А Вадик наконец задал интересующий его вопрос:
– Я что хотел: не дадите на вечер сапоги? Мои прохудились, а я на рыбалку собрался.
– Пожалуйста.
– Я только примерю.
Вадик взял сапоги, начал примеривать, однако делал это только для вида, а сам мимоходом, но внимательно осмотрел подошвы.
– Нет, извините. Не мой размер. До свидания. Ты идешь? – спросил он Нину.
– Да, конечно.
На улице Нина стала прощаться с Вадиком. Тот напомнил:
– Мы же погулять хотели.
– Разве? Ты на рыбалку собрался вроде.
– Да это я так. Хочешь, я тебе все расскажу?
– Нет.
Вадик огорчился этим ответом и хотел всё-таки рассказать, несмотря на нежелание Нины, но тут мимо прошел кто-то вздыхающий и печальный.
Это был Андрей Ильич.
Он размышлял о лихорадке кладоискательства, охватившей деревню, и о том, как бы ее прекратить.
Подходя к своему дому, вдруг остановился: ему показалось, будто в бурьяне что-то блеснуло. И полез туда, раздвигая сухие стебли и обирая с лица паутину. Нашел осколок стеклянной банки, плюнул, огляделся: не видел ли кто его глупых действий?
Вадик же отправился к Мурзину.
Мурзину не спалось, хотя он и расположился на своем замечательном диване, которым так гордился. А в маленькой спаленке за дверкой тихо лежала Вера и тоже, кажется, не спала.
Мурзин встал, слегка хмыкнул, обозначая этим, что он не тайно встает, без умысла.
Но Вера все равно прикрикнула:
– Лежи, где лежишь!
– Я воды попить. Нельзя?
Попив воды, Мурзин осторожно приблизился к спальне:
– Вера...
– Чего тебе?
– Ну как...
– Ага. А потом скажешь, что ничего не было, потому что без свидетелей? Обидел ты меня, Саша.
– Вот я и хочу... Исправить.
Вера помолчала. И сказала:
– Ладно уж...
Мурзин тут же – в комнатку, и вот уже в койке.
– Но только, Саш, давай уж без споров: всё пополам, – предупредила Вера. – Хорошо?
Мурзин тут же вскочил:
– А-а-а! Так я и думал! Провокацию мне устроила! А я выдержу!
Ожесточенно лег на диван, крикнув:
– Тебе же хуже!
– Кому хуже, это вопрос...
Вдруг – стук в окно. Мурзин вскочил, распахнул. За окном – Вадик.
– Чего тебе?
– Да хочу на рыбалку к Гнилому омуту пойти, а там топь, сапоги резиновые не одолжишь?
– Позже не мог прийти? Сейчас.
Мурзин скрылся и вскоре принес сапоги, подал их через окно. Вадик осмотрел:
– Нет. Не мой размер.
– У тебя какой?
– Другой.
– Сходите вы все с ума! – зашипел Мурзин.
– Кто еще-то?
– Да все. Рыбалка какая-то среди ночи, охотно верю, ага! Только и думаете, что о кладах!
16
Только и думал о кладах не Вадик, хотя он тоже думал, но по-своему, а Володька. С утра пораньше он притащил Кольку на огород Кублаковой и ходил там с миноискателем. Увидев это, Кублакова очень удивилась, вышла на крыльцо:
– Эй, вы чего там делаете?
Растерявшийся Колька ответил:
– Я тут... Ключи тут потерял, вот и ищем.
– А почему ты их на моем огороде потерял?
На этот вопрос Колька ответить не смог, пробормотал:
– А может, и не тут... Пошли, Володь...
Они шли по улице и обсуждали.
– Давай ему прямо скажем, что мы его выследили! – предложил Колька. – И что можем помочь. А найдем – поделим на троих.
– И что останется?
– Тоже верно... Я уже считал, между прочим. Золото дешевое какое-то получается. Интересно, цепочку вот мы нашли, она сколько стоит? Узнать бы – и тогда поймем, ради чего стараемся.
Володька достал цепочку с сережкой, осмотрел:
– В городе при ювелирном скупка есть. Попробовать, что ли, действительно?
И они тут же отправились в Полынск. Когда выезжали из Анисовки на драной «копейке» Володьки, их тормознул Вадик.
– Володь, Коль, сапоги резиновые не одолжите? Я на Гнилой омут собрался...
– У меня худые, – сказал Колька.
– А мои тебе не подойдут, сорок пятый у меня.
– А куда это вы? – спросил Вадик, пытаясь заглянуть в машину.
– Не твое дело!
– Бижутерию сдавать повезли?
– Да иди ты!
Володька раздраженно рванул машину с места, а Колька сказал ему, успокаивая:
– Не обращай на дурака внимания!
Скучавшая продавщица в пустом ювелирном магазине встретила наших друзей вполне доброжелательно.
– Что хотим приобрести, молодые люди? Обручальные кольца?
– Ни к чему, – хмуро сказал Володька. – Ему поздно, а мне рано еще.
– Невесты нет?
– А вам-то что?
– Не соглашается? А вы купите сразу колечко – и не просто ее замуж зовите, а с колечком. Я женщин знаю, сама женщина, извините за откровенность! Мы же какие, у нас ведь совесть! Когда мы видим, что мужчина уже потратился, нам отказывать трудней. На это нас и ловят, – сокрушенно вздохнула продавщица.
– Спасибо, но мы не купить. Мы сдать пришли. Принимаете?
– Смотря что.
Продавщица взяла цепочку и сережку, пошла в специальную застекленную будочку, где у нее были точные весы и реактивы. Капала на цепочку и сережку из пипетки, потом посмотрела в маленький микроскоп и весело сказала:
– Знаю эту фирму. ГПЗ-3
– Это что?
– Государственный подшипниковый завод номер три. Они в качестве товаров народного потребления такие цепочки раньше выпускали. А сережка вообще без всяких знаков. Самоделка.
– Из золота? – спросил Колька, не теряя надежды.
– Из анодированной меди.
Когда вышли из магазина, Володька кинул бижутерию в урну.
– Не расстраивайся, Володь. Мало ли...
– Это Нестеров подбросил для отвода глаз! Увидел, что мы ищем, вот и подбросил. Но брошка-то настоящая! И не он ее нашел, а я! Значит, он чует, но плохо! И Вадик, кстати, тоже что-то чует – про бижутерию в том числе!
17
Вадик многое чуял – про бижутерию в том числе. А вскоре узнал и больше. И сейчас мы увидим, как это произошло.
Забредя к дому Андрея Ильича, он обнаружил возле крыльца резиновые сапоги.
Схватил их, осмотрел подошвы, вытащил из кармана листок, где было что-то нарисовано. Приложил листок к сапогу.
И пошел в дом.
– Привет, сыщик. Чего нашел? – встретил его обедавший Андрей Ильич.
– Это Володька с Колькой нашли.
– Еще что-то? А почему мне не сказали?
– Не беспокойтесь, там бижутерия. Невооруженным глазом видно. Сдуру в город поехали – наверно, сдать хотят.
– Может, и брошь – бижутерия?
– Нет. Но авторство, так сказать, одно.
– Не понял!
Вадик был смущен, но решителен:
– И на броши, и на том, что Володька с Колькой нашли, нет старой земли. Брошь я даже в лупу осмотрел, вы помните: ее будто вчера положили. Далее. Там, где нашли брошь, и там, где бижутерию, одинаковые следы. И раньше протоптаны. Я изучил отпечатки и понял, что это резиновые сапоги сорок второго размера. Рисунок четкий, сапоги новые. Вот. Значит, это не клад. Везде все подложил один человек.
– Зачем?!
– Наверно, для того, чтобы нашли что-то историческое. Для затравки брошку положить, а потом, может, и до чего-нибудь серьезного докопаются. И тогда в газетах напишут, археологи приедут. И сады, быть может, не тронут. Такие были планы у этого человека.
– Да кто этот человек, кто до такой ерунды додумался?
– Андрей Ильич! – укоризненно сказал Вадик.
– Ты хочешь сказать...
– Улики неопровержимые, Андрей Ильич. Этот вот рисунок и отпечатки ваших сапог, которые у крыльца стоят, идентичны. Они у вас хоть и новые, но там уже характерная дырка есть, от гвоздика, наверно. Ногу не повредили?
Чья-то забинтованная нога при этих словах тут же задвинулась под стол.
– Можно и пробы грунта взять, – продолжал Вадик.
– Какие пробы! Какие... – Андрей Ильич вскочил из-за стола – и вдруг сел. И сказал после паузы: – Ладно. Разоблачил. Действительно, зря я это. Только ты, Вадик, никому не говори! Понял?
– Естественно. Я ведь вполне вашу заботу понимаю. И разделяю даже. Извините.
И Вадик ушел, внешне смущенный, но в действительности очень довольный собой.
18
Вадик ушел, очень довольный собой.
А Андрей Ильич повернулся к жене Инне и долго смотрел на нее. И она не выдержала:
– Ну виновата... По вечерам роса, сыро, вот я и в твоих сапогах...
– Не велики?
– На шерстяной носок ничего... А на гвоздь наступила возле лесопилки... Андрей, ну не сердись!
– С тобой всё в порядке? Может, Нестерова позвать, он как раз по этой части! Зачем тебе это понадобилось?
– Да глупо получилось. Брошь это моя, старинная, подарок бабушки. Я тебе ее не раз показывала, кстати.
– Не помню.
– Мужчины таких вещей не помнят. Недавно вечером я пошла прогуляться. Надела брошь. Мне иногда нравится: красивое платье, брошь – и ходить в одиночестве...
– В резиновых сапогах? Оригинально! Ну, дальше?
– Я потеряла эту брошь. Искала, не нашла. А когда примчался Володька, когда все стали кричать, что это клад... Когда я увидела, что для тебя это новая надежда... Я подтвердила. А потом для верности подбросила еще свою бижутерию. Не сердись. Я очень плохо придумала.
– Да уж... А в принципе вообще могут у нас клады быть?
