— Я знал, что это скоро произойдет, — произнес наконец Дэнни, не открывая глаз. — И все равно ужасно.
Максвелл кивнул, по-моему, больше своим мыслям.
— Видишь ли, нас с Триш кое-что беспокоит, — выдавил он из себя.
Дэнни открыл глаза и посмотрел на Максвелла.
— Беспокоит? — удивленно переспросил он. — Что именно?
— Твоя неготовность.
— Неготовность?
— У тебя нет плана.
— Какого плана?
— Перестань повторять меня. — Максвелл недовольно покосился на Дэнни.
— Я не понимаю, о чем ты, — отозвался Дэнни.
— Вот это-то нас и беспокоит.
Дэнни подался вперед.
— Ты можешь мне человеческим языком сказать, что именно тебя беспокоит, Максвелл?
В этот момент явилась Триш.
— Зоя сидит на кухне, кушает яйцо с тостом и смотрит телевизор, — возвестила она и выжидающе посмотрела на Максвелла.
— Мы только начали, — забормотал он.
— Вот как? А я думала… — Она ненадолго умолкла и снова спросила: — Что ты успел сообщить?
— Триш, почему бы тебе не сказать прямо, если Максвелл мнется и ходит вокруг да около. Что вас обеспокоило?
Триш, явно недовольная тем, что их беспокойство пока остается для Дэнни неизвестным, оглядела обоих мужчин.
— В общем, знаешь, Дэнни, — начала она, — конечно смерть Евы для всех нас большая трагедия. Но мы ждали ее много месяцев. Мы с Максвеллом не раз обсуждали, как станем жить, когда Евы не будет. Говорить, так уж все. Скажу тебе, что мы и с Евой беседовали об этом. И решили: всем нам будет лучше, если Зоя останется здесь, в стабильной семье. Под нашим опекунством. Мы сумеем о ней позаботиться. Вырастим, дадим хорошее образование, обеспечим не только всем необходимым, но и тем, чего у других нет и никогда не будет. Введем в хорошее общество. Полагаю, такой вариант должен всех устроить. Нет, ты не думай, никто не собирается претендовать на твои отцовские права, но так будет лучше для Зои. Мы должны действовать в ее интересах, правда?
Дэнни изумленно переводил взгляд с Максвелла на Триш.
Я тоже был ошеломлен. По моему разумению, они упросили Дэнни разрешить Зое пожить здесь только чтобы скрасить последние месяцы жизни Евы, дать им возможность побыть вместе. Теперь, когда Евы не стало, Зоя должна переехать к нам. Мысль о пребывании Зои у «близнецов» в последние месяцы казалась мне разумной. Ну ладно, побыть еще пару-тройку дней здесь, но остаться насовсем… Перейти под опеку «близнецов» — это мне показалось слишком.
— Как ты думаешь? — спросила Триш.
— Вы не имеете права брать Зою под опеку, — ответил Дэнни.
Максвелл втянул щеки, сложил руки на груди, забарабанил пальцами по бицепсам, обтянутым темным кримпленом.
— Я понимаю, как тебе тяжело, — продолжала Триш. — Но, согласись, Зое тут будет лучше. У нас больше родительского опыта, больше свободного времени, мы лучше обеспечены. Мы дадим ей образование, какое она только пожелает. Она будет жить в хорошем доме, в безопасном месте. По соседству с нами есть много родителей, у которых дети одного возраста с Зоей.
Дэнни недолго размышлял над ее словами.
— У вас нет прав на опеку, — повторил он.
— Я так и знал, — мрачно произнес Максвелл.
— Когда ты хорошенько обдумаешь наше предложение, — гнула свое Триш, — то увидишь, что так правильнее. Тебе же лучше — сможешь спокойно продолжить карьеру гонщика, не заботясь о Зое, а она будет расти в хорошей обстановке, среди любящих людей. Мы все делаем ради нее;
— Откуда вы знаете, что для нее лучше? Она вам сказала? — быстро спросил Дэнни.
— Да, она.
— Почему же Зоя ничего не сообщила мне?
— Не знаю. Неужели ничего?
— Нет, — твердо повторил Дэнни.
Триш выдавила из себя улыбку.
— Дэнни, давай на время оставим этот разговор. Ты все хорошенько обдумаешь и решишь. Надеюсь, ты видишь, мы стараемся и для тебя тоже.
— Мне нечего обдумывать. — Дэнни поднялся с шезлонга. — У вас нет прав на опеку. Это мое последнее слово.
Оба «близнеца» в один голос вздохнули. Затем Макс велл полез в задний карман брюк и вытянул оттуда конверт.
— Мы не хотели доводить дело до крайностей, — пробормотал он.
— Что это? — спросил Дэнни.
— Открой и посмотри, — ответил Максвелл.
Дэнни вскрыл конверт, извлек оттуда несколько листков бумаги, пробежал их взглядом.
— Что это?
— Не знаю, есть ли у тебя адвокат. Может быть, и есть. Но если нет, советую им обзавестись, — сказал Максвелл. — Мы собираемся требовать опекунства над Зоей через суд.
Дэнни вздрогнул, словно получил удар под ребра. Не выпуская из рук конверт с бумагами, он резко опустился в шезлонг.
— Я съела яйцо, — послышался Зоин голосок.
Никто не заметил, как она вышла из дома. Зоя подошла к отцу и забралась ему на колени.
— Хочешь покушать? — спросила она. — Иди на кухню, бабушка сварит тебе яйцо.
— Нет, не хочу, — ответил Дэнни сконфуженно.
Зоя на минуту задумалась.
— Ты все еще печалишься? — спросила она.
Дэнни немного помолчал, затем ответил:
— Да, очень.
— Я тоже. — Зоя кивнула и прижалась головкой к его груди.
Дэнни посмотрел на «близнецов». Длинная рука Максвелла обхватывала узкие плечи Триш словно вериги. 3атем я увидел, как лицо Дэнни изменилось. Черты заострились, взгляд серых глаз стал суровым от решимости.
— Зоя, — сказал он, поднимаясь, — иди в дом и собери вещи.
— А зачем? — спросила девочка.
— Мы уезжаем домой.
Зоя улыбнулась и помчалась было в дом, но Максвелл остановил ее.
— Зоя, подожди, — обратился он к ней. — Потом уедешь, не сегодня. Сегодня твой папа занят срочными делами. Он уедет один, а ты останешься с нами.
— Да как ты смеешь! — вскипел Дэнни. — Кем ты себя возомнил?!
— Ее опекуном, — ответил Максвелл сквозь зубы. — Последние восемь месяцев я кормлю ее и воспитываю.
Зоя недоуменно оглядывала взрослых. Никто из них не знал, что делать.
Молчание прервала Триш:
— Иди, иди, деточка. Собери куколок, а мы тут еще немного поговорим.
Зоя неохотно побрела к входу.
— Не забирай ее у нас, Дэнни, — взмолилась Триш. — Мы найдем компромиссное решение. Ведь мы его уже находили. Пусть Зоя поживет у нас, пока адвокаты все уладят. Ты же не был против, чтобы Зоя оставалась здесь.
— Вы упросили меня, — ответил Дэнни.
— Ну, Дэнни. Мы что-нибудь придумаем, — продолжала канючить Триш.
— Нет, Триш. Я забираю ее с собой.
— Кто позаботится о ней, когда ты на работе? — выкрикнул Максвелл, трясясь от гнева. — Или когда ты на несколько дней отправишься на свои гонки? Кто позаботится о ней, если она, не приведи Господи, заболеет? Или ты будешь не замечать ее болезни и прятать ее от докторов точно так же, как прятал Еву? Пока она при смерти не окажется?
— Я не прятал Еву от докторов.
— Почему же она не ходила к ним?
— Она отказывалась! — выкрикнул Дэнни. — Не хотела в больницу.
— Ты должен был заставить ее.
— Еву нельзя было заставить что-то сделать помимо ее воли. Сам знаешь, — ответил Дэнни.
Максвелл стиснул кулаки. Жилы на шее надулись.
— Потому-то она и умерла.
— Что? — Дэнни презрительно усмехнулся. — Ладно, хватит. Я не собираюсь с тобой дискутировать.
— Будь проклят тот день, когда она с тобой познакомилась, — прошипел вслед ему Максвелл.
Дэнни подошел к двери, позвал:
— Пойдем, Зоя. Мы потом приедем за игрушками.
В проеме появилась смущенная Зоя с охапкой игрушек в руках.
— Я вот эти только возьму, можно?
— Конечно, дорогая. Поехали. Остальные привезем в конце недели.
Дэнни и Зоя направились по дорожке вокруг дома к машине.
— Ты очень скоро обо всем пожалеешь, — негромко проговорил Максвелл. — Не знаешь еще, парень, во что ввязываешься.
— Энцо, вперед! — позвал меня Дэнни.
Мы обошли дом и сели в машину. Максвелл, последовавший за нами, остановился поодаль. Зоя устроилась на детском сиденье, Дэнни пристегнул ее ремнем.
— Сильно пожалеешь, — повторил Максвелл. — Помяни мое слово.
Дэнни уселся за руль, захлопнул дверь с такой силой, что машину качнуло.
— Совсем обалдел. Еще спрашивает, есть ли у меня адвокат, — пробормотал он. — Я работаю в самом престижном автоцентре в городе. Мы продаем «мерседесы» и «БМВ» самым известным людям. Сам не петришь, с кем связываешься. У меня есть визитки лучших городских адвокатов, со всеми их телефонами.
Мы рванули с места, обдав ноги Максвелла брызгами гальки и песка. Пока выруливали на идиллически красивую извилистую дорогу вдоль острова Мерсер, я успел заметить, что белый фургон исчез. А вместе с ним исчезла и Ева.
С опытом к водителю приходит понимание и чувство машины. Он физически начинает ощущать, когда она достигает своего предела. Водитель привыкает к экстремальному режиму езды, то есть когда покрышки вот-вот потеряют сцепление с дорогой. Если такое происходит, он легко выправляет ход машины, выдерживает короткую паузу и снова выходит на предельный режим. Водитель знает, где и как он может еще поддать газку, эта информация оседает в его сознании. Иначе говоря, он начинает действовать автоматически.
