Сеанс начался: из уха миссис Богал начала проистекать беловатая и клейкая субстанция, постепенно принимавшая яйцеобразную форму. Я внимательно следила за явлением (я в это не верю) и, чтобы не отвлекаться, взяла руку справа и свела ее с рукой слева; они немного пощупались и проворно отдернулись.
Яйцеобразность постепенно превратилась почти в человеческую голову; затем она ужалась и втянулась обратно в эякуляционное ухо (вот еще одно научное слово, возможно, его нельзя употреблять в этом смысле, но уже поздно и мне лень заглядывать в словарь). Миссис Богал заговорила странным полуфабрикатным голосом, описывая жизнь обитателей Юпитера, которые являются троеженцами и гермафродитами и размножаются почкованием. Эта речь мне показалась скучнючей и противной, и я подумала, не возложить ли и мне, от нечего делать, свои ладони на бедра соседей и посмотреть, что произойдет. Но я не осмелилась.
Наконец разглагольствование завершилось, миссис Богал несколько раз простонала, и снова дали свет.
Мой сосед справа (Падрик Богал) повернулся ко мне и с глупым видом спросил:
— Ну, девочка, это вас не очень сильно впечатлило?
— О нет, сударь! — ответила я.
Мой сосед слева (бард-друид О’Сир) дерзко взглянул на Богала.
— Мне кажется, барышню не так-то легко сбить с толку.
Я услышала, как мой внутренний голос прошептал:
«Покрепче держитесь за поручень, мисс».
И я представила себе порт и то нежное портовое прикосновение.
Занимая душу воспоминанием о моем джентльмене, я провела остаток вечера в болтовне с Аркадией и Пелагией в то время, как мой взгляд рассеянно скользил то там то сям, по брюкам приглашенных господ.
18 февраля
Время идет. Я томлюсь и чувствую себя странно. Но меня терзает вовсе не приближение месячной менопаузы (еще одно слово, смысл которого я должна проверить в словаре). С этой точки зрения, мне грех жаловаться. Но я чувствую, как ком подкатывает к моей тощей кишке и давит так сильно, что мне неймется купить себе новое платье, французское и красивое, как у миссис Богал. Кстати, Мишель до сих пор не написал: возможно, он погиб в море. Было бы романтично чтить человека, который снегативничал в соленой океанской воде. Кажется, что ночами и белыми грозовыми днями я смогла бы увидеть его совершенно зеленый, под цвет бахромы какой-нибудь устрицы, призрак.
19 февраля
Подумать только, у Падрика Богала столько почитателей, которые хотели бы с ним познакомиться, а я вижу его три раза в неделю в постоянной корректности (заблуждение во время сеанса было эфемерным) и, должна сказать, в постоянном присутствии госпожи, которая не верит в эфемерность (ее разум расположен куда выше) и продолжает скрупулезно вырисовывать миниатюры. Она никогда мне их не показывает. Возможно, они воспроизводят сцены потустороннего мира.
20 февраля
Я поведала Мэри историю с книгой. Ей в голову часто приходят внезапные идеи. Да и Джоэл относится к ней мягче и проще, чем ко мне.
21 февраля
Ирландская орфография просто невероятная. Я ни за что не смогла бы ее выучить, если бы у меня не было такого сильного желания написать роман на этом кельтском языке. Ирландцы пишут oidhce, а произносят u, слово cathughadh читают как каю. Падрик Богал полагает, что это здорово, так как утирает нос французам. Как будто между этим есть какая-то связь.
23 февраля
Несмотря на мои откровенности, Мэри не смогла вырвать у брата признания о месте, где тот заныкал книжку, которая меня так заинтриговала. Ей удалось получить только пинок по жопе. (А вот и то слово, которое я искала в прошлый раз!) Сейчас она учит швейцарские кантоны: Аргови, Аппенцель, Гларис, Швиц, Унтенвальден, Юг[*]. Кто вообще знает подобные местности? Меня это раздражает.
24 февраля
Наконец-то он со мной заговорил. Наверняка поджидал на улице.
— Здравствуйте, мисс, — сказал он, когда я вышла после урока.
— Здравствуйте, сэр, — скромно ответила я.
— Меня зовут Варнава Падж, — добавил он чуть испуганно. — Нас представили друг другу у Падрика Богала.
— Да, сэр, — подтвердила я со скромностью.
Не слабо написано: «подтвердила я со скромностью». Все-таки охереть можно, насколько хорошо господин Прель обучил меня французскому языку. Конечно, здесь явный повтор: несколько строчек назад я написала «скромно». И все-таки я не должна относиться к себе слишком требовательно, иначе просто завязну. Еще следует признаться, что с этим Варнавой я влипла. Как он меня достал, этот юноша. Ладно, я все равно расскажу о нашей встрече ради дневника. Возможно, когда-нибудь будет забавно его перечитать.
Итак, мы прошли несколько шагов вместе, ах да, чуть не забыла: он спросил, не вижу ли я чего-нибудь предосудительного в том, что он меня чуть-чуть проводит, и я ответила, что, конечно, нет. Мы прошли их молча, эти шаги; он искал тему для разговора. Наконец кашлянул и нашел:
— Наш кельтский ирландский язык довольно трудный, не правда ли, мисс?
Он проглотил в горле ком, а вместе с ним, наверное, и половину языка, поскольку повторил эту же фразу по-ирландски:
— Is an-deacair an teanga an Gaedhilig?
— Taib, — ответила я. — Is an-deacair an teanga an Gaedhilig.
— Особенно орфография, — добавил он.
— Конечно, — ответила я, краснея от досады.
Его замечание показалось мне банальным, и я разозлилась от того, что сама написала то же самое в этом дневнике два-три дня назад.
После этого все погрузилось в молчание, и мы подошли к углу О’Коннелл-стрит.
— Мистер Падж, — сказала ему я, — вы опоздаете на урок.
— Нет, — проблеял он, — я принял меры, чтобы не.
— А? — вопросительно отреагировала я.
— Я предупредил мистера Богала, что сегодня не смогу прийти на урок.
Он опустил свои верхние ресницы (длинные) на нижнее веко.
— Под предлогом смерти старой тетушки. Смерти вымышленной, — добавил он, хихикая.
— О! — возмущенно отозвалась я.
Он, наверное, думал, что я приду в восторг от его школярской хитрости. Он насупился.
— Неужели вы полагаете, что это навлечет на нее беду? — промямлил он.
Все-таки не стоило, хотя нет, все-таки стоило вносить в разговор столько сарказма. На несколько секунд я позволила ему мариноваться в собственном соку суеверия, после чего задорно ответила:
— Беду? Вы имеете в виду, что она может подохнуть, не успев и рта закрыть, не пройдет и часу?
Я повернулась к нему и заметила, что не на шутку обломала его внутреннюю пружинистость; он был похож на сбившиеся с ритма и изнемогающие часы, которым никак не удается совместить стрелки на полуночной отметке.
— Вы-вы ду-ду-думаете?
— Да, и на вашем месте я бы помчалась к мистеру Богалу немедля, чтобы даже подсознательно не брать греха на душу.
— Ну да, ну да!
Он был цвета яблочной зелени с вкраплениями айвовой желтизны там и сям. Мерзковатое зрелище этот Варнава. Я заметила, что его ноги дрожат и он вот-вот уподобится инвалиду на культяпках; но ведь не мне же предлагать ему опору и уговаривать покрепче держаться за поручень, ситуация совсем другая, да и моя слабая опора ему ничуть бы не помогла, даже если предположить, что я бы ее предложила.
Он смылся без явных проявлений вежливости.
И все это без лунного света.
10 марта
Варнава больше не показывался. Должно быть, я для него слишком таинственна.
11 марта
Джоэл опять вернулся домой совершенно бухой. Не дождавшись его, мы начали хлебать суп. Не успев войти, он сразу же принялся расстегивать штаны. Это нас рассмешило, он побежал на кухню, и мы услышали, как там очень странно застонала миссис Килларни.
Кстати, как-то на днях она опалила сзади свое платье и, несмотря на все мои расспросы, так и не смогла объяснить мне — каким образом.
12 марта
Было уже довольно поздно, когда Джоэл спустился побрекфастничать. Его жалкий вид меня разжалобил. Не замечая меня, он уселся за стол, запустил нож в масленку и принялся намазывать маслом ладонь. Он забыл взять в руку тост. Я сказала ему об этом. Он ответил:
— Ага! Наконец-то соизволила со мной заговорить. Знаешь, я все-таки твой брат, и к тому же старший, да и вообще глава семьи, поскольку папы нет. Я глава и ею останусь...
Он оборвал фразу и лизнул ладонь.
— ...даже если я и залезаю на кухарку.
— Ты залезал на миссис Килларни? — вскрикнула я. — А зачем?
Он посмотрел на меня со снисходительным видом, который меня весьма разозлил.
— Да, — продолжала я. — Если тебе понадобилось что-то достать из шкафа, можно было взять лестницу, а не забираться на миссис Килларни.
