Знал ли он об этой особенности нашего народа? Наверно знал, нет, не наверно, точно знал, это по его книгам видно. Он так долго жил среди нас, что вольно или невольно усвоил и наш безалаберный образ жизни, и частично наш образ мыслей. Усвоил, но все равно оставался чужим, одиноким, как Маугли среди волков.
Пока шел до дома Ефимов вспоминал вчерашнею встречу на юбилее, молодого высокого парня с красивым волевым лицом, девушку, что явно и безоглядно была в него влюблена, и старика, явно сотрудника ЧК, который ему почти прямо заявил: «Я знаю, что ты не Ефимов!». Ну, кто бы мог подумать, что через столько лет, они найдут гимназиста одноклассника Антона, и этот одноклассник окажется сотрудником контрразведки. Думай не думай, решай не решай, а от судьбы не уйдешь, Ефимов вздохнул, и продолжил прогулку. Последний путь, посмеялся он над собой. У него было достаточно сил и мужества, чтобы смеяться и над собой и над судьбой.
Резидент КГБ в Индии, он же второй секретарь посольства СССР, пришел к гуру в ашрам (прим. автора. ашрам — место для занятий йогой.) и попытался выполнить асану «Шавасана», внешне самая простая, она требовала при полной внешней неподвижности, и одновременно при полном расслаблении, глубокого сосредоточения, очищения сознания, упорства в выполнении, но тем кто овладел посредством этой асаны, своим сознанием, она давала спокойствие и отдых, ее правильное выполнение уже через час, снимало усталость, приносило облегчение телу, освежало ум. А полковник сильно нуждался в том, чтобы снять напряжение, он и его сотрудники рылись в архивах учебных заведений Индии, что были основаны еще англичанами, в тот период, когда Индия была всего лишь «жемчужиной в британской короне», а над Британской империей никогда не заходило солнце.
Индусы сотрудники этих образовательных учреждений, что сохранились со времен британского владычества, недоумевали, но их просили и они помогали. Больше всего полковника раздражала, видимая бессмыслица этой работы, но он давно работал в разведке, и хорошо знал за любой бессмыслицей стоят обстоятельства, о которых ему знать не положено.
Но все, равно даже выполняя асану не мог отделаться от раздражения.
— Ты обеспокоен, — участливо спросил гуру, — не можешь обуздать поток мыслей, и очистить свое сознание?
— Да, — коротко ответил разведчик, — сегодня у меня был трудный день.
День был действительно трудный, сбор архивных материалов не освобождал резидентуру, от массы других дел, тех, что собственно и составляет предмет деятельности его службы. Людей не хватало. А накачка из столицы только ухудшила его карму на этот день.
Гуру, покачал головой и предложил ученику перейти к выполнению других асан. Движения тела то плавные, нарочито замедленные с фиксацией каждой позы, то резкие динамичные, требовали полностью сосредоточиться на их выполнение. Сначала полковник, начав занятия делал волевое усилие, чтобы заставить себя правильно выполнять каждое движение, а потом, совершенно, незаметно, раздражение, вялость мышц и, усталость мозга, все исчезло. Осталась приятное ощущение свежести сильного, хорошо развитого тела, бодрость ума. Час занятий привел полковника в отличное настроение.
«Есть же недоучки, которые, не зная и не понимая, запрещают йогу», — подумал полковник, омывая тело, свежей чистой водой после занятий.
После занятий гуру предложил выпить чаю. Сам он пил только чистую воду, но учеников, особенно иностранцев, охотно угощал напитком из чайных листьев.
Этот гуру был настоящим наставником для тех, кто выбрал путь йоги. Полковник, пришел к нему на занятия, сначала из любопытства и служебной необходимости. Ему, для ведения эффективной работы, надо было понять эту страну и этот народ, он выбрал путь познания через йогу. А йога это не просто занятия, а именно культура и образ мыслей многих индусов, можно даже сказать, душа этой земли. Полковник постепенно шаг за шагом увлекся этой нравственной системой, которая является сразу: философией; наукой; и нормой поведения в быту. Кроме всего прочего, это резко улучшило его показатели в работе. Совесть полковника совершенно не мучила, Индия не была врагом СССР, да против этой страны он и не работал, а вот вербовки иностранцев, приезжавших в Индию в поисках новых ощущений, проводил виртуозно. Среди учеников и знакомых гуру, было немало тех, кто занимал высокие посты в руководстве этой страны. Заметив подлинное, увлечение полковника йогой, историей и культурой Индии, многие высокопоставленные чиновники и политики (а скажите, кому не лестно, что к его Родине относятся с искренним уважением и интересом), даже зная или догадываясь о его, не обозначенной в вверительных грамотах деятельности, в частном порядке сообщали ему информацию, которая, строго говоря, не являлась государственной тайной, но которую получить по официальным каналам было совершенно не возможно.
— Вам европейцам трудно понять что счастье и спокойствие, не во внешнем материальном мире, — начал беседу гуру, — а находится в душе самого человека, поэтому для вас так труден путь йоги, и очень немногие могут пройти по нему до конца, — гуру сидел на коврике, перед ним на низеньком столике, было поставлено скромное угощение для ученика, чай, фрукты, чистая вода.
— Я не европеец, — ответил полковник, и точно он родился в Приморском крае, а национальность его было вообще невозможно определить, русские, казаки, татары, корейцы, даже тунгусы, все, самым естественным путем, вложили в него свои гены, добавили изюминки во внешность и свойства характера. Русским полковник был только по паспорту. А может и не только, а может как раз он, и многие ему подобные и были как раз истинными русскими. Как знать?
— Вот ты смог бы оставить внешний мир, что бы жить только жизнью своей души? — спросил гуру.
Полковник представил свой рапорт, начальству с просьбой об отставке, с мотивацией жить жизнью своей души. Улыбнулся. «Направляя меня к психиаторам, мне бы даже искренне сочувствовали, жалели, дескать, сгорел на работе без остатка» — продолжая улыбаться, подумал полковник. Потом он всегда помнил, что у него двое детей, которых надо доводить до ума, жена, хорошая квартира в Москве, реальная перспектива стать генералом.
— Нет не смог бы, — честно ответил он.
— Ты честен с собой, — продолжил разговор гуру, — а с другими?
— Так вы считаете, что путь йоги, это не путь европейцев, — поинтересовался полковник, обходя вопрос о честности с другими. Они часто так беседовали, спокойно с полным уважением к друг другу. Как полагал полковник, это было частью, той науки йоги, за изучение которой он взялся. И великолепной техникой вербовки, это он как профессионал определил.
— Я так не говорил и не думаю, — гуру отпил глоток воды, — многие люди в Европе, да и не только там, идут путем йоги, они выбирают путь души, путь ее совершенства, до полного слияния с Богом.
— Например?
— Христианские святые и подвижники, святые Ислама, поклонники Будды, все они идут путем йоги. Тебя удивляет, что мы считаем их йогами?
— Да уж!
— Откажись от привязанности к внешнему облику слова, посмотри в суть и, ты увидишь, что для этих людей душа стояла и стоит на первом месте, и путь ее это слияние с Всевышним. Многие из тех, кого ты знаешь как христиан, мусульман, буддистов, путем усиленной медитации — молитвы, воздержанием, отказом от материальных утех, добивались этого слияния. Мы йоги называет это состояние — Самадхи. В других странах и на других континентах это называют иначе, просто другим словом, но суть одна. Мы идем разными дорогами к одной цели.
— Тогда почему вы считаете, что для людей иной культуры, назовем ее материальной культурой, так трудно пойти по пути души? — спросил полковник.
Странное было у него ощущение, как будто он уже слышал этот спор, или читал о нем, ощущение было похоже на ложное воспоминание, но он то знал что его психика в полном порядке. Это воспоминание тревожило его как заноза, отвлекало от спора, он пытался, но не мог вспомнить.
— Материальный мир и мир духовный едины, и найти грань этого единства, и пойти по ней, это все равно, что пройти по лезвию меча над пропастью. Большинство людей материальной культуры видят только, зримую вещественную сторону жизни, а духовную заполняют шелухой обрядов, и в этой пустоте произрастают сорняки. Немногие находят грань, но им страшно идти по лезвию над бездной, другие смело идут по ней, но, не имея достаточно силы, падают в пропасть. Йог закаливает тело и душу и без страха идет по лезвию над бездной страстей человеческих, и чем дальше он продвигается, тем легче ему идти, а лезвие меча, превращается в широкий мост, в конце которого ждет Самадхи.
«От чего шли, к тому и пришли, — с легким раздражением подумал полковник, — занимайтесь йогой, идите над пропастью, а все остальное, добывать пищу, ткать одежду, строить жилища, воспитывать детей, пусть делают, другие, слабые духом, не йоги».
