Элизабет ждет.
– Единственная наша забота – чтобы ваши показатели не опускались ниже оговоренного заранее уровня.
Элизабет, застыв на стуле, выговаривает сквозь стиснутые зубы:
– Лучше вам не иметь в виду того, что вы, как мне кажется, имеете.
Замок щелкает, дверь открывается.
– Спасибо, что пришли, – произносит голос.
* * *
– Джонс. Джонс!
– Что?
Фредди стоит у входа в его клетушку.
– Что с тобой?
Джонс с некоторым усилием выпрямляется.
– Не выспался, вот и все.
– Обедать пора. – Фредди смотрит на часы. – Где Холли?
– Без понятия.
– Внизу, в переговорной, – сообщает Роджер, проходя мимо. – Во всяком случае, была десять минут назад.
– В переговорной? С кем у нее может быть встреча?
Роджер, пожав плечами, уходит.
– Гм-м, – говорит Фредди.
Десять минут спустя, с сумочкой в руках, является Холли.
– Прошу прощения. Меня задержали.
– Интересно кто?
– Да клиенты. Я, если помните, ассистент Элизабет.
– Какие такие клиенты?
– То есть с кем я встречалась?
– Да.
– А тебе-то что?
– Так, ничего. Как это самоотверженно – встречаться с клиентами Элизабет, когда все остальные бегают высунув язык и стараются сохранить работу перед слиянием.
– Ты прямо как Роджер. – Она понижает голос – Роджер всего в паре перегородок от них. – Ты как думаешь, Джонс? Джо-онс!
– Ну что еще?
– Что с тобой такое?
* * *
– Одно ясно, – говорит Фредди в лифте. – Никто не знает, когда будет это слияние, кого с кем будут сливать и зачем это вообще надо.
– У меня такая же информация, – вздыхает Холли.
– Зато я слышал, что Саймон из тренингов засветил Блейку Седдону. Прямо в глаз.
– Да иди ты! Блейку? Из администрации?
– И он теперь ходит с завязанным глазом, сечешь? Как пират. – Фредди переводит взгляд с Холли на Джонса, но Джонс даже не улыбается. Он уже видел эту повязку в семь тридцать, на утреннем заседании «Альфы». Его не сильно расстроило, что кто-то заехал Блейку, но это еще больше усилило впечатление, что Блейк вылез прямиком из дневного «мыльного» сериала. – Саймона, само собой, тут же вышибли, – продолжает Фредди, – и «Усердие», само собой, тут же его зацапало. Спорю, им очень пригодится чувак, который дал в глаз зефирскому боссу. Сразу тренером его сделают, точно.
– Кстати, – говорит Холли, – я звонила в кадры узнать координаты Меган, чтобы мы могли послать ей открытку…
– Хорошая мысль, – одобряет Джонс.
– Ну вот, а они не сказали. Сказали только, что она перешла в «Усердие». – Она боязливо смотрит на Джонса. – Все как ты говорил. Жутко, правда?
– Не знаю. Не очень.
– Не очень? Сам же говорил, это заговор.
– Я тут поразмыслил… – Лифт открывается, и Джонс жмурится от яркого света. – Если на рынке только две ключевые фигуры, то вполне естественно, что служащие переходят туда-сюда. – Это дословная цитата из справочного пособия «Альфы», которое Клаусман дал ему на прошлой неделе.
Холли, уже собиравшаяся что-то сказать, умолкает, потому что лифта дожидается Ева Джентис.
– Здрасьте, – улыбается Ева. – Привет, Джонс.
– Привет. – За этим следует вынужденное: – Ты знакома с Фредди и Холли?
– Мы, наверное, говорили по телефону, но я никогда не помню, как кого звать. – Она смеется, свеженькая и бодрая – а почему бы и нет? Ночью она проспала полных шесть часов. Джонс, все это время пролежавший без сна, точно знает.
– Очень рада, – говорит Холли.
– Умммммр, – говорит Фредди.
– Смешно, правда? – говорит Ева. – Столько времени здесь проводим и даже не знаем толком, кто есть кто. – На слове «толком» она делает легкое ударение.
– Ладно, пока. – Для интеллектуальных игр Джонс сегодня не в форме, поэтому предпочитает оборвать разговор.
Холли и Фредди догоняют его посреди вестибюля.
– Ты это видел? – говорит Фредди. – Она подумает, я отсталый.
Они выходят на солнце, идут по тротуару.
– Как будто в тебе два человека, – говорит вдруг Холли.
– Что? – пугается Джонс.
– Ева права. Ходишь на работу каждый день и почти никого не знаешь. Едешь в лифте с людьми, и без понятия, как половину из них зовут. Говорят, компания – одна большая семья, а для меня они незнакомцы. Даже знакомые – вы, Элизабет, Роджер, – разве я знаю, какие вы? То есть я хочу сказать, вы мне нравитесь, но ведь мы говорим только о работе. Я как-то попыталась объяснить сестре всю важность того, что Элизабет съела пончик Роджера, а она подумала, что я чокнулась. И я, знаете, с ней согласилась. Дома я сама понять не могу, почему это так важно. Потому что дома я другая. Уходя отсюда вечером, я чувствую в себе перемену. Как будто что-то переключается в голове. А вы и не знаете – вы знаете только, какая я в рабочее время, и это ужасно, потому что в нерабочее я, по-моему, лучше. Я сама себе не нравлюсь в рабочее время. Интересно, это только со мной так? Или все люди на работе одни, а дома другие? А если да, какие они на самом деле? Мы никогда не узнаем. Мы общаемся только в рабочее время.
– Господи, – говорит Фредди, – так это Элизабет съела пончик?
Холли прикусывает язык.
– Я имела в виду, что Роджер так думает.
– Ты по-другому сказала.
– Я оговорилась. – В голосе Холли прорезывается тревога. – Ты меня неправильно понял.
– Зачем она взяла этот пончик? – интересуется Джонс.
– Слушайте, если вы проговоритесь, Элизабет сразу поймет, что это я.
– Ладно-ладно, – кивает Фредди. – Все останется между нами.
– Это случилось под влиянием момента. Ну, проголодалась она, с кем не бывает. Ничего личного. Пожалуйста, обещайте сохранить это в тайне. – Лицо у Холли озабоченное, над бровями волнообразная черточка.
– Конечно, – говорит Джонс. – Правда ведь, Фредди?
– Да-да. – Фредди облизывает губы. В знании – сила, а он только что отхватил сочный ломоть этого самого знания.
Холли все еще нервничает.
– А насчет двух людей в одном я тебя понимаю, – говорит Джонс.
– Да? – В ее глазах загорается надежда. – Может, это со всеми так?
Оба смотрят на Фредди.
– А? – вздрагивает он. – Да не скажу я Роджеру про пончик, чего вы.
* * *
К концу октября производство слухов идет на спад. Без новой информации о слиянии они циркулируют вхолостую, делаясь все причудливее. Предел всему кладет сообщение, что администрация хочет сократить отдел кадров. Кто же в такое поверит? Атмосфера ужаса и полного неведения, присущая здоровым слухам, рассеивается, уступая место тихой паранойе. Воображаемые сведения ревностно приберегаются про себя. Под конец дня, когда снимаются с вешалок пиджаки и защелкиваются кейсы, в прощальных словах сквозит подозрение – вдруг коллега что-то скрывает? Каждый прикидывает, что может ждать его завтра и сколько дырок вскоре появится на кнопочной панели лифта.
* * *
Джонс болтается в вестибюле под программой компании. Это вошло у него в привычку: он надеется встретить Еву после работы, но пока еще ни разу не встретил. Официально она числится секретарем на контроле, но практически все время отсутствует – вся работа по приему посетителей ложится на Гретель. Еву он видит в «Альфе» по утрам, иногда в мониторном зале, но всегда при посторонних типа Блейка Седдона. Между тем ему просто необходимо повидаться с ней глазу на глаз и обсудить кое-какие вопросы, поднятые во время бейсбольного матча.
Он готов уже сдаться, когда слышит перестук каблучков.
– Джонс! – Ева улыбается ему еще издали. – Мне так и показалось на мониторе, что это ты. Что делаешь?
– Тебя жду, – без утайки брякает он, ободренный ее улыбкой. – Подумал, что ты, может, не откажешься выпить.
– Отличная мысль.
– Ну и славно. – Теперь уже он ухмыляется до ушей, как дурак.
– Сейчас только освежусь чуточку и приду. – Она удаляется в сторону туалета.
Джонс, заложив руки в карманы, покачивается с носка на пятку.
– Пока, – говорит кто-то, пугая его. Фредди.
– Пока, до понедельника. – Он провожает взглядом выходящего на улицу Фредди, потом бросает взгляд на пустой контрольный стол и с ужасающей ясностью осознает, что будет, когда Фредди узнает, что между ним и Евой что-то есть. Картина грядущей катастрофы замораживает кровь в его жилах.
– Ну вот. – Ева берет его под руку, сияя улыбкой. – Пошли. Я знаю одно местечко.
* * *
Она привозит его к низкому, неопределенного назначения зданию у залива. Джонс тысячу раз ездил мимо и никогда не задумывался, что здесь может быть. Оказывается, бар – до того стильный, что постарался избавиться от всех отличительных признаков бара. В пятницу, в шесть вечера, он весь залит оранжевым солнцем, а столько пар дорогой обуви в одном месте Джонс еще никогда не видел. Ева пробирается с коктейлем сквозь толпу, улыбаясь и приветствуя всех подряд. Джонс следует за ней на балкон, где давка превращает беседу в медленный танец.
