Когда он открыл глаза, я быстро пересказала, что случилось между Тали и Бреланом, и добавила, что юноша покинул племя Лин на ночь.
— Брелан сказал, что Давриан тоже хочет стать спутником Тали и что Халину он нравится больше. — Аззуен взглянул в сторону зарослей. — Утром я сбегаю за Бреланом, если он не вернется.
Его спокойный взгляд словно подбивал возразить.
— Ладно. Но пока что карауль. Я побуду с Тали.
Я вернулась обратно и легла рядом с девочкой. Я решила бодрствовать на тот случай, если понадоблюсь, но усталость оказалась сильнее, чем я думала. Теплое и мягкое тело Тали и ее дыхание убаюкали меня, прежде чем я это поняла.
Я проснулась от криков и удара камня о дерево. Я вскочила и огляделась. Тали стояла в дальнем конце стойбища, прижавшись спиной к стене пахнущего травами логовища, где мы впервые встретились. Перед ней стояли Халин, Давриан и Ринали — та женщина, которую Тали называла «тетя».
Залитая утренним светом, Тали стояла, скрестив руки на груди и плотно сжав губы. Запах гнева и тревоги исходил от нее, точь-в-точь как поднимается пар от пруда в холодный день. Давриан, неловко переступая с ноги на ногу, держал огромный кусок лосиной шкуры, вытянув руки лишь наполовину, как будто боялся, что Тали его укусит. Лица Халина и Ринали потемнели от ярости. Ринали стояла между мужчинами, положив руки им на плечи.
Аззуен сидел на расстоянии нескольких волков от них и наблюдал за происходящим. Он не двигался, не считая подергивающегося кончика хвоста. Тревегг спал у огня. Как можно быстрее, но не привлекая внимания, я скользнула через поляну и легла рядом с Аззуеном.
— Они злятся, потому что Тали не хочет брать плащ, который принес Давриан, — сказал Аззуен, смакуя человеческое слово. Я не знала, что это такое. Плащ походил на одну из шкур, которыми люди прикрывались во сне. Лосиная шкура особенно ценилась из-за своей величины. Из нее можно было сшить несколько одежек и заверток для ног, но для того, чтобы укрыться, требовалась шкура целиком.
— Ринали потребовала, чтобы Тали взяла подарок, а та швырнула камнем в дерево. Так сильно, что могла бы убить добычу, — с восхищением произнес Аззуен.
— Почему она не хочет плащ? — спросила я. Шкура была теплая, а Тали — такая худая, что наверняка нуждалась в тепле.
Аззуен не ответил и пополз ближе к людям. Я последовала за ним.
— Спасибо, Давриан, — сказала Тали бесстрастным от сдерживаемых чувств голосом. Судя по тому, как дрожали у нее ноги, девочке с трудом удавалось говорить спокойно и вежливо. — Я благодарна тебе, но не могу принять подарок.
— Почему? — спросил Давриан, точь-в-точь как щенок, у которого отобрали кусок мяса.
Тали не ответила. Давриан опустил глаза. Когда он увидел завертки для ног — башмаки, — подаренные Бреланом, обида превратилась в гнев.
— Ты приняла подарок от племени Лан, а от меня не примешь?
— Да! — огрызнулась Тали, поддаваясь ярости. — Я приняла подарок от Брелана. Я выбрала его по праву крианы, а он меня. — Она шагнула вперед и задрала подбородок. — Уходи, я тебя не хочу!
Голос Тали звучал громко. Краем глаза я заметила, как два человека отвели взгляд от огня, на котором готовили еду. Из логовищ выглянули еще несколько.
Давриан отступил, прижимая плащ к груди. Мне показалось, что Халин вот-вот ударит Тали. Я медленно двинулась вперед. Я не стала бы кусать человеческого вожака, но могла по крайней мере встать между ним и Тали.
Ринали опомнилась первая. Она обеими руками коснулась груди Халина и обратилась к Давриану.
— Тали еще молода и в полной мере не понимает своего долга, — произнесла она, успокаивая юношу. — Мы принимаем твой подарок. Ты можешь погостить у нас.
— Чтобы ухаживать за Тали заодно с Бреланом, — негромко прорычал Аззуен.
— Ничего удивительного, — сказал Тревегг, подходя. — Выбирая спутников, люди часто заключают союзы с другими племенами. Твоя девочка должна вести себя тихо, если хочет добиться своего.
Тали открыла рот, чтобы возразить Ринали, но женщина взглянула на нее с таким бешенством, что она тут же опустила глаза. Но вместо слез или страха я увидела в них бушующий гнев. Я коснулась лапой бедра Тали и прижалась носом к башмакам, пытаясь напомнить слова Брелана. Тали должна была внушить вожакам, что готова подчиниться.
Давриан перевел взгляд с Тали на Ринали и Халина, по-прежнему прижимая плащ к груди, а потом сунул девочке, так что она чуть не стукнулась спиной о стену.
— Спасибо, Ринали, — произнес он. — Я знаю, что она еще молода. Я принимаю ваше предложение.
Женщина улыбнулась, забрала у Тали плащ и накинула его на плечи девочки. Он спускался почти до колен, а верхний край был подбит кроличьим мехом. Ринали набросила его на голову Тали, и он полностью скрыл ее лицо.
— Очень красиво, — сказала Ринали, поглаживая мех. — Спасибо.
Давриан улыбнулся:
— Я скажу отцу, что побуду здесь.
Он развернулся, собираясь уйти, потом остановился, потер руки о бедра и снова повернулся к вожаку племени Лин.
— Ты знаешь, Халин, — сказал он негромко и с уважением, — что племя Риан больше не живет по-старому. Мы не слушаем старых криан.
— Я об этом слышал, — ответил Халин. — Мне рассказал мой сын, Тонлин, прежде чем покинуть нас. Поэтому я и предназначил тебя для Тали.
В голосе вожака вновь зазвучал гнев, и он сердито взглянул на Тали, когда упомянул Тонлина.
— Мы дружили с Тонлином, — сказал Давриан. — В память о нем я открою тебе то, что не говорил никому, кроме отца. — Он опустил глаза, как будто смутившись, но, посмотрев снизу, я увидела на лице Давриана улыбку. — Древние говорили со мной — точно так же, как, по словам Тонлина, говорили с ним. Как и ему, они сказали мне, что предназначение человеческого рода — повелевать всем миром. Крианы неправильно поняли завет Древних. Племя Риан больше не повинуется причудам стариков, которые ходят в лес говорить с деревьями. Мы берем то, что принадлежит нам по праву. Равновесие — это сказка, которую придумали крианы, чтобы удержать власть. Пытаясь его поддерживать, мы слабеем и становимся не лучше волков…
Он указал на нас. Его рука была соблазнительно близко от моих зубов.
— Ты дурак, — возразила Тали, отбросив шкуру с лица. Взлохмаченные темные волосы падали ей на глаза. — Если не поддерживать Равновесие, людям нечем будет «повелевать». Ты сам не знаешь, что говоришь.
Давриан покраснел, но не ответил. Он поднял голову и взглянул на Халина.
— Разве другие живые существа делают копья и ножи? Разве они строят укрытия, шьют одежду и владеют огнем? Жить по-старому больше нельзя, Халин! — Он повысил голос, и сразу несколько человек направились к нам. Я узнала Кили — женщину, которая помогала Халину охотиться в Старом Лесу.
Я видела, что вожаку понравились слова юноши.
— Прошу прощения, если говорил слишком горячо, — продолжал Давриан. — Но знай — если ты отдашь мне Тали, она станет крианой, как моя жена, и ничего не потеряет.
Тали глубоко вздохнула, явно собираясь вновь выругать Давриана, но Халин с силой сжал руку девочки. Я видела, что его пальцы оставили алые отпечатки, и с трудом удержалась, чтобы не прыгнуть на человеческого вожака. Тревегг и Аззуен прижались ко мне.
— Спасибо, Давриан, — сказал Халин. — Я обдумаю твои слова.
Давриан кивнул и попытался заглянуть в глаза Тали. Она опустила голову, а ее лицо было скрыто волосами. Давриан потянулся к ней, как будто желая дотронуться, поморщился, развернулся и скрылся в лесу.
Тали вырвала руку из хватки Халина. Тот выпустил девочку.
— Он врет! — воскликнула Тали, глядя на вожака. — Он ходит в лес и курит там сонную траву. Не удивлюсь, если он и впрямь думает, что слышит голоса Древних. Но настоящие крианы постигают Равновесие по-другому.
— Как? — поинтересовался Халин. — Ни ты, ни старуха об этом не говорите.
Тали отбросила волосы с лица и уставилась под ноги. Она не могла рассказать Халину, что крианы общаются с верховными волками.
— Ты ведь знаешь, что надо поддерживать Равновесие, — наконец произнесла она.
— Тали права, Халин, — сказала Кили. До сих пор она держалась поодаль, наблюдая за Халином и Даврианом, а теперь выступила вперед. Рядом стоял высокий сильный самец, судя по всему, очень близкий ей. За их спинами полукругом выстроились еще четверо, своего рода молчаливая поддержка.
— Нельзя просто взять и отказаться от прежних обычаев. И ты нас не заставишь. Твой сын уже попытался.
— И ты со своими друзьями так унижала его, что он ушел, — сквозь зубы проговорил Халин.
