- Вам делать не хрен, доклады бы только слушать, а мне работать надо. Тем более в нонешнее утро… Ты, поди, и сам еле встал, после ночки с такой кралей! Ох, шикарная девушка!
Механик ухмыльнулся, потом на секунду отвлекся и заорал глядя через плечо комбата на нерасторопного водителя:
- Бензин льёшь, как слепой смотришь! Раззява! Запомни: высчитаю до копейки из трудодней! Почти поллитра расплескал, недотёпа.
Озоруев покачал головой:
- Илья Петрович! Ты словно реликт! Анахронизм ходячий! Какие еще в наше время трудодни! Тем более мы на военной службе! Объяви ему наряд на службу!
- Петров! Объявляю тебе наряд на службу! — тотчас поправился завгар. — Сегодня заступаешь дежурным по автопарку! Марш с моих глаз долой, оболтус!
- Бензина много осталось?
- Много! А зачем спрашиваешь? Скажи, комбат, с какой целью интересуешься? Ведь не для продажи? Чует моё сердце, по этой обстановке мы скоро будем драпать как можно дальше в тыл?
- Не знаю, пока приказа отступать нет.
Старый механик хитро усмехнулся:
- Какой на хрен приказ! Знаем мы тебя, Озоруев! Ты сам себе приказ! Скажи, что задумал?
- Пока ничего конкретно, но думы думаю…
Озоруев машинально осмотрелся по сторонам, а старик, заговорщически наклонившись, прошептал:
- Признаюсь честно, глядя на твою симпотюлечку, и меня на блуд потянуло! Хочу, аж зубы скрипят! Стоит, хоть прикажи пристрелить его!
- Старый охальник! Мне до твоих желаний дела нет, я–то теперь в полном порядке!
- Вот–вот, завидую тебе, комбат, а мне, седояйцевому, не угнаться за молодками! Что делать, подскажи?
- Бегай по старухам!
- Иди к черту! Моя старуха далеко, а чужие старухи и подавно не нужны. Ладно, хватит пустое болтать про блуд, говори, какие будут дальнейшие указания? Делись задумками…
Максим устроился на лавочке и пригласил старика сесть рядом.
- Сейчас всё тихо, но надолго ли мы оставлены в покое китаёзами? Помощи нам, судя по всему, из Ставки никакой не будет, бежавшие войска укрепились по Байкалу. Этот обоз пришел первый и последний, больше ни одна попутная телега к нам не заглянет… Стоять на смерть и погибнуть за Президента и его свиту я не намерен. Ради чего я должен помирать в расцвете лет ни за понюшку табака? Я считаю: мы свою задачу выполнили с честью, дали возможность мирному населению эвакуироваться, а войскам перегруппироваться и наладить оборону. Теперь наш черед уходить отсюда, поэтому бензин нам нужен для отступления.
- Тебя в Слюдянке наверняка к стенке поставят и не посмотрят на боевые заслуги. Сорвут погоны, ордена, а потом шлепнут, и скорее всего, без суда и следствия. Быстро стал полковником — еще быстрее сделаешься покойником.
Озоруев громко и заразительно расхохотался в ответ на этот каламбур.
- Что ржёшь, как молодой жеребец? — обиделся механик.
- Значит, я верно думаю, раз даже в твою аполитичную голову пришла подобная мысль. Нет, старина, мы не пойдем на Слюдянку, мы направимся в сторону Нарына, а дальше видно будет, возможно двинем к Закаменску.
- А почему сразу не пойти на Дархан?
- Устами старика, как и младенца, глаголет истина! Верное дело говоришь, отец! И у меня есть такая крамольная мысль: укроемся в Монголии, а потом либо сдадим оружие, и пусть они нас интернируют оттуда в Европу, либо окопаемся в степи и будем ждать спасательной экспедиции!
Озоруев одобрительно похлопал сообразительного деда по плечу и поспешил в штаб.
Комбат подоспел вовремя: на командном пункте его поджидали перепуганные до смерти Шмуклер, вестовой и связист.
- Командир! С вами желает говорить Президент! Готовность связи через пять минут! Вам подать китель и фуражку?
- Изя, может быть, ты думаешь, что я с ним буду по стойке смирно говорить? На вытяжку? А вот и нет, дудки, наоборот, разлягусь на нарах и коньяк хлебну под разговор.
- Коньяка нет, — поправил вестовой командира.
- А спирт есть?
- Спирт есть, и початая бутылка водки из прибывшего обоза тоже имеется в наличии.
- Эй, Черкасец, накрывай на стол! Стаканы, вилки, тарелки… А ты, Шмуклер, сало нарежь, огурчики подай и наливай! Будем расслабляться и гутарить с полнейшим пренебрежением к москалям! — пошутил комбат.
Едва вестовой разлил водку в стаканчики, и только они успели поднять первый тост, как радиостанция ожила. В наушниках послышался треск и раздался суровый казенный голос, отдающий металлом:
- Сейчас с вами будет говорить Верховный Главнокомандующий, Президент России!
Прошла минута, но, никто не заговорил, и тот же начальственный голос вновь повторил заученную фразу:
- Внимание! С вами будет говорить Верховный Главнокомандующий, Президент России!
- Ага, с нетерпением ждем речь любимого болтуна! Изя, наливай! — скомандовал Озоруев. — Сейчас услышим цитаты из идеологии «Чуч–хэ»…
- Не понял! Что наливай? Какой чукча? — раздался вполне человеческий голос, только со знакомыми противными интонациями. — Кому наливай? Зачем наливать?
- Водку разливаем, что ещё можно пить перед боем солдату…
- А–а–а–а, понимаю, понимаю, понимаю, — зачастил человек на другом конце провода. — Ваше здоровье, господа!
- И ваше тоже! А с кем имею честь?
- Как с кем? Вас что, не оповестили? Я ваш Президент! Василий Васильевич Матюхин!
- Ах, это ты… Нет, Вася, ты не мой…, — возразил Озоруев.
- Как это не ваш! Ты не слышал про меня, про Матюхина?! — рассердился Президент.
- Слышать слышал, но лично не знаком. Я за тебя не голосовал, и на ваши фальсифицированные и подтасованные выборы никогда не ходил. Будем знакомы. Я — Озоруев!
- Да как ты смеешь дерзить! Товарищ полковник, ты ставишь под сомнение легитимность моего избрания? Да я тебя… в порошок сотру!
- Президент! Здесь все свои, не кипятись и не ори! Что хотел узнать–то, Василий? А то обижусь и трубку брошу.
- Хотел услышать от тебя правдивый доклад, как говорится из первых уст, какая обстановка на фронте, — сбавил тон Президент.
- Спрашивай и отвечу.
- Я и спрашиваю!
- Докладываю: на всем фронте бардак и развал, и только у нас полный порядок! Линия обороны батальона незыблема, враг не пройдет…
- Вот как раз этого нам, дорогой товарищ, уже и не надо! Полковник, я тебе приказываю оставить позиции и как можно быстрее отступить. Вас ждут в районе Байкальска.
- Тамбовский волк тебе товарищ…
- Молчать! Как разговариваешь! Срок прибытия — сутки! Явитесь и доложите в штаб группировки и уполномоченному представителю Ставки о результатах боевых действий устно и письменно.
- Я так и думал. А не там ли базируется военный трибунал фронта и контрразведка? — ухмыльнулся Максим.
- Честным офицерам, не запятнавшим своей чести и не совершившим преступлений, бояться нечего… Лично ты совершал что–либо противоправное? Тебе есть чего опасаться, Озоруев? Разве твоя совесть не чиста?
Максим опять усмехнулся.
- Моя совесть как алмаз, а вот чиста ли она у председателя трибунала и командующего? Не запачкают ли они мою совесть своими руками? Нужен ли им свидетель бездарного и постыдного бегства… Например, лично вам надобны живые свидетели позора поражения или лучше мёртвые герои?
- Интересная мысль! — усмехнулся Президент. — Я подумаю…
Связь прервалась, и в трубке послышались прерывистые гудки.
Глава 13. Байкальский разлом
Президент вызвал всех участников проекта «Разлом» в Ставку.
- Операцию назначаю на завтра! Штольни готовы? Заряды заложили?
- Так точно! Полная боевая готовность. Можно давать отсчёт времени на первый взрыв, — доложил новый министр наступления, свежеиспечённый маршал, а в недавнем прошлом генерал Квашнята. — Когда прикажете выполнять?
- Ровно в полночь! — торжественно произнёс Президент.
- Время московское? — уточнил генерал–майор, начальник Главного военно–научного управления.
- Местное! Зачем обязательно всё обязательно делать по Москве? Надо ориентироваться на местные реалии, на местное время. Лучше поступим так: взорвем китаёз к чёртовой матери на рассвете! Вы уверены в успехе, профессор?
- На восемьдесят процентов… — кивнул генерал.
- Значит на двадцать процентов вы уже покойники…
Бритый череп пожилого ученого в генеральском звании от солдафонской шутки Василия вмиг покрылся холодной испариной, а стекла очков запотели. Профессор судорожно полез в карман брюк, чем вызвал напряженный интерес охраны, и два мордоворота, словно цепные псы, напряглись и изготовились, однако профессор извлек оттуда не пистолет, не бомбу, а мятый носовой платок и лихорадочно принялся вытирать лицо, шею и затылок.
- Население оповещаем об угрозе наводнения и землетрясений?
- Нет! А вдруг утечка информации? — поднёс палец к губам Матюхин. — Тс–с–с! Всё делать тайно! Но после взрыва принять меры по спасению пострадавших и выживших в катастрофе.
