Я хотела пойти в больницу к Винус, но адвокаты отговорили меня. Они считали, что Винус может что-нибудь сказать или я могу подтолкнуть ее к чему-то, что повлияет нежелательным образом на расследование дела. Все было крайне запутанным. Разумеется, братьев и сестер Винус немедленно отдали на попечение, но это означало, что их разместили по всему городу, так как их было много. Все они в считанные дни исчезли из нашей школы. Ванду определили в интернат для взрослых в соседнем городе. Дэнни предъявили обвинение в совершении преступных действий, Тери в соучастии, и обоих посадили в тюрьму.
В конце концов я решила послать Винус в больницу подарок. Мы сделали буклет. Я попросила каждого нарисовать свой портрет, немного рассказать о том, что мы делаем в классе, и написать Винус какие-нибудь хорошие пожелания.
Шейн и Зейн нарисовали картинки и написали: «Поправляйся. Возвращайся скорее».
«Мне жаль, что ты в больнице, – написал Билли. – Я называл тебя психопаткой, прости меня. Я не хотел тебя обидеть. Надеюсь, ты к нам вернешься. С любовью, Билли».
Джесс написал: «Дорогая Винус, возвращайся. Мы по тебе скучаем. Однажды я лежал в больнице, мне вырезали миндалины. У меня очень болело горло, и я ел много мороженого. Может, тебе тоже дадут мороженого. В классе мы ничего интересного не делаем. Ты ничего не пропускаешь».
И наконец, вклад Алисы: «Ты меня не знаешь. Мне восемь лет. Я новенькая в классе. Я не знаю, зачем мне тебе писать, потому что ты не знаешь меня, а я не знаю тебя, и мне кажется это глупым. Когда ты поправишься, нас будет две девочки в классе. Возвращайся! Здесь слишком много мальчишек!!!!! Алиса».
Прошло почти две недели ожидания, до нас доходили обрывки новостей и кое-какая информация. Мне сказали, что Винус выписали из больницы и отдали на воспитание в другую семью, но не сказали куда.
Позже, в пятницу утром, приблизительно еще дней через десять, за дверями моего класса послышался грохот и скрежет. Шум доносился с лестницы. Было 8.20, до начала занятий оставалось пятнадцать минут.
Через окошечко в двери я увидела голову Боба. Дверь моего класса с шумом распахнулась. В комнату въехало инвалидное кресло, а за ним вошел Боб с Винус на руках.
– У меня для тебя кое-что есть, – весело произнес он.
– Привет! – сказала я. Боб усадил Винус в кресло.
Она сильно переменилась. Длинные спутанные волосы были подстрижены «под мальчика». Засохшая грязь отмыта. Струпья и сыпь исчезли. На ней была зеленая кофточка и зеленые брючки. На забинтованных ногах шлепанцы в виде собачек.
Из-за обморожения Винус ампутировали большие пальцы на обеих ступнях. Ей нужно было начинать вставать и ходить на костылях, но она отказывалась это делать и передвигалась в инвалидном кресле.
Боб ушел, и я опустилась на колени рядом с Винус:
– Я рада, что ты вернулась.
Я колебалась. Что ей сказать? Мне хотелось попросить прощения. Отчаянно хотелось объяснить, что я жалею о том, что была такой слепой, и особенно о том, что невольно стала безучастной свидетельницей ее страданий.
– Мне очень жаль, что с тобой случилось столько плохого, – ласково сказала я. – Надеюсь, все будет хорошо.
Она молча смотрела на меня.
– Тебе еще больно? – спросила я.
Она посмотрела на свои шлепанцы, потом перевела взгляд на меня, но ничего не ответила.
– Наверняка тебе скоро будет лучше. А пока я усажу тебя за стол. И покажу, что мы сейчас делаем.
Увидев Винус, дети пришли в восторг.
– Эй, ты снова здесь! – крикнул Билли. – Вот здорово! Инвалидное кресло! Можно мне покататься?
– Зачем тебе инвалидное кресло? – спросил Джесс. Он обошел вокруг парты Винус, наклонился, посмотрел вниз. – Что у тебя с ногами?
– У меня есть для тебя подарок! – крикнул Шейн. Он подбежал к своей корзинке, вынул скомканный клочок розовой гофрированной бумаги, оставшейся от урока по труду, на котором мы делали тюльпаны, и сунул Винус под нос.
– Это бумажный цветок. Я сделал его для тебя. – И положил на парту.
Немного перевозбужденный, Зейн стукнул по парте Винус, а потом взобрался на свою. Я спустила его вниз. Алиса равнодушно прогуливалась по классу.
– Воспоминания о давно ушедших днях воскрешают былое, – произнесла она.
– Алиса, почему бы тебе не познакомиться с Винус? – предложила я.
– Боль и страх несовершенства никогда не исчезнут.
– Хорошо, быть может, позже.
Мне пришлось как следует поработать со светофором, чтобы утихомирить класс, в котором царила атмосфера безудержного веселья. Причиной восторга была не столько Винус, подозревала я, сколько инвалидное кресло, на котором каждому хотелось прокатиться. К тому же это был первый солнечный день, напомнивший о приближавшемся лете.
В глубине души я ожидала, что Винус станет другой. Ожидала, что за последние несколько недель с ней произойдет разительная перемена. Но я ошиблась. Винус вела себя как всегда: молчала и ни на что не реагировала. Она стала даже более молчаливой и отрешенной, потому что мальчики безнаказанно прыгали вокруг ее кресла, что в прежние дни вызвало бы у нее припадок ярости. А теперь Винус просто сидела без движения с застывшим, как маска, лицом.
Изменилось лишь одно: между нами установился более тесный физический контакт. Мне приходилось носить ее вверх и вниз по лестнице, когда не хотелось ждать маленького скрипучего лифта, расположенного в дальнем конце здания. Приходилось сопровождать ее в туалет. О времени процедуры оставалось лишь догадываться, потому что Винус, разумеется, ничего не говорила. Поэтому каждую перемену я таскала ее в туалет, помогала спустить брюки, сажала ее на унитаз и снимала с него. Собственная бесцеремонность в столь интимной сфере меня смущала, я чувствовала, что вынуждена переступать границы, но другого выхода не было. Я сосредоточила внимание на том, чтобы обращаться с Винус как можно ласковее, дать ей почувствовать, что кто-то заботится о том, чтобы не причинить ей вреда, осторожно спустить одежду, не заставлять страдать от переполненного мочевого пузыря.
Стремясь как можно быстрее восстановить нормальные отношения, во время обеденного перерыва я, наскоро перекусив, спустилась к Винус. Ее вывезли на игровую площадку, и одна из помощниц стояла рядом с ней.
– Хочешь подняться наверх? – спросила я.
Подняв глаза, Винус посмотрела на меня. Ее взгляд был загадочным. Выражение лица абсолютно непроницаемым.
– Хочешь подняться и посмотреть видео? – спросила я. Винус молчала.
– Ну что ж, почему бы нам не попробовать? – Я взялась за рукоятки инвалидного кресла и направилась к лифту. Его приходилось ждать невыносимо долго. За это время я могла бы дважды или трижды подняться по лестнице.
– Вот будет хорошо, когда ты начнешь ходить, – сказала я. – С этим лифтом одно мучение. Посмотрим видео? У меня есть новый фильм.
Молчание.
Вынув пленку из ящика моего стола, я протянула ее Винус.
Она не пошевелилась.
Я положила кассету ей на колени.
– Прости меня, – сказала я, присев на корточки рядом с ее креслом. – Я ничего не знала. Прости, что я не смогла тебе помочь.
Она смотрела на меня долгим, испытующим взглядом.
– Я не знала, как тебе плохо, – сказала я. – Если бы я знала, то постаралась бы помочь. Мне очень жаль.
Она смотрела на меня еще секунду, потом опустила глаза. Посмотрела на свои руки, бессильно лежавшие на коленях. Ее пальцы зашевелились. Винус подняла глаза.
– У вас остался мой меч? – прошептала она.
– Конечно. Хочешь, я дам тебе его?
Она кивнула.
Винус взяла меч обеими руками и подняла над головой, очень медленно, словно при замедленной съемке. Одной рукой провела по лезвию меча. Ее лицо было непроницаемым. Потом Винус вытянула меч вперед, очень медленно, словно видела его впервые и пыталась определить его размеры.
– Именем Седовласого, – тихо сказала я и улыбнулась.
Тогда Винус посмотрела на меня. Она не улыбнулась в ответ. Она опустила взгляд и медленно опустила меч на колени.
– Он не помогает, – тихо сказал она. – На самом деле он не помогает.
Роза тоже обрадовалась появлению Винус:
– Посмотрите на нее! Ну разве она не прелесть в этом хорошеньком зеленом костюмчике? Ты похожа на фею цветов!
Винус подняла на нее глаза.
– Это Роза, – объяснила я. – Она помогает мне днем, вместо Джули.
– Я буду помогать и тебе, мой цветочек, – сказала Роза. – Сегодня у нас интересный урок математики. Посмотрим, что у тебя в папке.
В ответ ни звука. Ни малейшего движения.
Алиса также рассчитывала стать частью жизни Винус.
– Мы станем с ней лучшими друзьями, – сказала Алиса, входя в класс после обеденного перерыва. – Можно мы сядем за одну парту?
– До сих пор выходило лучше, когда у каждого было собственное место, – сказала я.
– Почему? – спросила Алиса. – Я заметила это, когда пришла сюда в первый раз. Пять учеников и пять парт. А теперь шесть учеников и шесть парт. Почему бы нам всем не сесть вместе. Тогда мы с ней сможем сесть вместе, потому что мы лучшие подруги. Верно? Еще раз спрашиваю, как тебя зовут?
