Удары возобновились, на сей раз по голеням и икрам, что было очень больно. Насколько я понял, она била меня ногами. (Оставалось только благодарить небеса за то, что она не носила острые каблуки.) Естественно, больше всего мне хотелось найти дверь, хотя и было жалко японскую ширму, великолепный экземпляр работы Йосаку Эра, подаренную президенту и первой леди премьер-министром Кундо. Ее оценили в двенадцать тысяч долларов. Мне пришло в голову выиграть немного времени, апеллируя к ее женскому инстинкту.
– Миссис Такер, ширма!
– К чертям вашу ширму!
Все это время она еще продолжала молотить меня диванной подушкой. Пытаясь спастись, я сунул голову в дыру, отчего та, естественно, только увеличилась.
В попытке подняться на ноги я, желая обрести точку опоры, схватился за торшер, но он не выдержал и упал – и я вместе с ним. Лицо закрыл шелк, сорванный с ширмы, так что первую леди я почти совсем не видел. Оставалась одна надежда: дама скоро устанет. Увы, эта надежда не оправдывалась.
Собрав последние силы, я добрался до стены и стал пробираться к выходу, пригнувшись и стараясь уберечь голову от ударов. Когда мне удалось нащупать дверь, я почувствовал несказанное облегчение, но, увы, слишком рано. Дверь открывалась внутрь, и первой леди удалось прижать меня ею к стене. Однако та же дверь мешала ей бить меня. И то хорошо. Я слышал тяжелое дыхание миссис Такер, которая, налегая на дверь, делала мне, по сути, искусственное дыхание. Отчасти благодаря этому, дыхание у меня восстановилось, хотя и не полностью.
– Я помогла вам, – сказала она, всхлипывая. – Они хотели вас выставить, а я вас защитила. Так-то вы отплатили мне. Вы с ними.
У меня чуть сердце не выскочило из груди.
– Мадам, я не с ними.
– Я доверяла вам.
Она отступила, и мне удалось выбраться из-за двери.
Я как раз хотел сделать еще одну попытку объясниться, но вылетел в распахнутую дверь и упал на спину. Дверь с оглушительным грохотом захлопнулась.
Несколько секунд я пролежал не двигаясь и пытаясь подсчитать потери. Чувствовал я себя отвратительно.
Кто-то помог мне подняться. Я узнал Харли, одного из агентов службы безопасности, охранявших первую леди.
– Как вы, мистер Вадлоу?
– Спасибо, ничего, нормально. А у вас как дела, Джо?
– Грешно жаловаться.
С помощью Джо я добрался до дверей своего кабинета. Но, прежде чем войти, мне нужно было собраться с силами, чтобы обойтись без Джо.
– Gott! – вскричала миссис Метц. – Что такое? Террористы? Здесь?
Мне не хотелось, чтобы пошли слухи.
– Оступился и упал.
– У вас кровь.
Она промокнула мне губы платочком, и я отдал себя в ее власть. У меня ныло левое плечо, еще сильнее болели левая нога и живот, а лицо еще к тому же пылало. Я ополоснул лицо и принял аспирин.
– Президент хочет немедленно вас видеть, – сказала миссис Метц. С жалостью глядя на меня, когда я вышел из ванной комнаты, она напомнила, что на днях я попросил ее отправить в починку мои вторые очки, они еще не готовы. Потом внимательно оглядела меня и что-то стряхнула, что-то поправила. – У вас пиджак порван на спине.
– Неважно. Надо торопиться.
– И на губе опять кровь. Подождите.
Я почувствовал прикосновение мокрого платка к губе и тотчас – острую боль и крепкий запах духов миссис Метц, от которых никогда не был в восторге.
– Что это вы делаете?
– Останавливаю кровь и заодно очищаю ранку.
Зазвонил телефон. Это была Бетти Сковилль, секретарь президента.
– Да, – сказала миссис Метц, – он идет, идет.
Миссис Метц помогла мне спуститься по лестнице, пройти мимо домашнего театра и потом повела по длинному, устланному красным ковром коридору. Мне оставалось только радоваться, что я не различаю лица встречавшихся нам людей. Высокопоставленного чиновника в порванном пиджаке и с кровоточащей губой, источающего аромат немецких духов, не каждый день встретишь в Белом доме. Мы вышли из Восточного крыла и миновали колоннаду Розового сада, которая изображена на двадцатидолларовой банкноте.
– Лишь бы репортеры меня не увидели, – прошептал я миссис Метц, когда мы приблизились к двери, что вела в Западное крыло и была рядом с входом в пресс-центр.
– Можно пойти другим путем.
Она повела меня обратно, потом направо, вокруг Овального кабинета. Обычно служба безопасности терпеть не может, когда кто-нибудь даже приближается к этой части здания. Около нас возникла пара теней. Миссис Метц объяснила, что мы не хотели встретиться с журналистами. Мне показалось, что я узнал голос Брэлшоу, одного из агентов службы безопасности президента.
Он проводил нас в кабинет Бетти Сью Сковилль, находившийся по соседству с президентским. Бетти Сью не сумела скрыть своего изумления.
– Мистер Вадлоу, что с вами?
– Ничего особенного, Бетти.
Она взяла трубку.
– Мистер Вадлоу здесь, сэр. Да, сэр. – И она повернулась ко мне. – Он вас ждет.
Что-то в ее голосе было такое, от чего я насторожился.
Дамы проводили меня до двери.
– Откройте дверь и покажите мне, в какой стороне президент, – попросил я.
– Там, где статуя, – прошептала Бетти. – Держитесь статуи.
Я кивнул. Президент купил скульптуру Фредерика Харта под названием «Дротик».
Дверь, щелкнув, открылась.
– Он прямо перед вами, – прошептала миссис Метц.
– Доброе утро, господин президент, – сказал я, стараясь шагать в направлении стола.
Но президент сердился, и ему было не до формальностей.
– Черт подери, что это с вами?
– А, это! – И тут мое колено пришло в соприкосновение с угловой деталью рузвельтовского стола – я немного не рассчитал. Едва сдержав стон, я подался назад. – А., я… упал, сэр.
– Упали? Так садитесь же.
Сделав шаг назад, я нащупал кресло и сел.
– Где ваши очки? Что у вас с губой? Это моя жена сотворила с вами такое?
– Сегодня утром у нас было совещание…
Он потянул носом.
– Черт побери, вы пользуетесь духами?
– Нет. Так получилось.
– Моя жена несколько минут назад объявила мне, что подает на развод.
О, господи! Я попытался вспомнить, был ли в истории хоть один президент, который шел на предвыборную кампанию в разгар бракоразводного процесса, однако такого как будто еще не случалось.
– Мне кажется, она сейчас немного расстроена.
– Расстроена? Вы что, не понимаете? Она угрожает мне разводом! – Видеть лицо президента я не мог, зато его тон был абсолютно ясен. – Вы понимаете, что это значит?
– Трудные выборы, сэр.
Ярости президента, не стеснявшегося в выражениях, не было предела. Не стоит повторять тут, что он говорил.
Наша беседа продолжалась недолго. Я сделал вывод, что первой леди больше не понадобятся мои услуги, и, похоже, президенту тоже. Я высказал предположение, что наступило время покинуть Белый дом. Президент был согласен со мной. Я сказал, что, несмотря на последние события, для меня было честью служить в его администрации. Он меня не удерживал.
Хотелось в последний раз оглядеть Овальный кабинет, в котором я провел много счастливых часов, однако без очков об этом и подумать было нельзя. В последний раз попрощавшись с президентом, я двинулся к двери, стараясь идти уверенно, не теряя достоинства. Однако, слегка сбившись с курса, я наткнулся на скульптуру Фредерика Харта. О том, что последовало за этим, лучше умолчать.
Опять возвращаюсь к проблеме введения метрической системы.
Из дневника. 7 ноября 1991 года
Майор Арнольд обработал мои раны, в том числе и нанесенную дротиком. Она, кстати, оказалась самой серьезной. Миссис Метц раздобыла мне запасные очки, и я позвонил Джоан, чтобы она ждала меня пораньше. В детали я не вдавался, но Джоан, зная меня лучше всех, сказала, что приготовит на ужин мясной рулет, мое любимое блюдо. На ее языке это означало: ничего страшного не произошло. Потрясающая женщина!
Позвонил расстроенный Фили. Первая леди поехала в Нью-Йорк – на поезде, и журналисты возмущались, почему им не сообщили заранее, что это значит и т.д. и т.п.
– Купить туфли, подать на развод, – проговорил я без всяких эмоций. – Кто знает?
Не прошло и двух минут, как Фили был у меня в кабинете, взмыленный, задыхающийся. Я сказал ему, что пора кончать с курением.
– К черту! Что происходит?
Я рассказал.
– Вы не можете уйти в отставку. Не сейчас!
Пришлось объяснить, что дело вовсе не во мне.
– Я все устрою.
Помнится, я сказал о своем нежелании работать в Белом доме. В ответ же услышал, что не надо истерик и он все берет в свои руки.
Вечером в средствах массовой информации только и обсуждали неожиданный визит первой леди в Нью-Йорк. Она пряталась от журналистов в отеле «Шерри Нидерланд» на Пятой авеню, а вот Фили показали на пресс-конференции, где он сказал, что первая леди решила заранее заняться рождественскими подарками.
