Ознакомительная версия.
В этот ранний утренний час Научно-реставрационный центр музеев Франции был ещё закрыт. Джонатан и Клара спустились по лестнице в цокольный этаж крыла Лувра. Сильви Леруа ждала их за бронированным стеклом лаборатории. Она поднесла к считывающему устройству своё удостоверение, и дверь послушно ушла в стену. Джонатан поздоровался с ней за руку, она велела им следовать за ней.
От сверхсовременной обстановки и атмосферы захватывало дух. С длинных металлических мостков можно было наблюдать днём за деловой суетой учёных, техников, реставраторов в залах внизу. В различных программах Центра было занято сто шестьдесят человек. Создатели новейших технологий – учёные Центра, хранители немалой части памяти всего человечества – посвятили жизнь анализу, идентификации, реставрации, сохранению, защите, описанию величайшего наследия человеческого духа.
Необыкновенно опытным коллективам Научно-реставрационного центра музеев Франции было чем гордиться, но деятельность их не сопровождалась громкой рекламой. При всём том банки данных, созданные ими за много лет, были признаны и использовались во всём мире. С ними сотрудничали многие европейские и национальные организации.
В конце коридора гостей ждал Франсуа Эбрар, заведующий отделом станковой живописи. Он тоже приложил к прибору удостоверение. Тяжёлая дверь центра анализов медленно отодвинулась. Клара и Джонатан попали в одну из самых секретных лабораторий мира. По обеим сторонам коридора располагались большие залы, в центре его был лифт из стекла и стали, ведущий на верхний этаж. Сквозь стеклянные перегородки мерцали зелёные дисплеи бесчисленных мониторов. Джонатан и Клара вошли в зал с невероятно высоким потолком. Там стоял на рельсах гигантский фотографический аппарат с растяжным объективом. Бригада умелых специалистов поставила картину на мольберт и долго её изучала сектор за сектором. При всём совершенстве техники, бывшей в их распоряжении, они каждым своим движением подтверждали глубокое уважение к произведению искусства и очень старались не причинить ему даже микроскопического ущерба. Ответственный за съёмку окружил полотно светильниками. «Молодую женщину в красном платье» фотографировали сначала при прямом свете, потом при ультрафиолетовом и инфракрасном освещении.
Такая съёмка должна была выявить рисунки под наружным слоем красок, исправления и поправки, внесённые, быть может, с течением лет. Инфракрасная спектрометрия не дала удовлетворительных результатов. Для проникновения в тайны картины требовалось сначала попытаться выделить её отдельные элементы. К полудню были взяты микропробы, соскобы не больше булавочной головки, подвергнутые затем газовой хроматографии. Умная машина выявляла отдельные молекулы, из которых складывалось изображение.
Франсуа Эбрар изучал первые результаты обследования на терминалах компьютерной сети. Ещё несколько минут – и заработали принтеры. На глазах людей рождались все новые чертежи и графики. Один из специалистов тут же принялся их сравнивать. Обстановка в лаборатории становилась все более лихорадочной. Сама «Молодая женщина в красном платье», лицо которой никому не было дано увидеть, воспринимала, наверное, все происходящее со снисходительной улыбкой. С момента её появления в лаборатории количество суетящихся вокруг неё людей не переставало расти.
Самый причудливый из всех приборов предназначался для тончайшего распознавания красок. При всём сходстве со старинным кинопроектором гонио-спектро-фотоколориметр был прибором несравненной точности и начал выдавать результаты уже через минуту. Франсуа Эбрар дважды ознакомился с данными и подал листок Сильви Леруа. Они озадаченно переглянулись, Сильви что-то прошептала ему на ухо. Эбрар ещё помялся, пожал плечами, снял со стены телефонную трубку и набрал четырехзначный номер.
– AGLAE на ходу? – спросил он уверенным тоном, выслушал ответ и, довольный, повесил трубку.
Взяв Джонатана за руку, он провёл обоих гостей через ещё одну дверь не для посторонних. Их ждало нечто поразительное: бетонный коридор, образующий лабиринт.
– Противоядерная защита! – объяснил Эбрар не то в шутку, не то серьёзно. – У атомов не хватит ума, чтобы найти выход!
Извилистый ход привёл их в зал с ускорителем частиц. Десятки трубок соединялись в соответствии со сложной логикой, доступной только немногим учёным и техникам. Ускоритель элементарных частиц «Большой Лувр», украшение комплекса, был уникальной, единственной на весь мир установкой, предназначенной исключительно для изучения культурного наследия.
После взятия образцов Джонатан с Кларой уселись в соседней комнате, перед терминалами, на которые выводился весь процесс обработки анализов «Молодой женщины в красном платье» комплексом AGLAE.
День подходил к концу. Франсуа Эбрар изучал у себя в кабинете папку с результатами проделанной работы. Джонатан и Клара сидели напротив него, волнуясь, как родители на приёме у педиатра, осматривающего их дитя. Результаты были удивительными. Владимир прибегал к невероятно разнообразным природным веществам: маслам, воску, каучуку, пигментам, химический состав которых говорил об их огромной сложности. На этой стадии анализа специалисты Лувра не могли уверенно определить состав красного пигмента, пошедшего на одеяние женщины с картины. Живость красного цвета поражала. Вопреки всему картина, не подвергавшаяся реставрации, ничуть не пострадала от воздействия времени.
– Не знаю, что вам сказать… – заключил Эбрар. – Если бы не огромное впечатление от все возможных приёмов живописной техники Рацкина, мы бы предположили, что эта картина – творение крупного химика.
Ничего подобного Эбрар не видал за всю свою карьеру.
– На картине присутствует лак неизвестного, более того, непонятного состава! – добавил он.
«Молодая женщина в красном платье» противоречила всем правилам естественного старения. Особенные условия, в которых хранилась картина, не могли служить объяснением загадки, вставшей перед всеми учёными Центра. Что же придумал Владимир, чтобы его творение со временем не поблекло, а стало только прекраснее?
На этот вопрос, заданный Джонатаном при выходе из Центра, Клара ответила, поднимаясь по лестнице:
– Я знаю только одну алхимию, придающую возрасту красоту: она зовётся чувством.
Они решили сократить свой визит в Париж и поспешили в отель за вещами. По пути в аэропорт Джонатан позвонил Питеру и поведал ему о неожиданностях этого дня. На его благодарность за организацию работ в самом Лувре Питер ответил удивлением.
– В третий и последний раз клянусь тебе, что всю ночь дрыхнул, затолкав своё самолюбие под подушку. Сильви Леруа отправила меня вчера по телефону куда подальше.
И он бросил трубку.
Под вечер самолёт с Кларой и Джонатаном на борту приземлился в маленьком аэропорту лондонского Сити.
«Молодая женщина в красном платье», закутанная в привычное уже серое одеяло, ехала в такси в центр города. Джонатан отвёз Клару в Ноттинг-Хилл, на Вестберн Тров.
– Идёмте! – позвала она его. – Не будете же вы ужинать один в гостинице.
Они поднялись по лестнице – и замерли на лестничной площадке перед взломанной дверью Клариной квартиры. Джонатан велел Кларе спуститься вниз и ждать, пока он осмотрит помещение, но она, разумеется, ворвалась туда первой. В гостиной ничего не пропало, в спальне все тоже осталось нетронутым.
Полицию они дожидались, сидя в кухне. Полицейские не нашли отпечатков, о краже речи не шло: все добро было в неприкосновенности. Комиссар предположил, что грабителей кто-то потревожил, прежде чем они успели проникнуть в квартиру. Клара доказывала противоположное на том основании, что нашла кое-что не на привычных местах: например, лампу на ночном столике передвинули на несколько сантиметров. Угол наклона абажура в гостиной тоже был неправильным. Полицейские заполнили протокол, попрощались и ушли.
– Может, вам будет спокойнее, если я останусь до утра? – спросил Джонатан. – Я бы прикорнул на диванчике у вас в гостиной.
– Нет, я возьму кое-какие вещи и поеду в загородный дом.
– Я против того, чтобы вы ехали туда прямо сейчас! Идёт дождь, темно, хоть глаз выколи.
– Не беспокойтесь, я знаю дорогу наизусть.
Но Джонатан предупредил, что не успокоится, пока она не доедет до места. Мысль о том, что она будет там одна, ему тоже не нравилась… Слушая его ворчание, Клара улыбалась.
– Вы держите руки за спиной, щуритесь сильнее обычного и упрямитесь, как пятилетний ребёнок. Выходит, у вас нет выбора: вы поедете со мной.
Клара зашла в спальню, выдвинула ящик комода и стала удивлённо вынимать оттуда свои свитера.
– Эти люди не в своём уме! – крикнула она Джонатану, оставшемуся у двери. – Они украли результаты анализов!
– Каких анализов? – не понял Джонатан.
Ознакомительная версия.
