсь.
Кнолль узнал достаточно.
— Благодарю вас, госпожа Люффтман. Вы мне очень помогли. Вот информация о моем отеле. — Он придумал название и номер комнаты, ему уже не нужен был этот звонок. — Пожалуйста, сообщите судье Катлер, что я приходил.
— Постараюсь, — сказала она.
Кнолль повернулся, чтобы выйти, но бросил последний взгляд на фотографию на стене, как следует запоминая образ Рейчел Катлер.
С шестого этажа он спустился на первый. Линия платных телефонов вытянулась вдоль стены. Кнолль подошел и набрал номер частной линии в кабинете Франца Фелльнера. В Германии было уже почти пять часов вечера. Он не знал, кто возьмет трубку и перед кем вообще он теперь должен отчитываться. Власть явно переходила в другие руки — Фелльнер отходил от дел, а Моника присваивала себе право контроля. Но старик был не из тех, кто легко сдавался, особенно когда на карту было поставлено что-то вроде Янтарной комнаты.
— Guten Tag, — ответила Моника после двух звонков.
— Ты сегодня дежурный секретарь? — спросил он по-немецки.
— Пора бы уже тебе позвонить. Неделя прошла. Все удачно?
— Давай-ка проясним ситуацию. Я не привык отчитываться как школьник. Дай мне задание и оставь в покое. Я позвоню, когда надо будет.
— Какие мы обидчивые!
— Мне не нужна нянька.
— Я напомню тебе об этом в следующий раз, когда ты будешь у меня между ног.
Он улыбнулся. Ей трудно было не уступить.
— Я нашел Борисова. Он сказал, что ничего не знает.
— И ты поверил ему?
— Я разве так сказал?
— Он мертв, да?
— Неудачное падение с лестницы.
— Отцу это не понравится.
— Я думал, командуешь ты.
— Я. И откровенно говоря, это не имеет значения. Но отец прав — ты слишком сильно рискуешь.
— Я не рискую без необходимости.
На самом деле он был очень осмотрителен. Осторожен во время первого визита, чтобы ничего не трогать, кроме стакана с чаем, который он забрал во время следующего прихода. А когда он явился во второй раз, он был в перчатках.
— Скажем, я счел такой ход событий необходимым при сложившихся обстоятельствах.
— Что он сделал, оскорбил твою гордость?
Удивительно, как Моника могла читать его мысли, находясь за четыре тысячи миль. Кнолль никогда не думал, что он так предсказуем.
— Это не важно.
— Однажды удача оставит тебя, Кристиан.
— Звучит так, как будто ты ждешь этого дня.
— Нет. Тебя будет трудно заменить.
— В чем?
— Во всем, ты, ублюдок.
Кристиан улыбнулся. Приятно знать, что он тоже ей не безразличен.
— Я узнал, что дочь Борисова на пути в Мюнхен. Возможно, она едет, чтобы встретиться с Макаровым.
— Почему ты так думаешь?
— Борисов что-то недоговаривал, увиливал от ответа, и еще одна его фраза о панелях. «Возможно, им лучше оставаться потерянными».
— Дочь, может, просто поехала в отпуск.
— Сомневаюсь. Слишком много совпадений.
— Ты поедешь за ней?
— Попозже. Я должен сначала еще кое-что сделать.
Атланта, Джорджия
Четверг, 15 мая, 11.15
Сюзанна наблюдала за Кристианом Кноллем из мезонина. Она сидела в переполненной комнате для ожидания, на наружной стеклянной двери была табличка «СУДЕБНЫЙ КЛЕРК, ДОРОЖНЫЕ ШТРАФЫ». Около семидесяти пяти человек ждали своей очереди, чтобы подойти к столу, отделанному формайкой,[18]и сдать повестки; застоявшийся сигаретный дым висел в воздухе, несмотря на несколько табличек с надписью «НЕ КУРИТЬ».
Она следила за Кноллем с субботы. В понедельник он совершил две поездки в Музей высокого искусства и одну в офисное здание в деловой части Атланты. Во вторник он был на похоронах Петра Борисова. Она наблюдала за службой с другой стороны улицы. Вчера он не много разъезжал, только съездил в публичную библиотеку и в торговый центр, но сегодня он рано встал и весь день был в разъездах.
Ее короткие светлые волосы были спрятаны под париком каштанового с красным отливом цвета. Яркий макияж украшал ее лицо, а глаза были спрятаны за парой дешевых очков. Она была одета в узкие джинсы, свитер без воротника с надписью «1996 Atlanta Olympics» и теннисные туфли. Дешевая черная сумка висела на плече. Сюзанна прекрасно сливалась с толпой ожидающих, открытый журнал «Пипл» лежал у нее на коленях, она все время переводила взгляд со страниц на телефонные автоматы на другом конце мезонина.
Пять минут назад она прокралась за Кноллем на шестой этаж и видела, как он входил в офис Рейчел Катлер. Она узнала ее имя и поняла связь. Кнолль явно не сдавался, скорее всего, сейчас он докладывал Монике Фелльнер о том, что ему удалось узнать. Эта сучка определенно будет проблемой. Молодая, агрессивная, голодная. Достойная преемница Франца Фелльнера…
Кнолль недолго оставался в офисе Рейчел Катлер, недостаточно долго, чтобы встретиться с ней. Поэтому она скрылась, боясь, что он может заметить ее присутствие, не уверенная, что ее маскировка достаточно хороша. Сюзанна надевала разную одежду каждый день, стараясь не повторять ничего, что он мог бы запомнить. Кнолль был хорош. Чертовски хорош. К счастью, она была лучше.
Кнолль повесил трубку и вышел на улицу.
Она отбросила журнал в сторону и пошла за ним.
Кнолль поймал такси и поехал обратно в отель. Он почуял кого-то в субботу вечером в доме Борисова после того, как свернул старику шею. И он определенно засек Сюзанну Данцер в понедельник. И с тех пор каждый день замечал ее присутствие. Она хорошо маскировалась. Но долгие годы работы обострили его способности. Мало что ускользало от него теперь. Эрнст Лоринг, хозяин Данцер, хотел Янтарную комнату так же сильно, как Фелльнер. Отец Лоринга, Иосиф, помешался на янтаре, он собрал одну из самых больших частных коллекций в мире. Эрнст унаследовал и коллекцию, и страсть своего отца. Много раз он слышал рассуждения Лоринга на эту тему и наблюдал, как тот продавал или покупал куски янтаря у других коллекционеров. Несомненно, Данцер прилетела в Атланту узнать, что происходит. Но как она узнала, где его искать?
Ну конечно! Тот любопытный клерк из Санкт-Петербурга. Кто же еще? Этот идиот наверняка разглядел тот листок отчета КГБ до того, как он положил его на стол. Ему, конечно, платили, и Лоринг был одним из нескольких благодетелей — теперь, видимо, основным, раз Данцер была здесь и была, как он предполагал, с пятницы.
Такси припарковалось у Марриотта, и Кнолль выскочил из машины. Где-то позади Данцер, конечно, шла за ним. Возможно, она тоже была здесь зарегистрирована. Скорее всего, она нырнет в один из туалетов на первом этаже, сменит парик и аксессуары, может, быстро переоденется, может, даже заплатит кому-то из носильщиков или консьержей, чтобы они дали ей знать, если он выйдет из здания.
Кристиан пошел прямо в свою комнату на восемнадцатом этаже. Войдя, он набрал номер отдела бронирования авиакомпании «Дельта»:
— Мне нужен рейс из Атланты в Мюнхен. Есть на сегодня?
Было слышно, как стучат кнопки клавиатуры.
— Да, сэр, у нас есть вылет в четырнадцать тридцать пять. Прямой рейс в Мюнхен.
Ему надо было удостовериться, что других рейсов не было.
— Что-нибудь пораньше или попозже?
Снова застучали кнопки.
— Не нашей компанией.
— А другой компанией?
Снова стук.
— Это единственный прямой рейс из Атланты в Мюнхен сегодня. Хотя есть еще два рейса с пересадкой.
Кнолль мог поручиться, что Рейчел Катлер полетела прямым рейсом, а не рейсом в Нью-Йорк, Париж, Амстердам или Франкфурт с пересадкой в Мюнхене. Он подтвердил бронирование, затем повесил трубку и быстро упаковал дорожную сумку. Ему надо было точно вычислить время прибытия в аэропорт. Если Рейчел Катлер не будет на том рейсе, который он выбрал, ему надо будет снова выйти на нее другим путем, возможно, когда она свяжется со своим офисом, чтобы сообщить секретарю, куда ей можно звонить. Он мог перезвонить, оставить правильный номер и подогревать ее любопытство, пока она сама не перезвонит ему.
