— Что-то тут не так. Теперь, конечно у нас все будет иначе. После таких потрясений и такого праздника. Но мне кажется, что нужно разобраться в причинах. Почему, мы не ощущали потребности сделать этого раньше.
— Может, нужно это понять и рассказать другим, что бы они ни делали таких же ошибок.
— Что вы по этому поводу думаете?
Обратился я к своим друзьям.
И вкратце перевел на английский язык, для итальянца. А то, он уже начал скучать, не понимая ничего из нашей беседы на русском языке.
На удивление, он довольно активно отреагировал. Сказав, что примерно об этом же он размышлял и сам.
Дальше он поведал нам о своих размышлениях. В основном по-итальянски, так что Люсе пришлось переводить. А когда она задумывалась над переводом или просто не знала некоторых слов, он говорил, поясняя свою мысль по-английски. А мы с Евгением уже пытались донести это до всех остальных.
Немного комично это все выглядело. Звучало сразу три языка и практически все разом говорили. Потому, что итальянец говорил постоянно. Сначала по-итальянски — а Люся переводила. В этот же самый момент он разъяснял нам всё, то же самое, но по-английски. А мы иногда задавали уточняющие вопросы, и этот процесс протекал в обратном направлении. Только теперь мы с Евгением и Люся говорили одновременно на двух языках, а итальянец только хлопал глазами.
Но в результате, мы всё поняли именно так, как он это хотел выразить. И он тоже понял, что до нас дошло, именно то, что он нам хотел сказать.
Далее, привожу его слова в примерном переводе.
Ему все это было очень тяжело понять, и он считает всю эту ситуацию немного странной. Не ситуацию с КГБ и нашим геройством. Это как раз он в состоянии понять — это как раз все по-русски. То есть все, что случилось и как все происходило, могло произойти только, и именно в России, ну, или в бывшем Советском Союзе.
А как раз ситуацию с одноклассниками, он называл странной.
Потому, что в его стране отношения с одноклассниками, в школе, не такие близкие. Он никак не мог себе представить, что с кем-то из его класса, могут быть такие теплые отношения, как у меня с Люсей. Он знает об этом из ее рассказов, и понял это, увидев меня и понаблюдав за нами, совсем немного.
Но если кто-то и становится настоящим другом, то это уже на всю жизнь. У некоторых его знакомых есть такие друзья — из школы. И в тридцать, и в сорок, и даже в шестьдесят лет — они все равно, самые лучшие друзья.
Только, таких единицы, а не двадцать человек или даже, не так, как мы — пятеро.
И никому и в голову не придет, уехать куда-то и не оставить свои контакты этим друзьям. Они могут забыть, соседям или родственникам это сделать, но школьным друзьям — никогда. Эти отношения сильнее и надежнее, чем все остальные в жизни. Исключение, конечно — это любовь к родным. Имеется в виду мама, папа, братья, сестры, жена и дети.
И он думает, что знает, в чем причина.
Он считает, что основная причина — это традиции. В Италии эта традиция — отношения с друзьями, культивируется несколько сотен лет, и поэтому она стала реальной традицией. И отношение к ней — как к чему-то само собой разумеющемуся.
А в Советском Союзе одни традиции были заменены другими. Были созданы новые традиции. Но они не шли из людей, не шли из Истории народа. А были просто придуманы.
Да, еще, в Советском Союзе было очень преуменьшено значение слова Родина. Каждый кто, куда-то уехал, пытается искать новую Родину и готов к таким переменам. Только маленькая частичка души у каждого, все-таки держит это понятие — Родина. И то. Что это, именно то место, где прошло детство.
Мы не нашлись, что ему ответить. Уж больно серьезные темы поднимались. Не готовы, мы, вот так, просто, говорить о традициях, о Родине, о душе. Только сидели и кивали головами, как лошади в цирке.
Еще несколько дней мы отдыхали вместе.
Взяли как-то, на прокат яхту, почти такую же, как была у нас в детстве.
Выходили на ней в море.
Осмотрели, почти все коралловые рифы.
Вечерами танцевали. Как-то раз, запели под аккордеон, русские песни.
Ездили посмотреть на гробницы фараонов и на пирамиды.
Частенько заводили разговоры на эту тему, но так и не смогли ответить на все поставленные вопросы.
Но, мы были едины в том, что вопросы эти правильные, а ситуации, совсем не выдуманные.
И, что мы все, почти одинаково думаем и ощущаем эти проблемы.
Но нужно подумать. Нельзя так, сразу.
И собираться необходимо, почаще. И с семьями.
Я пригласил всех к себе.
А Константин к себе, в гости.
Евгений сказал, что будет готов встречать всех через полгода. И тоже всех заранее приглашает.
Я сказал, что можем съездить к Валерке на рыбалку.
Борис ответил, что к нему мы все, всё равно приедем очень скоро.
Люся, переводила с русского, всё это, для мужа. А он, даже вскочил и очень энергично начал приглашать в гости к ним. Нас всех. И прямо сейчас.
Было жалко, что Константин не смог привезти с собой жену — у них был еще очень маленький ребенок.
А Евгений был тут с женой.
Борис сказал, что в следующий раз, возможно, привезет с собой Леночку. А сейчас, она обойдется — молодая ещё.
Значит, только моей супруги не хватало.
Я позвонил ей. И она сказала, что с удовольствием прилетит в Италию.
И мы согласились. И поехали в гости к Люсе.
— Марат Камчаткин. Сказал кто-то в телефоне.
— Могу я с вами встретиться?
Ну, вот снова. Сразу подумал я. Но, вспомнив, сколько раз я ошибался в отношении этого человека. И, то, что он, практически всё выполнил, что обещал. Общение с ним, было тоже довольно интересным. Если бы не одно большое но…
И опять он меня удивил.
— Я не по работе, я по личному вопросу.
Сказал он.
Подумав: — А почему бы и нет?
Я согласился:
— Надеюсь, в Дубай мне лететь не придется, для встречи с вами? А то, больно уж там жарко.
Мы встретились в небольшом кафе. На окраине того города, где я сейчас живу. Это было скромное, семейное кафе. И радушный хозяин, принес нам мягкие подушечки и теплые накидки, потому, что мы расположились в саду, а было еще довольно прохладно. Небольшой ветерок и солнца, как-то мало.
Камчаткин в этот раз выглядел совсем по-другому. Просторный, но добротный свитер и джинсы. Белые кроссовки.
Конечно, приехал он на небольшом микроавтобусе, который остановился подальше. Не на парковке у кафе. И вышел он, совсем не с водительского места.
Отметил я про себя, что бы быть ко всему готовым. Специфика его работы, не допускала беспечности с моей стороны.
Правда, он улыбался. И был как-то скован. Ну, значит, точно не по работе. Успел подумать я. Но зачем тогда этот микроавтобус и лишние люди. Наверняка они могут нас слушать и записывать. А может даже и видеть.
Но, я отбросил эти мысли. Потому, что поведение Камчаткина было совсем не естественным, и он явно переживал и нервничал.
— Ладно, расслабьтесь и рассказывайте, что у вас там, опять приключилось.
Сказал я ему, отхлёбывая чёрный и густой кофе.
— Я, собственно, хотел вас лично поблагодарить, за наше успешное сотрудничество. И выразить свое восхищение вашими действиями. Ведь вы отнюдь не профессионал в нашем деле.
Так он начал. А я только кивнул в ответ. Давая ему возможность продолжать. И он продолжил.
— У меня не было возможности сказать это вам, один на один. Я хочу, чтобы вы знали. Очень многое зависело от вас. И успех всей операции. И моя карьера.
— Я очень тщательно готовился к нашей первой встрече. Мы знаем практически всё о вас. Но всё равно я наблюдал за вашими жестами и словами еще и тогда, когда вы встречались с Владимиром Ивановичем. Мы просто должны были добиться вашего участия и вашей помощи, в этом проекте. Именно помощи, а не вынужденного сотрудничества. И вы оправдали все наши надежды.
— Может, хватит уже, а? Мне, конечно, очень лестно, всё это слышать. Благодарю вас за эти слова. И лично принимаю вашу личную благодарность. Вы тоже достойны самой высокой похвалы. Решая — идти ли на встречу с вами. Я взвешивал — а что плохого, мне, этот человек сделал. И практически ничего не нашел. Поэтому, прекращайте петь дифирамбы и давайте к сути. Мы тут скоро начнём замерзать, несмотря на эти пледы и подушки.
Он улыбнулся и продолжил:
— Ну, собственно, это и есть, суть моего появления. И еще одна приятная миссия.
— Я согласился выступить посредником, для встречи с вами одного человека, которого вы неплохо знаете. Но, это ваш знакомый, который, вот так, просто, не мог к вам прийти.
— И если вы не возражаете, то я готов позвать этого человека, что бы этот человек, к нам присоединился.
Я сделал резкий отрицательный жест рукой и спросил:
— Из прошлого, или из настоящего?
