Ознакомительная версия.
Меткие стрелки, смущённые такой жёсткой отповедью, торопливо расселись по местам. Обезьян, не прекращая ругаться и ворчать, залез в кабину и «бибикнул» пару раз, сигнализируя всем о продолжении движения.
Прав был мудрый Пашка: пока доехали до «Жаркого», видели этих медведей – не сосчитать. И одиночные попадались, и компактными группами. А, самое интересное, что все медведи были разномастными – от практически чёрной до светло-жёлтой окраски. Один раз Серый наблюдал на склоне сопки живописную компанию, состоящую из трёх косолапых: один был палевым, другой – светло-рыжим, третий – буро-чёрным. Почему так получалось? С каких таких пирожков? Даже многоопытный Обезьян не знал ответов на эти вопросы…
В полдень второго дня пути «Уралы» – по руслу узкого каменистого ручья – выехали на побережье. На море царил полный штиль. Ласковый прибой неторопливо перебирал разноцветную гальку. Было достаточно тепло для середины июня месяца: где-то плюс пятнадцать-семнадцать. Узкую береговую косу ограждали высоченные скалы, метрах в пяти от основания (от уреза воды?) по скалам была прочерчена белая непрерывная линия.
«Делать кому-то было нечего? Или же краска была ворованной?» – вяло подумал Серый.
Ещё часа полтора они ехали вдоль морского берега, а полоса всё не кончалась, наконец, сделали привал. Колонна остановились недалеко от места впадения в море бойкого ручья, в пятидесяти-семидесяти метрах от береговой линии, где лениво перекатывались прибрежные волны и негромко шелестел прибой. Над капотами усталых машин поднимается белый пар. Водилы тоже нешуточно устали, прямо под колёса «Уралов» подстелили ватники и завалились спать.
– Не могу больше! Все пошли в задницу медвежью! Будите, если что…, – уже засыпая, дал последние указания Обезьян и тут же громко захрапел.
Мужики развели костёр и приготовили королевский обед: макароны с тушёнкой, на второе – крепкий сладкий чай с пряниками. Сергей заботливо предложил:
– Может, разбудим шоферюг? Остынет ведь всё!
– Пусть поспят, родимые, – не согласился с ним Шурик. – Умаялись. Да и мы отдохнём, успеем ещё задницы поотбивать о скамейки…
После обеда все разбрелись, кто куда, а Серый благородно взял на себя неприятную миссию по помывке грязной посуды. Сложив тарелки-кружки-ложки в объёмный котёл из-под макарон, он пошёл к морю.
– Серёга! – прокричал ему вслед Шурик. – Только потом не забудь всё сполоснуть в ручье! От морской воды вся эмаль, однако, слезет с кружек!
На берегу Сергей тщательно намылил ложки-вилки, тарелки-кружки, сложил всё обратно – в уже отдраенный мелким песочком котёл – и пошёл к месту впадения ручья в море, чтобы сполоснуть посуду в пресной воде. До ручья оставалось метра полтора, когда из воды выпрыгнула-выскочила здоровенная рыбина. Выпрыгнула и тут же упала обратно, обдав посудомойку веером холодных брызг.
– Ну, и ни хрена себе! – истошно завопил Серый. – Мужики, мужики! Сюда! Тут – рыба! Много очень! Крупная!
– Это кета, однако, собралась на нерест, – невозмутимо сообщил подошедший на зов Шурик. – Пару дней походит вдоль берега, присмотрится. А потом, однако, попрёт валом в ручьи, только держись…
Все геологи-буровики, за исключеньем спящих водителей, истово отдались благородной страсти. Из маек и рубашек тут же было изготовлено некоторое подобие бредня. Серый метал в рыбин охотничий нож. Ушлый геофизик оперативно соорудил вполне приличную острогу – из черенка совковой лопаты и гигантского гвоздя, найденного в кузове «Урала».
– Однако, мы здесь не одни увлекаемся рыбалкой! – известил Шурик.
Серый посмотрел в указанном направлении: примерно в полукилометре от их временного лагеря, возле устья другого ручейка, по мелководью неуклюже скакали-рыбачили два крупных, светло-палевых медведя.
Общими усилиями удалось добыть порядка пятнадцати крупных пятнистых рыбин – весом от одного до трёх килограммов.
– Будем, однако, делать шашлыки! – решил за всех Шурик. – Меня в Астрахани – лет двадцать назад – научили. Там их, однако, делают из осетрины, да, думаю, один бес. Должно получиться и из кеты…
Серый и ушлый геофизик «оживили» затухающий костерок и нажгли достаточное количество фиолетовых и бордовых углей, а из береговых камней сложили некое подобие мангала. Шурик в ближайшем куруманнике нарубил с полсотни подходящих прутьев и нанизал на них порционные куски кеты, которые целый час «мариновались» в сгущенном молоке, слегка разбавленном морской водой. В конечном итоге, получилось очень вкусно, все ели и дружно нахваливали кулинарные способности бурята…
Шурик подошёл к спящему Обезьяну и поднёс прут-шампур с ещё дымящейся рыбой к его физиономии. Пашка заинтересованно задёргал носом и открыл глаза. Саганбариев был предельно вежлив и предупредителен:
– Начальник, кушать подано, однако! Отведайте рыбки, ваше Обезьянье величество!
Начальник полевого отряда сонно потряс лохматой башкой, крепко зажал в огромном кулаке шампур и, довольно урча, принялся за рыбу. Покончив с шашлыком, Обезьян отбросил уже ненужный прут в сторону, огляделся по сторонам и взревел – как раненый в зад белый медведь:
– Уроды недоделанные! Выродки позорные! Мать вашу старенькую! Я же велел: разбудить меня – ежели что! Велел, так вас растак? А они и забыли, рыбку ловят…. Мать вашу! Быстро все по машинам! Прилив идёт. Нам что в одну сторону – до ручья проходимого – полтора часа ехать, что в другую. Запросто можем потонуть…
Действительно, если раньше от машин до береговой линии было метров семьдесят, то теперь волны прибоя плескались уже в непосредственной близости от колёс «Уралов».
– Прилив идёт! – повторил Обезьян и рукой показывал на белую бесконечную полосу, прочерченную кем-то высоко на скалах.
– Теперь-то понятно, откуда взялась эта белая полоска, – прокомментировал Серый, запрыгивая в кабину передовой машины.
Все расселись по местам, дружно взревели моторы. Машины гнали вдоль берега, что было мочи, только прибрежная галька летела из-под колёс в разные стороны. Прилив безжалостно наступал, ехали уже по воде, которая поднималась всё выше и выше…
Только в призрачных сиреневых сумерках, на последнем издыхании, «Уралы» заехали в спасительный ручей и, пройдя ещё метров четыреста вверх по его руслу, остановились. Обезьян, смахнув пот со лба, перекрестился:
– Ф-у-у, успели! Минут на пятнадцать поздней тронулись бы, и всё. Пошли бы на корм оголодавшей кете…
– Дальше по этому ручью и двинем? – спросил Серый.
– Не, это не наш ручей, – беззаботно зевнул Пашка. – До нужного, который называется – «Холодный», ещё километров тридцать пять будет. Поспим немного, дождёмся отлива, тогда и поедем. Опять, естественно, вдоль побережья…
Утром, проведя в пути – от Апрельского – ровно двое суток, походная колонна остановились метрах в восьмидесяти от места впадения Холодного ручья в море. Обезьян, выбравшись из кабины автомобиля, рявкнул:
– Ну-ка, босота, в одну шеренгу построились! Живо у меня! Давай, давай! Пошевеливайтесь, уроды! На «первый-второй» – рассчитайсь!
– Первый!
– Второй!
– Первый!
– Второй…
Пашка пояснил:
– Первые номера идут по этому берегу ручья, вторые следуют по противоположному. Вот, вам мешки. Вперёд, орлы!
– А зачем мешки-то, начальник? – поинтересовался Шурик.
– Рыбу в них складывать будете, дурики…
Все рассредоточились вдоль русла ручья с пустыми мешками наготове. Передовой «Урал», отъехав от устья метров на двести, развернулся. Надсадно взревел мотор, и машина, разогнавшись на мелководье и подняв тучу брызг, на большой скорости въехала в неширокий ручей, полный кеты. Испуганная рыба тут же начала бестолково выбрасываться на берег. Геологи, геофизики и буровики шли – вслед за «Уралом» – по берегам и, восхищённо крутя головами, складывали в мешки отборную кету.
– Вот, это рыбалка, я понимаю! Никогда не бывал на такой! – поделился своими ощущениями Серый…
Часа через четыре сменный полевой отряд благополучно прибыл в геологический лагерь. Оказалось, что напрасно они «наловили» так много рыбы – соли-то на участке не было совсем: завхоз, сука злая и мерзкая, запил в Певеке (ещё по весне), так ничего и не закупив толком.
Часть рыбы пожарили (без соли), от пуза объелись несолёной икрой. Но примерно половину кеты пришлось, всё же, выбросить. Жалко, а что сделаешь? Хозяйственный Саганбариев, впрочем, несколько рыбин подвесил под выхлопную трубу ДЭЗ-ки.
– Вкусно, однако, – нахваливал потом Шурик получившееся блюдо, незаметно сплевывая в сторону.
Но компаньонов у него не нашлось, никто не захотел питаться совершенно пресной рыбой, пованивающей – к тому же – соляркой.
С едой, действительно, было тоскливо. Каждый день одно и то же: несолёные макароны с тушёнкой, каменные пряники, красная (опять-таки, несолёная) икра и несладкий чай. А некоторые индивидуумы, и вовсе, предпочитали не давиться пресными макаронами, а довольствовались тушёнкой с пряниками. Деликатес – для тех, кто понимает, конечно…. Уху ещё иногда варили, только – без соли – и она шла как-то не особенно. И так продолжалось полтора месяца! Какие, уж, тут шутки?
Ознакомительная версия.
